Мирддин стянул картуз с ломаным козырьком и для наглядности повернулся в профиль, демонстрируя простренное ухо. Почему-то это всегда безотказно действовало.
Охранник что-то булькнул. Мирддин повернул голову, зафиксировал охранника взглядом и мягко выговорил:
— С того.
Повисла пауза.
— Позови старшего, — также мягко, не отпуская взгляда, сказал Мирддин.
Охранник встряхнулся, явно обрадовался возможности перекинуть решение вопроса на кого-то другого и побежал выполнять.
Явился старший. Человек по имени Артур был прав — что-то от крыс в серых определенно было. Стремление к поиску собственной выгоды в сочетании с суетливой тревожностью, вероятно. Серый пошевелил ноздрями, встопорщил жидкие усики и заявил:
— Дану? Здесь? Подозрительно, очень подозрительно... И что это вы у нас забыли, господин хороший?
Мирддин медленно перевел на него взгляд и раздвинул губы в улыбке:
— Вы предлагаете отчитаться? Мне?
Серый взвесил вероятности и явно решил обращаться с непонятным пришельцем пока как с тухлым яйцом — аккуратно, очень аккуратно:
— К шефу его. Пусть он решает.
Надо же, подумал Мирддин, прокатило. Такую штуку он ни разу не пробовал и не был уверен, что сработает. Краем глаза он заметил, что человек сидит, подавшись вперед, и с азартом наблюдает за происходящим.
Кстати.
Мирддин кивнул на Артура:
— Он со мной.
— Еще чего, — заявил серый. — Вы ступайте, господин хороший, а он пока и тут посидит.
— Посижу-посижу, — весело заявил со своего места Артур и заложил руки за голову. — Мне торопиться некуда.
Мирддин повел бровью, выражая неодобрение, но настаивать не стал. Возможно, у человека и правда были другие планы.
Серый вызвал еще охраны, Мирддина обступили со всех сторон (скорее драматично, чем опасно), и повели куда-то по коридорам. Чем дальше, тем более угнетающее впечатление они производили — камера была хотя бы функциональная. Тут чем дальше, тем больше становилось вытертого бархата цвета спекшейся крови, в складках которого пряталась пыль, гипсовой лепнины и какого-то неимоверного количества позолоты на всех поверхностях — затейливые вензеля и короны на каждой двери, гнутые ножки кресел, дверные ручки, тусклые электрические светильники, сделанные «под свечи», с позолоченными канделябрами, торчащими из стен в самых непредсказуемых местах, и завитушки, завитушки, завитушки везде — все это вызвало смутное, но неодолимое желание взять бритву и пообрезать все лишнее.
В конце концов его привели в какой-то кабинет, с тусклыми лампами и портретом во всю стену. На портрете, судя по короне, был Вертигерн. Под портретом стоял стол, а за столом был уже не столько серый, сколько чешуйчатый. И тянет же меня сегодня на какие-то зоологические ассоциации, с неудовольствием подумал Мирддин. Это ведь тоже люди.
Хотя и своеобразные.
Чешуйчатый вытащил из кармана блестящую плоскую коробку (разумеется, золотую), неторопливо вытащил оттуда сигарету, откинулся на спинку кресла, выпустил струйку дыма и процедил сквозь зубы:
— Ну, что такое?
Дым пах отвратительно. Что за привычка у местных травиться чем попало?
— Я знаю, как сделать, чтобы ваш замок не падал, — спокойно сказал Мирддин, стараясь не морщиться.
— И что?
Мирддин моргнул.
— Но у вас же гибнут люди. Построенное рушится. Уже который год.
— Расход не превышает допустимой погрешности, — заявил серый. — Все идет по плану.
— Но можно же сделать так, чтоб этого не было!
— А зачем?
Мирддин не нашелся, что ответить.
— Вниз его, — заявил чешуйчатый, туша сигарету в пепельнице. Пепельница была золотая.
— Он хочет видеть короля, — заявил серый.
— Мало ли, что он хочет.
— Так он же из этих... — серый сделал неопределенное движение в воздухе. — Может, лучше показать? А то мало ли, что выйдет.
Чешуйчатый постучал пальцами о стол.
— Да, — наконец, сказал он. — Лучше показать.
Он поднял тяжелую телефонную трубку и набрал что-то на диске.
— Ваше Величество, разрешите доложить. Рейд вернулся. Так точно, успешно. Нет, не совсем. Кхм... даненыша поймали, Ваше Величество. Так точно. Вас понял.
Чешуйчатый положил трубку и оскалился:
— Хотел видеть короля? Ну, сейчас увидишь.
Зал был большой, стылый и захламленный. Без всякого порядка теснились какие-то предметы мебели, уставленные всякой дребеденью. На стенах висели картины с неразличимыми сюжетами, в тяжелых позолоченных рамах. От двери через зал пролегала ковровая дорожка, видимо, призванная обозначить зону, свободную для передвижения.
Дорожка упиралась в Вертигерна.
Вертигерн наполнял собой кресло, как тесто — кадушку. Девица в чем-то блестящем и слабофункциональном массировала ему загривок.
Вертигерн поднял тяжелые веки:
— Даненыш, говорите?
— Так точно, — ответил чешуйчатый.
Вертигерн смерил Мирддина тусклым взглядом.
— Так точно... — передразнил Вертигерн. Голос у него был хриплый, одышливый. — С чего вы взяли?
— Так вот же... уши, — промямлил серый.
— Уши, уши... Может, его в молотилку в детстве затянуло. Человек как человек.
Ах, вот оно что, подумал Мирддин. У него подселенец из фир болг. Только для дану и фир болг он в первую очередь человек.
Это, конечно, все объясняло.
— Отца он назвал? — спросил тем временем Вертигерн.
— Никак нет, — ответил серый.
Вертигерн быстро облизнул узкие губы и махнул рукой:
— Вниз его.
«Вниз» оказался чем-то вроде пещеры. Мирддина втолкнули внутрь и захлопнули за ним тяжелую дверь. От двери по своду был протянут провод, на конце которого болталась тусклая лампочка. На этом признаки цивилизации заканчивались. Шагах в десяти свод начинал постепенно снижаться, и где-то под ним плескалась темная вода.
Очень удачно.
Мирддин положил ладонь на поверхность воды и позвал. Ответ пришел почти сразу же. Поверхность беззвучно забурлила, пошла пузырями, и из глубины вынырнула Нимуэ.
Она огляделась и скорчила брезгливую гримасу:
— Ну и местечко.
— Какое есть, — согласился Мирддин. — Выяснил я, что тут происходит. Вертигерн прикормил себе какую-то дрянь, дракона, что ли... Оттого у него на стройке и в полях такое количество смертей и несчастных случаев — он ими питается.
