Я невольно обернулась. На втором этаже незнакомый мне стражник брезгливо пытался добиться от лорда объяснений.
— Он не похож на человека, отвечающего за свои действия.
— Только не говори… — возмущенно начал Барон. Я его перебила:
— Но это не оправдание, я понимаю.
— Приятный сюрприз. В море твоей безмозглой доброты зародился здравый смысл. — Слова его были полны ядовитой издевки. Я решила ее не замечать.
Из коридорчика послышался злой голос Иветти — из подвала подняли первые тела.
— Я сегодня больше не смогу, — смущенно сказала я. — У меня просто нервов не хватит на еще парочку грязных секретов.
— Продолжим завтра, — легко согласился Барон.
Он отлучился всего на несколько минут, чтобы пообещать Санхелу, что мы, конечно, сейчас уходим, но завтра непременно вернемся.
Едва ли капитан был рад это слышать.
*
Дома было тихо и пусто.
На пороге, там, где я ее и оставила, стояла нетронутая мисочка с фаршем. Подсохший за день, он выглядел жалко и печально.
Я сокрушенно вздохнула и уверенно перешагнула через порог, решив дать Бозильде еще один шанс.
Ну правда, вдруг она таки придет ночью?
— Что-то не так? — спросил Барон, излишне внимательный в ненужных вещах.
— После того как мой магазин… разгромили, Бозя не приходила. — Я еще раз вздохнула. – Прекраснейшая мне больше не благоволит.
— Бозя? — переспросил Барон, старательно передавая взглядом все свое удивленное непонимание. — Прекраснейшая?
— Уличная кошка, — неохотно пояснила я. Мне хотелось смыть с себя этот день и выпить крепкого до горечи чаю, а не объяснять Барону наши простые человеческие суеверия. — Она вроде как удачу приманивает к дому, в котором столуется.
— Не сильно она старалась к тебе удачу приманить, — хмыкнул Барон.
— Почему? Вас же я встретила.
Наивная моя честность была встречена глубокомысленным молчанием.
Барон был потрясен.
— Неужели и правда не жалеешь, что подошла ко мне той ночью?
— А почему должна? — Я остановилась, потому что идти и говорить мне было уже очень сложно. Сил хватало на что-то одно. Неторопливо и шатко повернулась к нему, чтобы видеть лицо, и сказала: — Спасибо.
Давно пора было это сделать. На самом деле, мне стоило бы благодарить его каждый день, но особо благодарной я никогда не была…
— За что? — не понял он.
— За все.
На второй этаж мы поднимались в напряженной тишине.
Улиса все еще не вернулась, но у меня не возникло и мысли беспокоиться о ней. Я была измотана и расстроена и просто пообещала себе все ей высказать, когда она вернется.
Уже на кухне, послушно замерев позади меня, терпеливо дожидаясь, когда я решу, чего хочу больше — умыться или прилечь, Барон спросил:
— Как она выглядит?
— Кто?
— Эта кошка.
Я объяснила, не подумав удивиться и поинтересоваться, что он собирается делать с этими знаниями.
Моя вина.
Барон отказался от чая, велел мне ложиться спать и ушел.
Я с удовольствием последовала его совету.
Легла, уснула, кажется, даже сон какой-то увидела, а потом меня нагло и бесчеловечно разбудили.
Сначала я подумала, что вернулась Улиса, только она могла войти в магазин, не потревожив активированную защиту…
С запозданием до меня дошло, что шипеть и утробно урчать ведьма точно бы не стала.
Потом я поняла, что забыла об одной интересной личности, для которой никакая защита не преграда… особенно та, которую он сам же и возводил.
— Дорогая, у тебя ресницы дрожат, я знаю, что ты не спишь, — сказала интересная личность.
Я зажмурилась.
— Открой глаза, посмотри на них и скажи, которая — твоя кошка, — велел он.
— Что? — Я подскочила на кровати, почувствовала, как на голову мою обрушилась крыша дома, небо и звезды и заглядывающая в окно луна, и рухнула обратно на подушку, придавленная всем миром, крепко сжимая виски.
Тихое мое подвывание заглушил раздраженный голос Барона.
— Бестолочь, — вздохнул он.
На пол мягко упало два рычащих кота, тут же бросившихся в разные стороны. Я с ужасом представила, как буду выпроваживать напуганных животных из дома.
Когда Барон склонился надо мной, я выглядела совсем уж несчастной и замученной.
Лба коснулась прохладная ладонь.
— Болит?
— Угу.
Он нахмурился.
— Как тебе помочь?
— Вы это серьезно? — недоверчиво спросила я, щурясь на него — открывать глаза было больно и страшно, казалось, глазные яблоки просто вывалятся из глазниц.
— Ну не бросать же тебя в таком состоянии.
Спорить я не стала. Идти на кухню за порошком для компрессов и в ванную за тазиком с холодной водой и полотенцем мне совсем не хотелось.
Барон послушно принес стакан воды и нужный сверток с обезболивающей смесью, хотя искал долго и в ходе поисков умудрился что-то уронить на кухне. Помог выпить горькую смесь, разведенную в едва теплой воде, оставшейся от моего вечернего вялого чаепития.
С водой для компрессов Барон разбирался уже самостоятельно.
— Дожил, — ворчал он, отжимая лишнюю влагу из полотенца. — Вынужден сидеть у постели глупой человечки.
— Вы можете уйти, — обиженно заметила я.
— Могу. И это раздражает больше всего.
— Что?
— Возможность, которой я не воспользуюсь.
Он просидел со мной несколько часов. Менял компрессы, ворчал, периодически проверял амулет, а потом ворчал еще больше — времени у меня осталось неприлично мало.
Меня это приводило в отчаяние, его злило.
— Завтра мы найдем проклятого, — пообещал Барон.
Я угукнула, ощущая, как по виску стекает несколько прохладных капель, а бок согревает тепло Высшего, сидевшего на краю постели. Боль не ушла, но затаилась, и, пока я не шевелилась, она не давала о себе знать.
А я очень хорошо умела не шевелиться. Молчать вот, кажется, не умела.
— Барон, можно вопрос?
— Он мне не понравится? — подозрительно уточнил он.
— Наверное.
Барон поморщился, но разрешил.
— Задавай.
— Вы чувствуете смерть, — уверенно сказала я. Он молчал, ожидая продолжения. — Если бы вы сразу согласились помочь страже, проклятого удалось бы найти уже давно, так?
