Язвительней яда ответ девочки Шестой Луны, казалось, ничуть не задел самолюбия юноши.
– А вот этого не надо, – обаятельно улыбнулся он. – Не старайся выглядеть противней, чем ты есть, тебе это не идет. Ты сама увидишь, мы найдем возможность узнать друг друга лучше. Намного лучше, чем сейчас, – заключил Ливио и в одно мгновение исчез в налетевшем вихре ветра, будто хлестнувшем Нину по спине.
Испарился. И только его голос, заглушаемый завыванием обжигающего холодом ветра, все еще звучал в ушах девочки Шестой Луны.
Отважная алхимичка огляделась и поняла, что никто из пассажиров, и даже капитан в рубке, рядом с которой сидела Нина, не заметил этой короткой и полной яда встречи.
«Что это было: галлюцинация или реальность? – спросила себя девочка, все еще сжимая Талдом. – Нет-нет, он действительно разговаривал со мной, этот призрак во плоти. И его взгляд был таким… таким… нежным… Но ведь нет никаких сомнений, что он всего-навсего вероломный колдун, явившийся из мира мертвых. Его не существует. Он призрак. Ублюдочный призрак… А я ничего не спросила про Каркона! И про дворец Ка д'Оро! Я совершенно отупела при виде его! И потеряла возможность бросить вызов Злу!» – думала она, испытывая досаду и обиду. Оглушенная и сердитая на себя, Нина закрыла глаза и дала себе установку: забыть магнетический взгляд Ливио. «Я ненавижу его! Ненавижу! Ненавижу!» – непрерывно повторяла она, стремясь убедить себя в том, что мертвецу никоим образом не удастся разрушить её броню алхимика Света.
Трамвайчик коснулся причала Джудекки, Нина спрыгнула на берег и понеслась по Крестовой улице, торопясь вернуться под защиту стен родного дома.
Ей так хотелось убежать от того, что лишило её покоя!..
Глава четвертая
Спящие и Дверь Каоса
Подземелье дворца Ка д'Оро было все пропитано удушливым запахом прокисших настоев. Повышенная влажность, сочашаяся по стенам, и капающая с потолка вода образовывала смердящие грязный лужи.
Не лучше пахло и в лаборатории К, откуда доносился громкий шум. Покрытые плесенью стены и давным-давно сгнившие доски пола создавали греющее сердце Каркона обстановку в его любимой потайной комнате. Дверь была отворена, и слабый свет тридцати черных свечей освещал стол, за которым для обсуждения своих гнусных планов собрались все обитатели дворца. Князь удобно расположился в кресле фиолетовой кожи, любуясь свешивающимися с потолка летучими мышами и крысами, бегающими среди комков паутины и останков останков животных и птиц, убитых карконианскими садистами. Завернувшись в фиолетовый плащ, Каркон с удовлетворением ощутил, как магическая мощь вновь наполняет кровью его грубые синие вены. Несмотря на то что миновало так много времени, компьютер и большой экран на стене прекрасно работали.
Каркон протянул руку и подвинул к себе теперь уже пустой ларец: его Злотворящие Алхимические Карты были уничтожены этой мерзкой ведьмой Ниной Де Нобили. Добротворящие антиподы, направляемые ею, победили Карты одну за другой, а он был лишен возможности пресечь алхимические действия её и её помощников!
Четыре Тайны тоже были им потеряны: Вода, Земля, Огонь и Воздух ныне опять принадлежали миру Алхимии Света. Князь, которому так и не удалось добраться до Ксоракса, четко сознавал, что теперь уже никогда не сможет завладеть ими. Безмерная спесь, однако, не позволяла ему признать окончательное поражение. Больше того, он и слышать не желал о нем. И сейчас, по возвращению к жизни, им владела одна-единственная идея: уничтожить Нину и воцариться в мире, окутанном Мраком!
