– Не знаю! Даже если он сам, это все равно убийство. Провокация. И ты это прекрасно понимаешь. Ты Ивана хорошо знаешь? Он вполне мог, мутный тип.
– Я знаю Ивана много лет, ручаюсь за него, – твердо сказал Федор.
– За нее ты тоже ручаешься? – не удержался Коля. – Хорошо, что ты подался в философы. Тебе у нас делать нечего.
Они сидели молча, глядя в разные стороны. Казалось, они перестали чувствовать и понимать друг друга. Вроде бы с чего тут так заводиться, при чем здесь Федор? Не повезло ему с девушкой, а с другой стороны, если бы не его случайное знакомство с Лидией, фиг бы они продвинулись, а так вроде какие-то подвижки наметились…
– Ладно, – сказал Коля примирительно, – проехали. Что у нас есть? Планы?
– Обыск в квартире Лидии, – сказал Федор. – Черная машина. Допросить Владу еще раз. Лидии не было дома две недели, она не могла не знать. Поговорить с секретаршей Кротова, той, что позвонила тебе насчет его матери, возможно, были конфликты по работе. Раз уж вы так подружились и она тебе звонит, – не выдержал, желая хоть чуть отыграться за выговор капитана. Коля хмыкнул, но опровергать не стал. – Заодно спросить, как он работал двадцать шестого июля. Он встретил ее двадцать шестого. Нужно разговорить партнера, спросить про Кротова – характер, увлечения, неважно, пусть выговорится. Могу я. С соседями…
– Я говорил с соседями и охраной. Соседка видела в окне высокую женщину… вроде видела. Охранник сказал, двадцать шестого июля Кротов вернулся раньше, и, кажется, не один… или один, он не уверен. Пассажиров он не рассматривает, машины жителей знает наизусть, открывает на автомате. Их пост проверяет машины, а насчет того, что можно проникнуть в поселок иначе, он не в курсе. Я походил, там бетонный забор под два метра, но можно пролезть под плитами, рельеф неровный. Короче, можно.
Они снова помолчали.
– А мотив? – спросил капитан.
– Статистика говорит, что в девяноста процентах мотив экономический. Деньги, Коля. Кви продест. Кому выгодно. Старо как мир.
– А остальные десять?
– Месть. Соперничество. Устранение свидетеля или шантажиста.
– Попрессуем партнера, – решил капитан. – Ты прав.
– Я бы опросил соседей Лидии. Возможно, заказчик приходил к ней домой. И еще. Наискось от музея банк, там должна быть камера, надо просмотреть записи.
– Не дураки, сами догадались. Камера не добивает до двери музея, далеко, а охрана, которая дежурила во время убийства, никого бросающегося в глаза не заметила. В смысле ходили люди, но чтобы кто-то подозрительный вошел в музей, охранник не заметил. На ее телефоне чужой номер, определить не удалось, отключен. Звонок поступил в одиннадцать…
– Это мог быть убийца.
– Мог.
Глава 18
Погружение в дебри…
Понятые стояли на пороге – две пожилые женщины, испуганные и преисполненные любопытства. Федор Алексеев испытывал чувство неловкости, находясь в доме Лидии. Получалось, будто пришел он без спроса и подглядывает за ней. Только спрашивать уже некого. Он вспоминал ее лицо, улыбку, то, как она смотрела ему в глаза… Все завертелось слишком быстро, его сознание… или осознание того, что случилось, не поспевало за событиями. Длинные волосы, нежная кожа, веснушки на плечах… Кротову тоже нравились ее веснушки? Ласковая, мягкая, приятная во всех отношениях, умная… Все верно. Так говорил Кротов. То же самое мог повторить Федор. Они оба. Красивая. Не устоять. Способная на все ради… денег? Пыталась заработать, стипендия никакая, отсюда репетиторство. Деньги Кротова остались на месте, нетронуты. Кольцо она не взяла, оно осталось в ящике письменного стола. Почему не взяла? Потому что не воровка, или заказчик запретил? Заказчик, он же сообщник, он же, возможно, близкий друг. Еще один в их тесной компании. Икс. Один неизвестен, другой мертв, третья убита, четвертый он, Федор, стоит, озираясь, посреди ее комнаты, полный тоски и недоумения. Ее волосы пахли травой и дождем, а кожа… он словно чувствовал ее пальцы на лице, они легко касались губ, а он целовал их. Ему казалось, что между ними возникло некое притяжение и взаимопонимание. Искра проскочила… А что думала она? Понимала ли, что вляпалась в некрасивую историю?
Самое время развести руками и сказать, что внешность обманчива и на дне каждого сердца есть осадок.
Он рассматривал книги в книжном шкафу. Диккенс, Теккерей, Джейн Остин, некоторые на английском. Фильмы…
Они… Она и Кротов смотрели фильмы, его любимые, делились впечатлениями, возможно, она плакала в самых трогательных местах. Возможно. И все время знала, что врет и притворяется. Интересно, шевелилось у нее в душе что-то вроде сочувствия к обманутому? Жалость? Неловкость? Чужая душа потемки, гласит народная мудрость, провеянное от плевел зерно. Лучше и не скажешь.
А когда он говорил ей о любви? Тоже ничего? Пусто? А в постели? Отдаваясь ему, заглядывая в глаза? А что чувствовала она с ним, с Федором? А если бы некий икс заплатил ей и попросил влюбить в себя Федора?
Он рассмеялся невольно: никто не замышляет козней против незаметных философов, у них нет денег, и они безгрешны, как праведник в пустыни. Еще надо добавить: питающийся акридами праведник…
Хватит!
Он чувствовал себя человеком, подглядывающим в замочную скважину. В отсутствие хозяйки, которая уже не вернется. Какой смысл в их встрече? Лавина смела Кротова, Лидию и зацепила его, Федора. И теперь нужно найти того, кто столкнул эту лавину. С кем же ты пересеклась, девочка?
– Попрошу понятых подойти! – Капитан разглядывал содержимое открытого ящика письменного стола. – Здесь конверт с деньгами. Их пересчитают в вашем присутствии.
Обе женщины с любопытством смотрели, как оперативник считает деньги. В конверте было четыре тысячи семьсот долларов. Они переглянулись. Та, что постарше, сказала:
– Да откуда же у нее такие деньжищи?
– Не наше дело, – поджала губы товарка. – Может, Зина оставила.
– Зина? А ей откудова взять? Жили скромно…
– Лидочка работала, к ней ученики ходили. Бедная девочка! Сейчас на улицу страшно выйти. Во времена настали!
– Ой, да сколько там на учениках заработаешь! Только летом, она ж сама еще училась. А тут такие деньжищи! – Она покачала головой. – Я в глаза таких не видела, а всю жизнь пахала. Связалась с кем не надо и получила. Такие деньги честно не заработаешь.
– Не говори глупости! И не наше дело чужие деньги считать! – повысила голос другая. – Лидочка хорошая девочка была, приветливая. Зина ее строго держала. Заработала. Она работу нашла на лето, вон уезжала чуть не на полмесяца, этим… гидом! С иностранцами. А тут такое горе, такое горе! Хорошо, что Зина не дожила. Она ее одна тянула, каждую копейку считали…
– При Зине такого не было. Она строгая была. Дочку упустила, так внучке воли не давала…
– Когда уезжала? – вмешался капитан. – Не припомните?
