— Кажется, это я разговаривала с ним и держала его за руку. Правда, — Джиневра чуть вздернула верхнюю губу. В ее выражении появилось что-то лисье, — не знаю, оставила ли я какие-нибудь следы.
Артур сощурил глаза.
— Вы были на Закатном мосту вчера?
— Да, но...
— Вас видели рядом с человеком по имени Киан Салливан, когда он прыгнул вниз.
— Я пытался спасти его!
— Киан Салливан часто ходил по мосту. Но прыгнул вниз в тот день, когда вы решили ему помочь. Вы называете это совпадением?
Отец О'Лири подавился словами от возмущения.
Артур выпрямился и обвел взглядом зал.
— В Камелоте один закон для всех, — отчетливо сказал Артур. — В Камелоте никого не судят по оговору. В Камелоте никого не осуждают без доказательств, на основании домыслов и совпадений. Дева Озера оказалась в госпитале Чарити, спасая жизнь человеку по имени Киан Салливан. Тому свидетель я, Артур Пендрагон, Мерлин, мой друг и соратник, и весь персонал госпиталя. — Артур перевел взгляд на священника. — Теперь вы знаете, кто говорил с Диллоном Суини. Желаете ли вы на основании этого предъявить обвинение в убийстве Ее Высочеству Джиневере, дочери Лодегранса, королевне Камиларда, Камелота и Корнуолла? — Последние слова прозвучали почти с переходом в инфразвук.
О'Лири не выдержал и отвел глаза.
— Нет.
Артур откинулся на спинку трона.
— Прекрасно.
Но отец О'Лири уже оправился от потрясения.
— Ваше Величество. Вы знаете — и я знаю, что я не смогу представить вам формальных доказательств. Но вы знаете — и я знаю, что такое так называемые феи. Они слетаются на человеческую смерть, как мухи на мед. Подумайте о том, кого вы выбираете себе... в союзники, Ваше Величество. Пока нечисть ходит среди нас — никто не будет в безопасности. Подумайте о своей душе. И о душах тех, о ком вы призваны заботиться. Подумайте об этом сейчас. Потому что потом будет уже поздно.
Голос Артура упал чуть ли не до шепота — но в замершей зале его услышали все.
— За свою душу я как-нибудь отвечу. И уж точно не перед вами. Свободны.
Отец О'Лири развернулся и вышел. Двери за ним хлопнули — и только после этого гости загомонили наперебой, обсуждая произошедшее.
Нимуэ стояла, отвернувшись к распахнутому иллюминатору. Когда вошел Артур, она не обернулась. Мирддин нависал над ней в позе вопросительного знака, опираясь рукой на стену. По его лицу Артур понял, что он все слышал.
— Этот... пастырь, безусловно, прав, — ровным голосом сказал Мирддин. — Дану не следует вмешиваться в людские судьбы. Собственно, такова официальная позиция Авалона, и я считаю ее вполне разумной. Последствия бывают... обоюдоострыми.
— Но? — спросил Артур.
— ... но если я еще раз столкнусь с ним в одном помещении, то за его... физическую целостность я не ручаюсь.
— Да еще минут пять — и я сам бы не поручился, — Артур потер шею. — Госпожа.
Нимуэ обернулась.
— Я благодарен тебе за помощь. Но я не могу ни просить, ни требовать, чтобы ты продолжала свое участие в нашей кампании.
— Мы говорили об этом, — сказала Нимуэ. — Но ты видел, во что превращаются земли под властью Помоны и таких, как Помона. Я не могу оставить их так же, как ты не можешь оставить своих людей. Но ты — король Срединных земель. Артур, и решение принадлежит тебе.
Артур помедлил:
— Твоя помощь в делах зачарованных земель будет для меня бесценна, госпожа. В делах людей... предоставь решения нам.
Нимуэ склонила голову, соглашаясь.
— Ты не спросишь, что произошло в госпитале? — глухо спросила она.
— Не спрошу, — ответил Артур. Он сел в кресло и устало потер лоб. — Не спрошу. Но я прошу и требую не применять фейских представлений о милосердии на моей земле.
— К людям? — уточнила Нимуэ. — Хорошо.
Стукнула дверь. В комнату, волоча за собой шлейф, прошествовала Джиневра. Она стряхнула туфельки на ковер, уселась на подлокотник рядом с Артуром и запустила пальцы ему в шевелюру. Артур длинно выдохнул.
— Рычи почаще, — посоветовала Джиневра ему на ухо. — Мне нравится.
Мирддин понадеялся было, что на этом разговор закончится, но Джиневра выпрямилась и требовательно уставилась на них.
— А теперь пусть кто-нибудь мне объяснит, что на самом деле произошло в госпитале. Потому что из того, что я разговаривала с Диллоном, не следует, что я была единственной, кто это делал.
— Кто-нибудь еще будет так рассуждать? — спросил Мирддин.
— После такого фейерверка? — Джиневра хитро и хищно усмехнулась. — Без шансов.
— Спасибо, — сказал Мирддин.
— Пожалуйста. Можешь считать это моим маленьким вкладом в наше стратегическое сотрудничество.
Джиневра перегнулась через Артура к столу, порылась в приборе и выудила оттуда длинный мундштук. Артур поднес ей огня.
— Так что случилось в госпитале?
Нимуэ подняла на нее глаза.
— Диллон Суини попросил меня помочь ему умереть. Я не смогла ему отказать.
Джиневра поперхнулась дымом. Артур погладил ее по спине. Мирддин чуть пожал плечами.
— Это такое фейское представление об утешении? «Давайте всех убьем, чтобы не мучались»?
— Ты бы предпочла умирать долго и в муках? Прикованной к постели? Теряя разум? Ты сама?
Артур поднял руку:
— Разницу в представлении о милосердии мы уже обсудили.
Нимуэ пожала плечами:
— Пока люди будут звать... всегда есть шанс, что кто-нибудь придет. Вопрос — кто. И с какими целями.
Мирддин помассировал переносицу:
— А единственная... организация, которая более-менее дает технику безопасности, делает это так, что от проповеди кидаются с моста. Потрясающе.
— И что ты предлагаешь делать? — спросил Артур.
— Не знаю, — устало ответил Мирддин.
Мирддин шел по больничному коридору.
Он отлично понимал, почему Нимуэ тут было так плохо. И отлично понимал, почему сюда так тянуло Помону — здесь было много настоящего. Боль. Радость. Скорбь. Надежда. Отчаянье. Жизнь. Смерть. Сумасшедший концентрат. Даровая энергия.
Кажется, именно так на людей действует алкоголь. Отравление, провоцирующее эйфорию. Иллюзия могущества.
Он вошел в палату.
Киан Салливан, собранный заново и живой, лежал на кровати. Бледная женщина сидела у его изголовья и вязала что-то. При виде Мирддина она встрепенулась.
— Его нельзя беспокоить!