Об этом он размышлял в данную минуту, сидя в своей мрачной берлоге, не тронутой никакими изменениями, поскольку до неё не дошли руки юных реставраторов Ческо и додо. Они успели привести в порядок только Трапезную и часть Изолятора. Остались нетронутыми ванны, все еще полные алхимической жидкости, куда для восстановления потраченной энергии Каркон помещал своих андроидов. Ческо хотел выбросить ванны, а стены комнаты расписать веселыми красками, но двух месяцев работы ему не хватило. Два месяца – слишком малый срок, чтобы кардинально изменить облик дворца, пропахшего смертью.
Увы, в нем снова воцарился пышущий злобой алхимик Тьмы, который всегда гордился своим огромным домом, упиваясь загробной мерзостью заплесневелых стен лаборатории К.
Каркон встал и подошел к камину. Протянул зеленые руки к копящему котлу, повешенному над огнем, и пламя осветило его безобразное лицо и красные, налитые кровью глаза. Монструозный облик князя источал ненависть и жажду мести.
Вернувшись к столу, он взял стоявший на нем серебряный кубок, усыпанный аметистами и содержащий Эликсир Жизни, суперэнергетический препарат, продлевающий жизнь, изобретенный Карконом много столетий назад. Без риска умереть его мог выпить только сам Каркон.
Секретная темно-зеленая жидкость состояла из пяти капель Паприки Сернистой, трех граммов коры Кедра Розового, одного кувшина Воска Пятнистого, трех лапок черного кролика, шести голубиных глаз и языка новорожденного дракончика. Когда в процессе изготовления смесь приобретала зеленоватый оттенок, в неё добавлялось шесть столовых ложек Пыли Космической.
Князь с жадностью проглотил эликсир. Сидевший рядом с ним Вишиоло, в несменяемой грязной накидке, удовлетворенно крякнул и воинственно поправил черную повязку, закрывавшую кривой глаз. Поместившиеся на мраморной скамье у стены гнусные близнецы-андроиды Алвиз и Барбесса расплылись в мерзкой улыбке. Оба выглядели жалко: черные тощие косички Барбессы походили на фитили для керосиновых ламп, а искусственная кожа, обтягивающая лицо Алвиза, – на изъеденную молью тряпку. Хотя кошачьи сердца в их груди бились по-прежнему надежно, невооруженным глазом было видно, что со здоровьем у них совсем плохо. За шестьдесят дней, проведенных внутри каменных изваяний, им не пришлось съесть ни крошки. Зато этим вечером их ждала огромная миска вонючей жидкой похлебки! Чудом воскресшие, они, несмотря на страшную слабость, были полны решимости отомстить за все, уничтожив под корень Добро и Алхимию Света.
Черные свечи отбрасывали красноватый всполохи на изъеденные сыростью стены лаборатории К, где замышлял свой новый дьявольский план князь Каркон с единомышленниками.
– Ты и твой сын Ливио проделали отличную работу. – Легкий поклон в сторону неподвижно стоящего рядом с дверью Джакопо и Ливио Борио. – Мои поздравления! Хотя кто бы сомневался в вашей изобретательности и храбрости! Мы одной крови. Вы мои древние венецианские родственники, хранители могущественной Алхимии Тьмы, нашей защитницы и путеводной звезды. И мои любимые ученики готовы выступить против Нины и её бездарных друзей. Уверен, что вы будете рядом с нами в нашей борьбе.
Старый призрак надулся от самодовольства:
– Да, с помощью «Пулвис Умбраэ» мы сотворили истинное чудо!
– «Пулвис Умбраэ» – истинное алхимическое изобретение! Выдающееся! – был вынужден оценить Каркон.
– Благодарю, мой Господин. Но не такое выдающееся, как созданный тобой Эликсир Жизни! Что касается «Пулвис Умбраэ», то я изобрел его в 1577 году, перед самой своей смесью от чумы. Мой сын Ливио присоединился ко мне через несколько дней. Он скончался в мучительных корчах, но не потерял своей неземной злотворящей красоты. Ты ведь помнишь о трагедии нашей семьи, которую скосила эта роковая болезнь?
