– Мне известно, что бизнес по договору между вами отходит к вам. А остальное, как вы сообщили капитану Астахову, получают благотворительные фонды. Завещания вы не видели, по вашим словам, оно вас не интересовало. Адвокат Кротова говорит, что завещания нет. Разговоры были про какой-то фонд, он помнит, но документа нет. Если завещания не существует, то наследниками Кротова выступают его мать и брат…
– Еще и брат в наличии? – холодно удивился Бураков. – Возможно. Меня это не интересовало и не интересует, как вы верно заметили. А позвольте полюбопытствовать, кто они такие, эти родственники? Откуда они взялись? Документы их, надеюсь, вы проверили?
– Проверили. Оба подданные Словакии, у матери Кротова несколько магазинов одежды, брат – программист, работает в Риге. Она долго искала сына, нашла в прошлом году через местное детективное агентство и никак не решалась встретиться. Боялась. И только в этом году, в марте, приехала сюда, и они познакомились. Сейчас она здесь, ничего о смерти сына не знала, была потрясена. Допускаю, что она вызовет другого сына… младшего.
– Вот и наследники появились, – сказал Бураков. – Свято место пусто не бывает. Ну что же, меньше мороки с дележкой между фондами. Что-нибудь еще?
Федор достал из папки конверт с фотографиями Лидии, вытащил несколько, положил перед Бураковым, не сводя взгляда с его лица. Если он рассчитывал уловить хоть что-то в лице партнера Кротова – смущение, оторопь, – то он ошибся. В лице мужчины ничего не дрогнуло, оно оставалось бесстрастным. Он внимательно рассмотрел фотографии, не пытаясь взять их в руки. Поднял взгляд на Федора и сказал:
– Вряд ли это мать Миши.
Если это была шутка, то ничего шутливого в тоне Буракова Федор не почувствовал. Лицо мужчины оставалось бесстрастным. Странный тип, прав Коля.
– Эта девушка жила в доме Кротова, – сказал он.
Бураков дернул правым кончиком рта:
– Значит, она все-таки существует? И кто же она, если не секрет?
Спрашивать, не видел ли он Лидию раньше, было бессмысленно, но Федор все-таки спросил:
– Вы никогда ее не видели? Не спешите отвечать, посмотрите еще раз. Она могла быть с рыжими волосами, в темных очках, по-другому одета…
Бураков склонился над фотографиями, рассматривал долгую минуту. Выпрямился, покачал головой и отчеканил, выделяя каждое слово:
– Я никогда не видел эту женщину. – Он помолчал и спросил: – А что она говорит? Почему сбежала?
Они смотрели друг на друга. Федор отвел взгляд первым. Взгляд Буракова напоминал ему взгляд змеи, холодный, неподвижный, бесстрастный.
– Эта женщина умерла, – сказал он после продолжительной паузы.
На лице Буракова промелькнуло удивление, впервые за всю встречу.
– Умерла? Что значит – умерла? Каким образом?
– Это все, что я могу сказать.
– Понятно. Могу ли я спросить, как вы на нее вышли?
– Есть свидетели, которые видели ее в доме Кротова. Подумайте, Руслан Васильевич, и постарайтесь припомнить, не изменилось ли поведение Кротова в июле…
– Когда она жила в его доме, – кивнул Бураков. – Понятно. Дайте подумать.
Бураков думал, Федор ждал.
– Даже не знаю, что сказать. В конце июля Миша отменил два важных совещания с инвесторами, забывал про встречи, чего раньше никогда за ним не водилось. Я пытался обсудить с ним расширение бизнеса, которое он сам же предложил, но он уходил от разговора, говорил, что занят. Понимаете, у нас иногда были противоречия, но мы всегда решали их консенсусом, так сказать, поэтому я особенно не беспокоился. Время не поджимало, и я не настаивал. Если предположить наличие этой женщины, то поведение Миши можно объяснить… Да, пожалуй, я могу сказать, что он изменился. Подарил своей секретарше коробку конфет ни с того ни с сего. Пару раз я засек, что он ушел с работы раньше. Упомянул, что собирается в отпуск, куда-то за границу. – Он помолчал, потом добавил: – Не могу поверить! Значит, ищи женщину – как всегда.
Федору почудилось что-то похожее на зависть в голосе партнера, хотя завидовать было нечему.
– И последний вопрос, – сказал он. – Не припомните, где вы были двадцать восьмого августа с одиннадцати утра до двух?
– Двадцать восьмого? – Бураков задумался, потянулся за длинной книжкой ежедневника, пролистал. – Вот, пожалуйста! В одиннадцать тридцать встреча в «Английском клубе» с потенциальным заказчиком, я веду переговоры о крупном строительном проекте. До этого времени я был здесь, меня видели. Ушел в одиннадцать десять и поехал прямиком в «Клуб». Пробыл там до двух примерно, это легко проверить. А что? – Он смотрел на Федора с неприятной усмешкой.
– Как фамилия заказчика?
– Летошко Любомир Константинович, он не из нашего города, но приобрел у нас землю и хочет строиться. Дать телефон?
Федор кивнул. Все с той же неприятной усмешкой Бураков нацарапал на листке номер телефона.
…Федор оставлял его кабинет с двойственным чувством. С одной стороны, это было разочарование: Бураков неприятный тип, но вряд ли в чем-то замешан. Он был искренен, говоря о партнере. Во всяком случае, так показалось Федору. Они были партнерами, но не друзьями. Или друзьями, но умеренными. Кротов не рассказал ему ни о матери, ни о своей женщине. То ли был осторожным и скрытным, то ли они подобные темы не обсуждали. Лидию Бураков не видел… Не видел? По его лицу определить трудно. Скорее всего, не видел, было у Федора такое чувство. Инстинкт. Хотя с такими, как Бураков, инстинкт дает сбой. Ему было трудно представить, что такое рептилоидное существо могло разработать хитрый план, основываясь на тоске Кротова по умершей жене, и подсунуло ему похожую женщину. По мнению Федора, такой план требовал теплокровного и умеющего играть на человеческих чувствах персонажа, но никак не Буракова. Но с другой стороны, пресловутое «кви продест» никто не отменял, тем более что между партнерами имели место трения…
Глава 20
Посиделки у старого доброго Митрича
Федор Алексеев и Савелий Зотов столкнулись у бара «Тутси» и вошли вместе. Их столик был свободен. На нем стояла табличка, гласящая «Заказан». Митрич поспешил им навстречу…
Капитан Астахов запаздывал. Не то забыл посмотреть на часы, не то был занят оперативной работой. Как всегда, впрочем.
– Федя, что известно о девушке из музея? – спросил взволнованный Савелий. – Кто она такая? Коля сказал, какая-то девушка умерла прямо в музее. А ты как там оказался? Он ничего не объяснил, сказал, в восемь у Митрича.
– Случайно оказался. Девушка… – он запнулся. – Была убита. Задушена. Умерла. – Савелий ахнул. – В музей меня пригласила подруга Ивана Денисенко, у них там была фотосессия. Я знаком с обеими девушками. Когда я пришел, она уже умерла.
– Жертва твоя знакомая? Твоя знакомая была убита в музее? – Савелий был потрясен. – Ты ее знал? А остальные где были?
