Я-то впечатлена как раз была и отчаянно не хотела нарываться.
— И что будет, если мы подтвердим его слова? Как вы поступите, если я скажу, что это правда? — осторожно поинтересовалась у него я.
Командор прищурился.
— Спрошу, знаете ли вы, каково наказание за лжесвидетельство.
— Знаю, — поспешнее, чем следовало, отозвалась я. Кашлянула смущенно и уже спокойно продолжила: — И еще я знаю, что от простой простуды люди не погибают. Даже если предположить, что появился новый вирус и теперь простуда может осложниться вплоть до смертельного исхода… мертвец не должен вставать.
Бэйс даже не вздрогнул, только крепко сжал челюсти.
— Слухи уже ходят?
— И очень активно, — кивнула я, вспомнив азартную энергичность торговки. Она непременно поделится такой шокирующей новостью со всеми.
— И я должен поверить двум девицам? — спросил командор, ни к кому конкретно не обращаясь. Подозреваю, и ответа-то он не ждал… но Улиса знала, кого выбирать в подруги.
— Двум девицам и своему капитану, — робко заметила я, особый акцент сделав на последнее слово.
И тут же получила локтем под дых от разулыбавшейся Улисы… мстительная, зловредная ведьма!
Бэйс сомневался, он не мог поверить в правдивость наших слов, ему легче было списать все эти бредни на какое-нибудь коллективное помутнение рассудка. На видение… если бы видение не заявилось к нему само.
Так очень вовремя, почти судьбоносно.
Сначала мы услышали придушенный вскрик и звук упавшего тела, потом дверная ручка провернулась, и дверь открылась. Но еще раньше, чем перед нами предстал незваный и крайне наглый гость, нас настиг полный укора голос:
— Дорогая, ты меня очень расстраиваешь. Почему я должен искать тебя по всему городу?
Я подскочила на ноги при первых звуках этого голоса и зачем-то вытянулась в струнку. Страха не было, но от чувства, заменяющего страх, тряслись поджилки. Это можно было бы назвать волнением, если бы не легкие отголоски паники, отдающиеся нервной дрожью в пальцы рук. Кажется, я только что открыла новую эмоцию, название которой — встреча с Высшим.
Барон вошел, огляделся, нашел глазами капитана и одарил его веселым удивлением:
— Надо же, выжил. Молодец.
Потом смерил критическим взглядом закаменевшего Бэйса и обратился ко мне, не жалея яда:
— И что же ты натворила? Пыталась спасти кого-то против его воли?
— Что вы здесь делаете? — растерянно спросила я, не забывая держать спину прямо, а руки прижатыми к телу. Эта поза мне почему-то казалась правильной. — Сейчас ведь даже не вечер.
— Дорогая, это очень плохой вопрос, — Барон поскучнел. — Я могу подумать, что ты мне не рада.
Мне не дали возможности оправдаться, я еще даже испугаться не успела, как в меня полетело что-то маленькое и глухо звенящее.
Поймала я подвеску на тонкой цепочке случайно, лишь чудом не дав ей упасть. Командор не признавал ковров, оставив темный паркетный пол без всякого прикрытия.
Прозрачный маленький камешек подвески приятно согревал ладонь.
— Это…
— Будешь носить, не снимая, — строго велел Барон. — Узнаю, что ослушалась, – выпью тебя досуха. Исключительно из сострадания, чтобы не мучилась от проклятия и не тревожилась в посмертии. Поняла меня?
Я послушно кивнула, быстро надевая подвеску. Серебряная цепочка казалась такой тонкой, что я боялась ее порвать неосторожным движением.
Довольный моей расторопностью, Барон кивнул с благосклонной улыбкой и лишь потом обратил внимание на командора.
— Рассказывай, человек, какой из ваших глупых законов она нарушила?
Бэйс не выглядел напуганным. Растерянным — без сомнений, но не более. И когда он заговорил, голос его звучал уверенно и крепко. Командор держал себя в руках.
И продолжал держать себя в руках даже после сокрушительных новостей.
*
— Кто-то только пробует проклятие. Экспериментирует, — безжалостно признался Высший. — И у него неплохо получается.
Сначала, когда Барон отказался секретничать с командором без моего присутствия (ссылаясь на то, что я опять могу куда-нибудь сбежать, не поставив его в известность), я была рада, что мне позволили приобщиться к тайне.
Со временем радость моя померкла и завяла, погребенная под тревожными думами.
Высший, не ставший дожидаться, пока ему принесут стул, устроился на подлокотнике диванчика, где мирно ютились мы с Улисой, украв и без того смешные крохи моего комфорта. Я чувствовала плечом тепло его тела, почти касалась его бока и мечтала поменяться с ведьмой местами.
— Экспериментирует? — хмуро переспросил Бэйс. — Что вы хотите этим сказать?
Барон улыбнулся. Он ждал, когда выдержка откажет командору и тот хоть как-то выдаст свой страх перед Высшим. И чем дольше Бэйс держался, тем веселее становился Барон — уж он-то знал цену людской смелости.
Валяющийся без сознания в приемной секретарь командора был явным подтверждением того, что храбрость не являлась отличительной чертой городских стражей.
— Это проклятие использовалось в войнах в эпоху Раненого мира. Последователи Мертвого Бога хорошо умели обращаться с ним — города уничтожались за ночь, и все проклятые после смерти вставали в ряды армии Мертвого Бога. Тот, кто узнал детали ритуала, несомненно обладает силой, но не имеет знаний для правильного использования проклятия. Вас ждет много смертей, но не думаю, что вымрет все население.
В кабинете повисла тяжелая тишина. Бэйс пытался понять, как могла проникнуть подобная дрянь в его город, мы с Улисой просто пытались понять, как жить дальше и что делать. Санхела же занимал другой вопрос:
— Вы же спасли меня, — голос капитана дрогнул, но он сумел справиться с эмоциями и продолжить: — Сняли проклятие, значит, его можно побороть?
— Да… это, — Барон хмыкнул и почему-то покосился на меня. — Проклятие я снял, но спасать твою жизнь в мои планы не входило. Ты спас себя сам, твой дар оказался достаточно сильным. Стихии никогда не бросали в беде тех, кого признали.
— Это что значит? — с подозрением спросила я.
Все ждали пояснений.
Барон поморщился и негромко пробормотал в ответ на пытливые взгляды:
— Что мешает мне просто съесть вас всех сейчас и не оправдываться?
— Вероятно, что-то мешает, раз до сих пор не съели, — храбро заметила я. Уж кому, как не его главному блюду, высказываться по подобным вопросам…
— Ты хотела его вылечить, я «вылечил» его для тебя. О том, что он переживет ночь, речи не шло.
Я не то чтобы удивилась, узнав, что полностью справиться с проклятием не может даже Высший, просто странно было понимать, что появилась в городе беда страшнее Барона. И смертоноснее.
