— Яра, ты в порядке? — выглядел выходец неважно. Пришибленный какой-то, дезориентированный. Я бы даже сказала, беспомощный, не появись он так бесшумно.
Наш озверевший вожак отпустил меня, переключив все свое внимание на Наи. Даже целых три шага к нему сделал.
Кажется, уже что-то сказать собирался, но его снесло быстрой, черной тенью.
Тень оказалась огромной чешуйчатой образиной, которая почти откусила голову быстро обрастающему мехом оборотню.
Я не успела даже взвизгнуть, как зубастая пасть с отвратительным треском порвалась. Чудище конвульсивно дернувшись, обмякло.
С земли, скаля белые жуткие клыки, поднялся уже не человек, но еще не волк. Промежуточная стадия превращения без штанов выглядела просто ужасно.
— Лишать эту форму хвоста просто преступление! — громко поделилась я своими мыслями с общественностью, любуясь мохнатым, печально бесхвостым копчиком нашего устрашающего вожака.
Так же медленно, как и поднимался, он обернулся ко мне, и я подавилась воздухом - широкой общественности не понравилось мое замечание.
— Прости, вырвалось. На самом деле тебе очень идет. И это хорошо, что ничего не болтается ни сзади, ни, тем более, спереди. Так значительно удобнее, — сдавленно пробормотала я. Свер оскалился, показывая, что все прекрасно понимает, — ох ты ж черт, заткните меня кто-нибудь…
— Убирайтесь, — прорычал он, многообещающе добавив, — завтра поговорим.
— Что? — неуверенно спросил Наи, заметив, как я погрустнела.
— Пойдем отсюда, нам здесь не рады.
— Куда?
— Обратно. В деревню.
Наи не возражал, он покорно подставил мне спину и легко припустился по темному лесу. Он казался растерянным, сбитым с толку, даже смущенным.
— Прости, — выдавил из себя этот бледный страдалец, когда мы преодолели больше половины пути до деревни, — я не знал, что в вашем мире встречается что-то настолько страшное.
— Ну, эта дрянь, видимо, не может влиять на оборотней, так что не так уж она и опасна, — оптимистично заметила я, но Наи и не думал прекращать процесс самобичевания.
— Я рисковал твоей жизнью.
— Вообще-то, это тебя она собиралась сожрать. Ты только своей жизнью рисковал, — чуть соврала я.
— Яра…
Пару раз среди деревьев я замечала белый силуэт, неотрывно следующий за нами. Вожак, не скрывая своего присутствия, решил проводить нас до самых ворот.
— Наи, успокойся. Утром нам и так достанется, давай хоть сами себе не будем нервы трепать, хорошо? Свер с этим и без нашей помощи неплохо справится.
Я оказалась права. Никогда раньше я еще не была так права, как в этот раз.
Вот только сидя на стуле, в общем зале, где по вечерам отдыхали уставшие оборотни, а сейчас было тихо и печально, чинно сложив ручки на коленях и не поднимая головы, почти касаясь плечом сидевшего рядом Наи, я очень жалела что не ошиблась.
Свер ругался, пугал последствиями, которые мог повлечь за собой наш в высшей мере необдуманный поступок: все сводилось, почему-то, к моей бесславной гибели. О том, что отправиться в тур на тот свет с билетом в один конец мог еще и Наи, вожак даже не вспомнил. Хотя, если быть объективной, во всем виноват был как раз-таки Наи. Он меня в лес потащил, и он же чуть не помер в объятиях жуткой чаровницы. А я просто его спасла.
Ругать нужно было Наи, а мне выдать премию и отправить на заслуженный отдых.
Но нет, вместо заслуженной награды я получила незаслуженный наезд.
Выходец, конечно, сидел рядом и тоже вроде как получал на орехи, но из трех сказанных Свером слов он понимал от силы одно и не способен был пока проникнуться всем трагизмом ситуации.
По факту, ругали одну меня не обращая внимания на скромного виновника всех проблем, скромно сидевшего рядом и удачно притворявшегося предметом интерьера.
Свер даже смотрел во время своего прочувствованного монолога исключительно на меня.
Вот такая вот вопиющая несправедливость.
— Ты осознаешь, что там небезопасно? Даже днем немногие решатся выйти за стену в одиночку. Ночью же, тем более в полнолуние, всем кто не в состоянии за себя постоять, лучше сидеть дома. — злющий оборотень, недовольный тем, что я сижу потупившись и молчу, решил потребовать активности. — Ты хотя бы понимаешь, как близка была к тому, чтобы умереть?
— В тех краях, откуда я родом, — пробормотала, негромко не поднимая глаз, — от обнимашек никто не умирает, кто ж знал, что у вас тут все иначе?
— Думаешь, я шучу?
— Думаю, что я уже столько раз могла здесь умереть, что еще один раз ничего не меняет.
— Если бы я не услышал твой крик… — зло начал Свер, но я его перебила. И даже стыдно мне за это не было.
— У меня был ножик, и я бы все равно выжила, — я не врала. Непонятная уверенность в своей живучести была искренней и крепкой. Меня хотела съесть поляна, пыталась внушить что-то странное, но точно с жизнью несовместимое ведьма, я побывала в плену у настоящих выходцев… на фоне всего этого какая-то Полуночница казалась не такой уж и страшной, — но я тебе обещаю, что больше никогда так не сглуплю и Наи, в случае чего, мозги вправлю.
Мне не очень-то поверили, но прессовать больше не стали, ограничившись скромным, в общем-то, наказанием.
Нас посадили под домашний арест, без права на досрочное освобождение.
— У меня сейчас слишком много забот, чтобы присматривать еще и за вами, — непреклонно заявил Свер, в ответ на мое возмущение. — Так я хотя бы буду точно знать, где вы находитесь.
— Но я уже не ребенок, меня нельзя вот так просто сажать под замок!
— Тогда и веди себя как взрослая, — огрызнулся Свер.
Менять свое решение он, разумеется, не стал.
И если Наи вполне устраивала участь узника, то мне было скучно.
Ашша уделяла все свое свободное время Наи, Берн, так же, как и Свер, был очень занят приготовлениями к зиме и скорой поездке за податью. И даже Рала запропастилась куда-то вместе со своим котом. Все были при деле, и только я скучала, не зная, куда себя приткнуть.
Наверное только поэтому, исключительно из-за страшной скуки, одним мрачным осенним вечером, когда на улице было холодно и сыро после недавнего сильного дождя, разбавленного крупным градом, а на первом этаже было жарко и весело, я решилась спуститься в общий зал.
Очень уютное подобие трактира было забито до отказа. Свободных мест просто не нашлось.
На одном из столов, в кругу хлопающих и смеющихся, под музыку почти заглушенную веселыми выкриками, танцевали три девушки, выбивая пятками бодрый ритм.
