— Из кармартенских, чтоль? — спросил Шон. — Вечно там какие-то Эмрисы, Элвисы...
— Ага, — ухмыльнулся Мирддин. — По матери.
Они обменялись рукопожатием.
— Надолго сюда?
Мирддин передернулся:
— Я че, дурной? Самайн на носу. Домой поеду.
Шон солидно кивнул:
— Давай-давай, поворачивайся. А то шляется тут по лесам шушеры... Вторую неделю серебряные пули льем... У нас всякой нечисти хватает... Ты ушастого-то видел?
— Кого? — поразился Мирддин.
Шон просто просиял:
— Да ты чо? Не знаешь? Блейз наш, святой человек, где-то даненыша подобрал. Малохольный, ваще! Маманя ему шапку малого отдала — так он так и ходит. Ну, безвредный вроде, так-то. Что вылупился? Не веришь? Да наш Блейз вообще и не такое может! А по лесам у нас тут кто только не шастает! Меня один раз чуть под холм не увели. Еду, никого не трогаю, смотрю — фейка. Глазищи — во! Ноги — во! Пальцем манит, и ну я и пошел, не будь дураком. Ну, а она меня в лес! Ну, я к ней целоваться — и тут меня уж заколдобило всего. Страху натерпелся, страсть! Гляжу — мертвые стоят! Ручищи — во! Ну, да Блейз меня вытащил. Блейз, он у нас святой человек! Мы ему все по гроб жизни! Не, ты что так смотришь?! Не, ты что, мне не веришь?!
— Верю-верю, — сказал Мирддин. — Это ж Блейз, он могёт.
Шон хлопнул его плечу:
— Ну, побежал я. Давай, вечером заглядывай, спросишь Шона, тебе покажут. Я тебе расскажу, как оно у нас тут все. Не Глен-Глехи какое-нибудь!
Шон быстро зашагал прочь по улице. Мирддин проводил его долгим взглядом.
— Однако.
Блейз, не без любопытства наблюдавший за сценой из окошка, покачал головой:
— Смотри, Мирддин. Доиграешься.
— Блейз. Он действительно не понял, с кем разговаривал?
— Так ты же ему глаза отвел. Откуда ж ему понять-то?
— Блейз, я этого не делал. Я знаю, что наводить чары на гостей без позволения хозяев дома — невежливо. Я просто пытался выражаться так, чтобы ему было понятно. Вербально и невербально.
— Мирддин, ты отвел ему глаза. Пусть и без магии. Как он тебя запомнил? Уши, шапка, физиономия постная, спросишь что-то — бубнит, грибы в перчатках чистит. Одно слово — нелюдь. А тут ты. Оброс, болтать по-местному выучился. В мотоцикле копаешься, как нормальный...
— Когда ты говоришь «нормальный», ты имеешь в виду прескриптивную норму или дескриптивную?
Блейз застонал:
— Дескриптивную. Мирддин, не ходил бы ты к нему вечером, ей-богу.
— Мне нужно научиться лучше понимать людей. Поскольку и мои родители, и ты настаиваете, чтобы я, цитирую, «не смел лазить в голову всем подряд», конец цитаты, единственное, что мне остается — это с ними общаться.
Что его поразило вечером — так это чувство полной невидимости. Это были не чары, но что-то очень похожее, его видели — и не видели. Люди говорили с кем-то, кому-то отвечали, этот кто-то занимал с Мирддином одно и то же пространство — но Мирддином не был. Это было похоже на фехтование. На танец. На синхронный перевод. Надо было только вынести себя за скобки, в зону невидимости, и позволить информации течь насквозь, только подхватывая и направляя, угадывая необходимые реплики. Где-то на перекрестке людских взглядов, в фокусе, слегка перед Мирддином, как маска на вытянутой руке, соткался некий Эмрис из Кармартена. Человек. Кем Мирддин, возможно, мог бы стать. Если бы не был Мирддином с Авалона.
Людей было десять — Шон, Диллон, Оран, Калум, Эйдан, Клода, Кэтлин, Морин, Мэдлин, Шевонн. Они гомонили, перекрикивались, смеялись. Сначала на мотоциклах они куда-то ехали, потом что-то пили (какая гадость, и зачем бы это им?), потом горланили, потом опять пили, потом опять ехали. Потом Шон показывал, как работает пулемет, который установлен у него на мотоцикле. Потом все стреляли по очереди. Потом опять ехали. Людям было весело. Мирддин не особо вслушивался в реплики. Стремление не выпасть из процесса занимало все внимание. «Эмрис» махал руками и горланил вместе со всеми. Шон хохотал, хлопал «Эмриса» по спине, «Эмрис» хохотал тоже.
Потом они приехали к какой-то скале над обрывом и полезли вверх. Оттуда открывалась вся округа. Людям было весело. Мирддин пытался понять природу этого чувства, но внимание соскальзывало.
— Шон! Шон, куда ты лезешь, чтоб тебя!
— Отсюда вся округа обстреливается! Если что, закрепиться можно! Вооот... вооот тут!
— Чтоб тебя черти взяли! И правда!
— Чур меня! Кто тебя за язык тянул? Самайн скоро!
— Не труусь! Черти?! Да кто угодно!
— Пусть приходят!
— Мы им всем покажем!
— Знай наших!
— Мы их всех уроем! И на могиле спляшем! Вот так! — Шон, на самой верхушке скалы, сделал несколько па, высоко выбрасывая вверх колени. Камень под его ногой подвернулся, и Шон полетел вниз.
Мирддин рванулся вперед и схватил его за шиворот. Кожаный ворот куртки затрещал, но выдержал. Мирддин теперь висел на левой руке, а правую оттягивал человек. Внизу плескалась темная вода. Кто-то визжал. Мирддин сделал усилие, выбросил человека наверх и вылез сам. Визг прекратился. Мирддин стал разминать запястье.
Шон, отплевываясь, поднялся с четверенек.
— Ты?! — лицо у него вытянулось. Он, кажется, узнал, с кем имеет дело. — Ты?!
Мирддин понял, что, отвлекшись, забыл про «Эмриса».
— Тварюка ушастая!
Шон размахнулся и заехал Мирддину в глаз.
Мирддин настолько не ожидал этого, что пропустил удар. Прижал руку к лицу и отступил на шаг.
— С ним по-человечески, а он! Накликал! Всегда все нормально было, а тут!
Шон примерился еще раз. Мирддин перехватил кулак. Он не понимал, что происходит. Некоторое время они так стояли.
— Чтоб тебя! — Шон вырвался, зло плюнул под ноги. — Люди! Пошли отсюда!
И они ушли.
— На, приложи, — Блейз пошарил в морозилке и вытащил замерзшую в кость котлету в полиэтиленовом пакете. — А то синяк будет.
Мирддин подчинился. Синяка не было бы и так, но держать холодное было приятно.
— Что произошло? — спросил Мирддин. Его никто никогда не бил по лицу — не на спарринге, а просто из возникшего желания ударить. — Я нарушил какое-то... — он поискал подходящее слово, — табу? Я должен был позволить ему упасть?
Блейз всплеснул руками:
— Бог с тобой! Он бы убился!
Котлета начала таять. Мирддин аккуратно положил ее на стол.
— Я так и подумал. Тогда почему он так отреагировал?
— Он испугался. А испугавшись — разозлился.
— Он испугался, что мог упасть? А почему он не подумал об этом раньше?
