В этом мире все были либо светленькими, либо темненькими. Ни одного рыжего мне так и не удалось встретить. Что уж говорить, когда даже Алис, стопроцентный лис, не горит на солнце рыжиной, а лениво и величественно сияет золотом.
Пожатие кистей — тот ещё здоровательный обычай, который, впрочем, выглядел впечатлительнее скучного жамканья потных ладошек. Такой себе незамысловатый и очень древний способ проверить – не притаил ли тот, кто стоит перед тобой, нож в рукаве. Это не я придумала, об этом мне важно и обстоятельно рассказал Берн.
— В недобрый час вы пришли, — прогудел мужик, что являлся старостой этой огромной неприступной деревни. Звали его Варном, и был он не просто похож на нашего топтыгина; они с Берном, как выяснилось, были братьями, — только утром удалось от очередной атаки отбиться. Ведьмы совсем ошалели, так и лезут, себя не жалея.
— Никак чуют что-то, — поддержал своего старосту один из мужиков, стоявших в дозоре, — твари окаянные.
— Может, и чуют, — сумрачно подтвердил Свер, не став распространяться при всех о том, что на нас тоже нападали.
Столь интригующий разговор продолжился только спустя почти полтора часа.
Когда нас отмытых и отогретых, откармливали за большим, мощным столом. Я такие только в доме вожака и видела раньше.
С удовольствием поедая свежую, тающую во рту, ещё горячую булку, щедро намазанную маслом, я в пол уха слушала разговор оборотней.
— Почему не написал, что у вас проблемы? — негромко спросил Свер, рассеянно помешивая деревянной ложкой густую кашу.
— Мы писали, да послания до тебя не доходили, — качнул головой Варн, с любопытством поглядывая на меня. В этом доме Свер, наконец, разрешил мне снять платок. И сидела я теперь с ещё влажными после купания волосами, уплетая все, до чего удавалось дотянуться.
Предыдущие три дня, замерзшая и измотанная, я почти ничего не ела, не чувствуя аппетита. Зато сегодня решила оторваться по полной.
— Ведьмы в первый раз к нам в конце лета сунулись. Седмица прошла, как мы переярков в дом вернули, и они пожаловали.
Подавившись куском, я тяжело закашлялась и кашляла, пока Свер не приложил меня ладонью между лопаток.
— Кхе! — поймав его внимательный взгляд, я выдавила из себя сиплое. — Наи.
— В то же время появился, — согласно кивнул Свер.
Варна наши непонятные секреты не то, чтобы удивляли, только тревожили.
— Что-то случилось?
— Сколько вы выстоять сможете? — задал встречный вопрос вожак.
— Сколько понадобится.
Свер кивнул, не считая нужным посвящать постороннего оборотня в свои планы. Да Варн и сам не рвался их разведать.
Поняв, что ничего больше ему не скажут, он дал волю своему любопытству.
— Так это правда? На Пограничье появилась своя Огневица? — спросил он у Свера и тут же, не тратя времени, обратился ко мне. — Ты правда нечисть?
— А что, не похожа?
— Аппетит хороший, — улыбнулся медведище, — ни у одной девки ещё такого не видел, да вот только маленькая ты больно. И хорошенькая, разве ж нечисть такой бывает?
Комплимент, запоздало поняла я, глупо хлопая глазами. Мне сделали комплимент.
Когда мне в последний раз комплимент делали? Уж точно не в этом мире.
— Берегини хорошенькие, — заметил Алис, чей аппетит был не хуже моего, — водяницы, если молоденькие и не успевшие ряской обрасти, тоже.
Варн хохотнул, но требовательного взгляда не отвел.
А я что? Мне ж не жалко.
— Хотите, подожгу что-нибудь? Я могу, — и я, правда, могла. Рядом стояла натопленная печь, полная раскаленных угольков, у печи стоял совок, а я умела обращаться с совками. И даже знала, как открыть заслонку на печи, чтобы угольки вытащить и поджечь что-нибудь на радость хозяину дома.
— Не надо, — расплылся в улыбке он.
Я уж решила, что меня оставят в покое и позволят спокойно съесть все, что находится на столе, но любопытство оборотня смогло протерпеть всего три минуты.
— А волосы потрогать можно? — спросил он, уже вытирая руки полотенцем. — Не жгутся?
Мне оставалось только смиренно склонить голову, в надежде что он меня сейчас потрогает, успокоится и даст таки поесть.
Как удалось выяснить у Свера, который был доволен реакцией Варна на меня, в каждой деревне, исключая четыре совсем уж дремучих, старостой являлся оборотень. Такой оборотень был условным вожаком стаи, которая собиралась из жителей деревни. Над всеми ними, разумеется, стоял Свер, чья власть была неоспорима… что, в общем-то, не мешало некоторым иногда наглеть. В основном людям, которые не имели звериного чутья и не знали, насколько опасен их князь.
Закономерным итогом моей гастрономической несдержанности стала бессонная ночь. Переедание – очень неприятная штука.
Я не спала, и прекрасно услышала, как дверь в мою комнату тихо открывается. Не оснащенная замком, или хотя бы простенькой щеколдой, она оказалась бесполезной преградой, которую с лёгкостью могут преодолеть даже дети.
Что, собственно, и случилось.
В комнату, что выделили мне, сосредоточено сопя прокрались две девочки. Лет семи-восьми, они очень забавно старались не шуметь.
— Не толкайся, — сдавленный, полный праведного негодования шепот был их первым проколом, — Лита.
— Сама не толкайся, — огрызнулась вторая девочка, — почему я должна первая к ней подходить?
— Это ты предложила пойти посмотреть на нечисть.
Я лежала с закрытыми глазами и не могла видеть двух диверсанток, впрочем, в такой темноте я бы в любом случае их не разглядела, зато очень хорошо слышала.
И когда они, обмирая от страха, остановились у кровати, сделала то, что совершенно точно нельзя было делать.
Открыв глаза, я выдавила из себя одно короткое, ленивое:
— Бу.
Как они визжали, как визжали. Замерев на месте, вцепившись друг в дружку, эти две сирены орали на одной ноте, длинно, громко, ответственно, с небольшими паузами, истязая мои барабанные перепонки.
