Нимуэ вздохнула:
— Это еще вопрос, кто кого прикормил. Помнишь разговоры про урожай хороший и все такое? Я проверила. Фир болг питаются жизненной силой. А люди всегда больше всего хотят жить именно перед смертью. Поэтому так много смертельных случаев. И часть энергии дракон забирает себе, а часть перебрасывает на окрестные земли. И от этого на них повышается плодородность, и, заслышав о ней, сюда приезжают новые люди. И старые не разбегаются.
— То есть, если мы сейчас что-нибудь сделаем с Вертигерном, то тут все рухнет, — мрачно подытожил Мирддин.
— Именно, — подтвердила Нимуэ. — Во-первых, начнутся неурожаи. Во-вторых, фир болг блюдут свою территорию, и если сейчас что-то сделать с драконом, то от пролетной шушеры защиты им не будет. Причем неизвестно, насколько. И тут у меня возникает закономерный вопрос — что предпочтут кармартеновцы, если дать им возможность решать и при каком варианте они пострадают меньше.
Мирддин вспомнил Донована и тяжело вздохнул:
— Я не уверен, что они поверят мне на слово, если я им что-то такое расскажу. И я не знаю, какой вариант они выберут. Понятно, что через двадцать-пятьдесят лет все сильно ухудшится, а через семьдесят — рухнет. Но это ведь целая жизнь для человека.
— Это Срединные земли, — сказала Нимуэ. — Ни я, ни ты не можем взвалить их на себя. Потому что по сути это будет то же самое, с чем мы пытаемся бороться. И, если честно, ни у тебя, ни у меня не хватит на это силы. Круг вмешиваться не будет, поэтому варианта «просто притащить репликаторы и раздать все нужное» у нас нет. Выжить отсюда Вертигерна — не вопрос. Вопрос — имеем ли мы право принимать такое решение.
— Не принимать решения — это тоже решение, — мрачно сказал Мирддин.
Он хотел еще что-то добавить, но тут за дверью послышался шум.
Мирддин прижал палец к губам. Нимуэ согласно кивнула и беззвучно ушла под воду.
Дверь распахнулась, и в пещеру кубарем вкатился Артур. Один глаз у него был подбит и щека расцарапана.
Артур выругался, поднялся и увидел Мирддина.
— А, фейский князь! Уже тут?
Мирддин скорчил горестную гримаску:
— Мне совершенно не пришло в голову, что им нужно, чтобы эта стена падала.
Артур хохотнул.
— Не задалась аудиенция? Ничего, держись меня, не пропадешь!
Где-то наверху вдруг завыла сирена.
Артур задрал голову и прислушался. Вид у него стал как у кота, слопавшего рыбку.
— Аг-га! Понеслась! — он сел на камень, положил ботинок на колено и уставился на подметку. — Слушай, у тебя ножик есть? Все, пасюки, отобрали...
Мирддин молча подал ему ножик. Артур отковырнул каблук. В каблуке обнаружилась вещица размером с пуговицу. В другом — еще одна.
Однако, подумал Мирддин. Ситуация действительно становилась все интереснее и интереснее.
Артур сунул одну штуку в ухо, другую зажал в кулак и начал ходить по пещере, изредка потряхивая головой и подпрыгивая. Наконец, он застыл на месте, вытянулся в струну и начал бубнить в кулак:
— Берег, Берег, это Первый, как слышите меня? Прием. Берег, Берег, это Первый, как слышите меня? Прием.
Вот это техника, восхитился Мирддин.
Тем временем таинственный Берег, видимо, откликнулся, потому что Артур перестал бубнить и вместо этого расплылся в довольной ухмылке:
— Пелли? Да все со мной в порядке! Где? У Вертигерна в застенках. У нас теперь есть официальный казус белли! Не знаю. Подвал какой-то. Да цел я! Пока. — Артур опять ухмыльнулся. — До рассвета продержусь. Да им щас вообще не до меня. Правда-правда. Я им подбросил кое-что. Они там сейчас замок эвакуируют.
Тут, видимо, «Пелли» начал высказывать свое мнение о ситуации, потому что Артур слегка залился краской, дернул подбородком и поспешно вытряхнул передатчик из уха. С сомнением посмотрел на вещицу и решительно сунул ее в нагрудный карман.
Мирддин вопросительно поднял брови. Объяснение не заставило себя ждать.
— Пелли, — с нежностью протянул Артур. — Сэр Пеллинор. Зануда и перестраховщик, как все в штабе. Трясется надо мной, как наседка, грех было не воспользоваться. Вертигерн так-то, приходился вассалом Утеру. Моему отцу, то есть. А когда королем стал я, то стал нос воротить — то одно, то другое, мол, мне и без вас хорошо. А что хорошего, когда он всю округу запустил? Деревни окрестные были — повымирали все, по лесам всякая нечисть шастает. А эти... политики сидят и мнутся — давайте договоримся, давайте договоримся, надо поразмыслить, надо поразмыслить... сколько можно уже? Плюнул я на все и сам рванул. Пелли сейчас схватится за голову и за мной кинется. Деревни деревнями, а верховного короля в подвал кидать — такого он в жизни не простит. К рассвету город наш будет.
— А что дальше? — осторожно спросил Мирддин.
— Дальше? — Артур сверкнул глазами. — Мосты. Дороги. Чтобы можно было проехать из одного конца страны в другой, как только захочешь, а не так, что под каждым кустом то великан, то оборотень, то еще... гуль какой-нибудь. И чтоб ни одна — подчеркиваю, ни одна! — тварь не поливала кровью фундамент, чтоб лучше стояло. Инженерное дело пусть учит, крокодил облезлый!
— Человек, — блаженно протянул Мирддин. — Царь природы.
— Я серьезно! — огрызнулся Артур.
— Я тоже, — сказал Мирддин, опять приложил ладонь к воде и позвал.
Артур застыл с открытым ртом. Мирддин запоздало понял, что не подумал, какое впечатление с непривычки производит зрелище воды, встающей на дыбы и отливающейся в женскую фигуру. Да еще в такой обстановке.
— Ты что, правда?.. — выдавил Артур.
— Правда, правда, — отмахнулся Мирддин. — Нимуэ, это Артур. Артур, это Нимуэ. Она...
На слове «она» у Артура в голове что-то отчетливо щелкнуло, он отмер, расправил плечи, подобрался и изобразил что-то вроде поклона.
— ...сможет нам помочь, — договорил Мирддин.
Нимуэ подняла ладонь:
— Еще неизвестно. Подойди, пожалуйста, Артур. Не бойся.
Последняя фраза была отличным штрихом — человек, у которого предложение явно не вызвало восторга, решительно шагнул к озеру.
— Ближе, — сказала Нимуэ.
Артур забрел по колено в воду.
Нимуэ, стоявшая на поверхности, как на земле, наклонилась, коснулась его висков и заглянула в глаза. Артур застыл, боясь пошевелиться.
Нимуэ выпрямилась.
— Да, — задумчиво проговорила она. — Может сработать. Он совершенно искренен.
— Резонанс? — предположил Мирддин.
Нимуэ кивнула:
— Я думаю так — экстернализировать аспект личности и использовать в качестве резонатора. Никаких материальных носителей не делать. Получится неотчуждаемый информационный объект.
