– Почему не пускала?
– Считала, что я плохо влияю. Не учусь, сомнительные компании, однажды поймала с сигаретой. А как я могла учиться? Я вкалывала. Мне Витальку кормить, это брат младший. А после ее смерти как-то поближе стали. Лидия как из другого мира, понимаете? Жизнь ее не била, бабка держала на поводке, она идеалистка, понимаете? Хотела уехать за границу, учила иностранные языки. Ученики были, одеться-то надо. Очень сложная была, всякие можно-нельзя, ах, что подумают? Я ей всегда говорила, будь проще…
– Это вы о чем?
– Ну… – Влада снова стрельнула взглядом в Федора. – У нее никого не было, бабка не разрешала. Бабки нет, а она боится отношений, понимаете? А я говорю, да разожмись ты, никто тебя не съест, сама позвони, пригласи в кафе! Это же двадцать первый век, чего стесняться! А она аж заплакала…
Капитан посмотрел на Федора и вздохнул.
– Можно подробнее про утро?
– Говорю же, сегодня мы встретились около дома в полдвенадцатого и прямиком сюда. А вчера все утро сидели, пили кофе, болтали. Я рассказывала про Ивана, звала ее с нами, в смысле на фотосессию сегодня. Она сначала отказалась, а потом согласилась, говорит, давно хотела посмотреть музей. Я говорю, давай пригласим Федора… – Она снова стрельнула взглядом в сторону Алексеева. – Она сначала ни в какую, а потом я сама позвонила и пригласила, но Лида сказала, что не пойдет. Потом согласилась, и мы выбирали, что надеть. Я хотела ей макияжик, хоть чуточек, попробовать, а она ни в какую. Потом мне надо было идти кормить Витальку, и я ушла. А сегодня встретились и пошли в музей. Приходим, а Иван уже тут. Людей мало, никто не мешает. А потом набежали. Я пошла переодеваться, а Лида пошла смотреть кукол. А потом пришел Федор…
– Когда вы видели ее в последний раз?
– В половине двенадцатого.
– А во время сеанса она к вам подходила?
– Нет. Иван гонял, я аж взмокла. Я и думать о ней забыла, честное слово! Тем более ходят и пялятся. А потом мне уже не до них было! Скульптор несколько раз заходил, этот Мирона, Иванов любимчик, стоял около дверей, смотрел. Страшный, просто жуть, весь всклокоченный, чисто псих. А потом уже ни одной живой души, только эти страшные вонючие куклы, а проветривать нельзя, нужен микроклимат. Работает кондишен, холодрыга, меня аж трясло всю. Я сразу сказала Ивану, что дурная идея устраивать фотосессию в музее, а он хотел, чтобы живая модель среди этих мертвяков, и непонятно, кто где. Аж мороз по коже. Я смотреть на них боюсь, а он ни в какую. Мне работа нужна, спасибо, что согласился взять. Ладно, думаю, потерплю. А потом Федор пришел. Иван говорит: иди, позови Лиду, пойдем куда-нибудь перекусить. Я и пошла. Как увидела ее на полу, подумала, что она потеряла сознание с голодухи, она, кроме кофе по утрам, ни фига не жрет, вечно худеет, а тут воняет. Думала, обморок. Стала на коленки, схватила за руку, там почти темно, и вдруг заметила на шее… Выпускаю ее руку, она упала, ударилась ногтями об пол… Я думала, упаду рядом! Такой ужас, не передать! Прямо жаром окатило! Как заору! Ору и не могу остановиться. Тут бегут Иван и Федор! А потом этот, Мирона. Они меня потащили в его комнату, Иван налил водки от стресса, а Федор не позволил. И ему тоже не позволил. А Мирона, по-моему, и так был бухой. А потом вы!
– Подумайте, Влада, возможно, были какие-то звуки, вскрик, шум падения…
Влада задумалась, пожала плечами, покачала головой:
– Ничего. Иван щелкал камерой… как автоматные очереди. Ничего.
– У вашей подруги были враги? Возможно, она жаловалась, что ее кто-то преследует?
– Какие враги! Лида правильная была. Сидела дома. Училась. Я иногда звала ее в бар, а она ни в какую. Не было врагов, даже смешно!
Капитан неприметно вздохнул.
– Вы сказали, у нее никого не было… в смысле друга…
– Не было вроде. – Влада снова задумалась. – Я ни с кем ее не видела. Правда, один раз она садилась в машину, я еще спросила, с кем это она, а она говорит, не выдумывай, ты обозналась…
– Когда?
– Месяца полтора назад, еще в начале лета. Может, и правда, обозналась. А что тут такого? Ну подвез кто-то домой. Меня часто подвозят, она бы сказала… наверное.
– Что за машина?
– Не знаю, далеко было. Низкая, черная.
– Где это было?
– Около центрального парка. Тачка затормозила, а она… ну то есть девушка шла по улице. Открыла переднюю дверцу и села. И они уехали.
– Водитель не выходил?
– Нет.
– Номер вы тоже не заметили? – на всякий случай спросил капитан.
– Далеко было… А может, не она, – повторила Влада.
– Влада, вы бы узнали машину на картинке? – спросил Федор.
Девушка пожала плечами, старательно избегая его взгляда.
…Иван Денисенко не мог сказать ничего определенного. Работал в поте лица, старался донести идею про живых и мертвых, стереть разницу и уравнять… с философской точки зрения. Он нес что-то совсем уж запредельное, и капитан подумал, что, несмотря на запрет Федора, Иван ухитрился прилично принять. Он спросил, было ли ему известно, что Влада придет не одна, а с подругой. Иван ответил, что не было. Влада не сказала, и он узнал, только когда они обе появились в музее. Тогда и узнал, но ничего не имел против. Тем более Федю тоже позвали.
Был фотограф растерян, его влажная от пота физиономия побагровела и лоснилась. Он постоянно сглатывал, и капитан наконец сжалился, разрешил взять бутылку минералки из кофра. Иван со стоном облегчения припал к горлышку и стал пить, а Федор вспомнил, как он выпил два литра в парке…
Мирона также понятия не имел, что их будет трое. Да ему по барабану. Он ее даже не заметил, сказал Иван. Весь в себе. К ним подходил несколько раз. Он был против сессии, фотовспышки, света – воск очень нежный, его беречь надо.
Скульптор отвечал на вопросы путано, короткими ломаными фразами, подолгу молчал. Создавалось впечатление, что он слегка невменяем. От него явственно несло перегаром. Из его маловразумительных речей капитан уяснил, что смотрительница отпросилась, когда пришли снимать… Или это было вчера? И он решил, что закроет раньше, когда они уйдут, часа в два-три, чтобы не оставлять одних, а то есть такие, что норовят стянуть на сувениры… Девушку, ту, что умерла, он видел в первый раз, она никогда раньше здесь не была. Вторую, живую, видел раньше, Иван ее уже приводил. Ивана хорошо знает, он часто фотографирует экспонаты, что есть не очень хорошо, так как от софитов повышается температура, а это нарушает микроклимат. Но просил спонсор, Михаил Кротов, пришлось уступить. Кто ее… он не имеет ни малейшего понятия. Ничего не видел, ничего не слышал. Почему именно в том месте, около ведьмы… Тут Мирона пожал плечами. Если бы Федор не был так погружен в свои мысли, он подумал бы, что на лице скульптора появилось выражение удовлетворения и даже торжества.
Мирону отпустили с богом, и капитан принялся за Федора.
