Блейз рассказывал какую-то очередную байку, Нимуэ кивала, сжимая обеими руками чашку с выщербленным краем. Мирддин тоже кивал, а сам думал, как тихо стало вокруг. И каково было одному Блейзу зимою в смертных землях. Он покосился на сваленные грудой и еще не уложенные в поленницу дрова.
— Блейз, может, тебе обогреватель привезти? — спросил Мирддин.
Блейз, прерванный на полуфразе, замахал руками:
— Не надо, не надо! Слушайте, а у меня еще сушки есть. Давайте, я сушек принесу? — он скрылся в доме.
Нимуэ тихо поймала Мирддина за рукав:
— Не мешай ему. Разве ты не видишь, что он делает?
— А что?
— Вы так нашумели прошлой осенью... Земля стоит... напуганная. Несколько лет тут ни урожая хорошего не будет, ни удачи доброй. Оттого все и съехали. Блейз все обратно обживает. Тут сейчас совсем ничего нашего не нужно.
— А. Экология, — кивнул Мирддин. — Что ж он раньше не сказал-то?
— А что он скажет? Ты и так ему в глаза не смотришь.
Мирддин поболтал на дне кружки остатки чая и допил залпом.
Они попрощались с Блейзом, но не направились к ручью напрямую. Нимуэ медленно вела спидер среди вольготно разбросанных домов. Мирддин шел рядом, засунув руки в карманы и уткнувшись в воротник. Улица, насколько это можно было назвать улицей, уперлась в полузабранную лесами церковку со снесенной крышей. В десятке шагов от входа на земле красовалось неровное, стеклянисто блестящее пятно — прямо посреди дороги песок сплавился, как от жара. Мирддин остановился у пятна и ковырнул его ботинком.
Потом еще раз.
Нимуэ огляделась. Все вокруг было заброшенное, неприкаянное. Недозаколдованное место — не проклятое, не отделившееся, как локус, а какое-то выстуженное. Припутанное, настороженно затаившееся. Как колодец, который вычерпали до дна и которому еще не хватило времени наполниться вновь.
— Как-то тут неуютно, — поежившись, проговорила Нимуэ. — И кто тут жил...
Мирддин резко поднял голову и ткнул в заколоченный дом:
— Мюрреи. Томас, Элис, Диллон, Калум. — Он перевел палец на следующий. — Шианы. Роберт, Лиам, Фэй, Кэтлин, Морин. О'Нилы. Орла, Ронан, Эйдан, Клода, Шевонн. Донованы. Брэндон, Лорен, Мэдлин, Оран. О'Брайены. Мойра. Шон. — Он остановился перевести дух.
— Это были твои друзья? — спросила Нимуэ.
Мирддин потер скулу.
— Нет. Но я жил среди них. Я знал их имена. Этого должно было хватить, чтобы запомнить, что они все — отдельные люди, а не... ходячие аккумуляторы. По идее.
Он опять пнул ботинком пятно и замолчал.
Нимуэ тихо засмеялась.
— Ты такой высокомерный иногда.
Мирддин вскинул голову:
— Что?
— Ты судишь разной меркой себя и других. Прощаешь другим то, что не прощаешь себе.
У Мирддина вытянулись зрачки в нитку. Он резко развернулся и наклонился к ней через руль спидера.
— Хорошо, — сказал он. — Как ты живешь с тем, что могла убить, кого не собиралась?
— Я знаю, что мое истинное желание было не в этом, — сказала Нимуэ. Она вдруг подалась вперед и взяла его лицо в ладони. — Это как Кром. Для Крома нет «хорошо» и «плохо». «Правильно» и «неправильно». «Важно» и «Неважно». «Должно» и «Недолжно». Кром не надеется. Не боится. Не верит. Не тревожится. Когда ты там, все это... размывается. Там легко... забыть себя. И вот на той самой грани, когда уже почти все размылось, когда ты уже почти ничего не помнишь, остается только самое последнее, самое истинное желание. И тогда приходит волна и выносит тебя из локуса на поверхность. Наружу. Вот поэтому я знаю, что больше всего я хочу быть одно с миром. Чтобы мои земли были одно с миром. Я не всегда умею это помнить и не всегда умею этого хотеть — но это то, что остается, когда я забываю себя. Есть вещи, которые нельзя потерять, Мирддин. Это не в твоей власти. Ты можешь не помнить их — но они не денутся никуда. А когда ты знаешь свое истинное желание — ты можешь выбрать нужное средство. Чего ты хочешь на самом деле?
Мирддин высвободился, сунул руки в карманы и прикусил губу.
Ветер бродил между темных заборов. Тянуло дурной удачей.
— Я хочу, чтобы так не было, — сказал он. — Пусть фир болг изменятся. Или пусть перестанут быть. С людьми так нельзя. Никогда. Никому. Точка.
Нимуэ качнула ногой. Спидер развернулся к Мирддину боком, дану потянулась и обняла его, не вставая. Мирддин механически провел рукой по ее волосам и опустился на седло рядом, глядя в воздух перед собой.
— И куда теперь? — спросила дану.
Мирддин закончил что-то просчитывать. Глаза у него блеснули.
— На Авалон, — твердо сказал он. — Пока — на Авалон.
— Тогда держись, — сказала Нимуэ.
Мирддин перебросил ногу через седло, обнял ее за талию, дану пригнулась к рулю — и все взорвалось цветными брызгами.
[1x06] круг
— Мирддин скоро будет, — сказал Эльфин, показываясь в дверях кухни с планшетом в руках.
— Да? — обернулась от котла Керидвен. В котле что-то булькало. Огромный кудлатый пес, похожий на груду черного меха, преданно смотрел на нее, вывалив розовый язык. Маленькая, палевого цвета кошка снисходительно щурилась на них со шкафа. Яично-желтые полосы света ложились на пол из окна наискось. — Он тебе написал? — спросила она.
— Можно и так сказать, — хмыкнул Эльфин. — Он подал заявку на то, чтобы говорить перед Кругом. Приложил подробный отчет о пребывании в Срединных землях.
Керидвен убавила огонь и наскоро вытерла фартуком пальцы.
— А ну-ка дай сюда, — озабоченно произнесла она, вырывая у Эльфина планшет. — И что тут?
Эльфин пожал плечами:
— Да, в общем, ничего нового по сравнению с тем, что рассказывал тебе Блейз.
— Блейз расскажет... Прибью его когда-нибудь. Вот это на ментограмме что?
Эльфин начал объяснять.
Порталом Мирддин пользоваться не стал, а взял спидер — юркий и сверхчувствительный к управлению, чтобы нельзя было отвлекаться. Чувство полета, скорости и сосредоточения было еще одним способом успокоиться, вынести себя за скобки. Он и так оттягивал этот визит, как только можно.
Он и так дал себе достаточно форы. К этому моменту Эльфин уже наверняка получил запрос, ушедший в Круг обычным порядком. Значит, к тому моменту, как Мирддин до них доберется, Эльфин уже успеет показать его Керидвен и пересказать основное. Мирддину ужасно не хотелось делать все это самому.
Правда, все равно придется обсуждать с Эльфином свой запрос. Мирддин предпочел бы этого не делать, но встречаться с отцом только в Круге было бы уж совсем слабостью.
