— Не умничай, — буркнул сыщик. — Покажи мне небо.
Харлей послушно направил экран линкофона вверх, но не удержался:
— На хрена?
— На… затем, что я знаком с действием карающих призраков, — быстро проговорил Артур. — Надолго от неё оторваться у тебя вряд ли получится. Вообще я удивлён, что ты жив, приятель.
— Представь себе, я тоже! — нервно воскликнул демон. — Она метилась в меня, но Джина качнулась навстречу, и жало этой твари…
— Беги!! — страшным голосом крикнул сыщик, обрывая инкуба на полуслове.
Ноги среагировали быстрее Харлея.
Сцепив зубы от боли, он выудил из линкофона наушник, и, вставляя его в ухо, прорычал набегу:
— Куда?
— Прямо! — уверенно сказал Артур. — А теперь направо.
Адский забег продолжился. Харлей петлял по узким улицам. Редкие ночные прохожие разбегались прочь, видя окровавленного, бегущего куда-то демона. И правильно: в разборки этих высших лучше не соваться. Улицы, оставленные за спиной Харлеем, стремительно пустели.
Он карабкался по каким-то лесам на стройках, забирался на верхние этажи и, с рёвом трансформируясь, перепрыгивал с крыши на крышу. Он скакал через рытвины и канавы, спугнул стаю бродячих собак, которые, разнообразия ради, решили весело и громко преследовать бегущего демона. Правда, после того, как Харлей оторвал голову кудлатому вожаку, брызнули в разные стороны с обиженным визгом.
— Стой.
Снова сначала послушались ноги, и лишь затем до демона дошёл смысл команды.
Хрипя, он прижался к холодной каменной стене и замер. В глазах было темно.
Постепенно зрение вернулось, а дыхание выровнялось. Оглядевшись, Харлей понял, что находится в каком-то закоулке. Здесь было сыро, пахло гарью и мокрым камнем.
— Что теперь? — прохрипел он в микрофон.
— Замри, — приказал Артур. — Уже скоро.
— Что скоро-то?
— За тобой придут.
— Артур, чтоб тебя черти съели! Ты можешь говорить по-человечески? Кто за мной, сто демонов мне в задницу, должен прийти?!
Человек на том конце провода вздохнул.
— Ты слышал о Департаменте Х?
— Ну, — протянул демон. — Допустим.
— Рад за тебя, — огрызнулся человек. Но всё же пояснил: — Глава Департамента мне должен. Я уже обрадовал его, что появился шанс вернуть долг. За тобой выехал лучший агент, Х-класс. Он выведет тебя в безопасное место и поможет оторваться от Немезиды, пока они готовят Ловца…
— Ты издеваешься?! Ты хочешь сказать, что я всё ещё не оторвался?!..
— Не смеши мои бока, демон. Ты не знаешь что такое карающий призрак.
— Того, что я видел, мне достаточно.
— Не достаточно, если до сих пор жив. Теперь молчи. Не занимай эфир и не привлекай внимания.
В минуты ожидания, когда исчезла необходимость куда-то нестись, сломя голову, как подстреленный заяц, Харлей был почти счастлив.
Счастье сошло на нет, едва за поворотом раздались шаги.
Когда в освящённом фонарём просвете между домами показалась хрупкая фигурка, затянутая в кожу, Харлей чуть не выругался от облегчения.
— Здесь никого нет, — раздался звонкий и мелодичный, но очень серьёзный голос.
— Хорошо замаскировался, — хмыкнул в наушнике голос Артура.
Фигурка сделала пару шагов и оказалась хрупкой невысокой девушкой с убранными назад белыми волосами. Должно быть, ей сказали, где искать, потому что она, наконец-то разглядела демона.
— Объект принят, — сказала она, склонив голову. — До связи.
Прежде, чем Харей успел что-то сказать, строго обратилась к нему:
— Агент По к вашим услугам, Харлей де Вуд. Следуйте за мной.
Глава 2
Пандора всю жизнь мечтала об этом задании.
Шла к нему, можно сказать, с того момента, как впервые шагнула на территорию засекреченного объекта ИУВСа, Исследовательского Университета Военных сил Слитсберга.
Нет, даже ещё раньше.
Ещё дома, на островах, будучи совсем крохой, она заявляла, что вырастет и станет Х-классом.
Конечно, ей не верили. Смеялись. Говорили, что максимум, на что может рассчитывать нищая сирота-подкидыш, без какой-либо принадлежности к клану, это место стража или охотника. Тем более, такой заморыш, как она. Надо сказать, крохой Пандора была совсем хилой и часто болела.
Тхон-Тао — архипелаг, на который непонятно каким ветром занесло Пандору совсем крошкой, состоит из островов-монастырей. Причём, монастырей с очень сложной системой посвящения, инициирования и преемствования, монастырей, где обучаются лучшие мастера боевых искусств. Звуки боя, будь то удары деревянных палок, мечей, кривых сабель или свист стрел и метательных звёзд звучит вперемешку с трубным рёвом, протяжной песней морских раковин, ударами гонга и взмывающей к самым небесам молитвой.
Население — смуглое, быстроглазое, крепкое. И очень чванливое.
На щуплого белокурого найдёныша, хлипкого и болезненного смотрели с тем самым выражением в узких глазах, как смотрят на подыхающую от старости собаку. Со смешенным чувством сожаления и смирением перед неизбежным.
Никто не верил, что девочка выживет.
Упорные ежедневные многочасовые тренировки, которые неизбежно заканчивались даже не слезами, а воем от боли, конечно, сделали своё дело, закалили и натренировали тело, но память, как её лихорадило неделями, особенно в сезон дождей, у соседей осталась.
Пандоре повезло. Мастер Корвен разглядела в ней потенциал и дала возможность показать себя на турнире.
У неё был лишь короткий меч для поединков и лёгкая кольчуга (перекидываться во время турнира строжайше запрещается).
Сорок пять килограмм отчаяния против центнера рабочих мускулов кхонца-бойца.
Плюс натиск, плюс задор, плюс понимание, что это её единственный шанс в жизни!
Она победила в поединке и её заметили. Правда, победа на турнире была уже ни причём.
Побеждённый кхонец не дожил до вечера.
Меч Пандоры оказался отравлен.
Лишь чудом удалось избежать подземной тюрьмы и рудников и распутать проклятый узел, найти того, кто её подставил, а бонусом предотвратить покушение на Владыку.
Владыка и отправил её на материк, в Слитсберг, учиться дальше.
В военной академии пришлось всё начинать заново. Островные приёмы здесь воспринимались, как дикость. Плюс теоретическая база знаний, плюс знакомство с последними технологиями. Связь, навигация, стратегия, шпионаж, военная химия и многое другое.
По ночам Пандора глотала злые слёзы от усталости. Страницы учебников сливались в одно мутное пятно, а строчки стекали с бумаги и пускались в пляс. Это было отвратительное ощущение: когда мозг застывал, как янтарь, отказываясь проглотить лишнюю каплю информации.
