Он же знал, знал, знал, что проклятый Гаттамелата найдет способ вывернуться из любой клятвы, а хотя бы и со шкурой.
Вот тебе старая дружба. Вот тебе доверие.
Все придется зачищать до основания.
Они уже сомневаются. Они уже задают вопросы. О нет, не вслух, но скоро дойдет и до этого.
Ничего. Он начнет заново. Не в первый раз.
Но сперва...
Ах, Гатта, Гатта, Гатта.
Ты у меня узнаешь, как врываться в чужой дом.
Ты у меня поймешь, как портить чужое имущество.
Ты у меня увидишь, как играть в бульдозер в цветочной лавке.
Медовый рыцарь. Любитель истины.
Я ее вколочу тебе в глотку так, что мало не покажется.
— Гатта должен отказаться от своих слов, — сказал Мэлгон вслух. — Сам.
— Это будет трудно, — произнес Рин.
Мэлгон еще раз вгляделся в заклятие.
— Ступай на Авалон. Найди его жену.
— Принести ее голову? — спросил Рин.
— Нет. Смерть — это слишком... окончательный вариант. Он должен беспокоиться. Он должен осознать свое бессилие. И он должен понять, что это только начало.
Рин сбрызнул водой зеркало.
Ждать пришлось недолго. Металлическая гладь пошла рябью. В зеркале появилась женщина.
Ничего особенного в ней не было.
Собственно, это сильно упрощало дело, поскольку значило, что ключевые для заклятия «красота и мудрость» относятся не к сфере объективных фактов, а к сфере субъективной уверенности Гатты.
Ну что ж. Значит, следует поставить Гатту между его верой и фактами, а дальше он сам себя разорвет.
— Вы — супруга Эльфина? — спросил Рин.
Женщина пригладила волосы нервным жестом.
— О. Да, конечно. А кто вы?
Рин скупо улыбнулся.
— Скажем так — старый знакомый. Очень старый.
— Где он сейчас? С ним все в порядке?
— Я думаю, нам следует встретиться. Лично. И обсудить этот вопрос. И, как вы понимаете, этот разговор не стоит... афишировать.
Женщина обхватила себя за плечи.
— Если я... если я попробую воспользоваться порталом за пределы Авалона, вопросы обязательно возникнут.
Рин раздвинул губы в улыбке.
— А вы пригласите меня к себе. На правах хозяйки дома. И мы поговорим. Наедине.
Краска сбежала с ее щек.
— Когда? — спросила женщина.
— Когда захотите, — улыбнулся Рин. — И если захотите, конечно.
Теперь она покраснела.
С мудростью тоже не ахти, подумал Рин.
Женщина в зеркале выпрямилась, сжимая в руке цепочку на шее. Что у нее там, амулет?
— Будьте моим гостем. Чем скорей, тем лучше.
— Значит, сейчас, — сказал Рин и прошел сквозь раму.
Он оказался в довольно просторной комнате. Судя по запаху, в основном, она использовалась для приготовления пищи. Рин прислушался, готовый тут же отступить — но хозяйка действительно была одна.
Женщина суетливо собирала на стол. Руки у нее дрожали, вода расплескивалась.
— Присаживайтесь. Пожалуйста. Чаю? — жалко спросила она.
Рин сел, упер локти в стол и переплел пальцы.
— Вы же понимаете. Делить с вами трапезу — не в моих интересах. Это очень... наивная уловка.
Женщина отвела глаза.
Рин неторопливо продолжил.
— Столь дорогой вашему сердцу Эльфин сейчас находится у нас... скажем, в гостях.
— У вас — это где?
— У нас — это у нас, — Рин скупо улыбнулся. — Он несколько... злоупотребил нашим гостеприимством. И в наших общих интересах сделать так, чтобы он вернулся к вам как можно быстрее. Собственно, я здесь для того, чтобы понять, как лучше его... мотивировать. У вас есть какие-нибудь идеи?
— Я... я могла бы с ним поговорить, — неуверенно сказала женщина.
— Боюсь, это невозможно.
— Можно было бы что-нибудь передать... — она потеребила цепочку на шее. На пальце блеснуло кольцо.
— Передать... это мысль, — медленно кивнул Рин. — Он бросил взгляд на украшение. — Это Эльфин вам подарил?
— Да, — женщина покрутила металлически ободок на пальце. — Обручальное.
— Нет-нет, не снимайте, — Рин сделал отрицающий жест. — Позволите?
Женщина протянула вперед руку. Рин аккуратно притянул ее к себе через стол и чуть наклонился вперед, присматриваясь к безделушке. Да, сомнений не было — эта вещь когда-то принадлежала Эльфину. Побег папоротника, сорванный, обернутый вокруг пальца и обращенный в золото. Очень по-авалоновски.
Рин сделал быстрое движение. Лезвие сверкнуло и вонзилось в столешницу — нож отсек безымянный палец, не задев среднего и мизинца. Женщина дернулась, отшатываясь — разумеется, бесполезно. Свободной ладонью она зажимала рот, давясь криком, расширенные от ужаса глаза стремительно наполнялись слезами. Рин вынул из кармана иглу-анестетик и воткнул над костяшкой. Кровь перестала течь. Это было хорошо — Рин терпеть не мог неряшливости.
— Тшшш, — сказал он. — И совсем не больно.
Он выпустил женщину; она попятилась и вжалась в угол, мелко хватая воздух ртом, как делают собаки в жару.
Рин достал шкатулку, промокнул излишки крови и аккуратно вложил туда отрубленный палец. Активировал шкатулку, сунул ее во внутренний карман, огляделся и вытер со стола. Оставлять за собой беспорядок было бы просто невежливо.
Женщина не проронила ни слова, только следила за ним из угла. Веки у нее набрякли, лицо шло пятнами, из носа текло. Рин до последнего ждал, не попробует ли она что-нибудь выкинуть — но она даже не попыталась. Жаль.
Рин поднялся и склонил голову, прощаясь:
— Спасибо за идею. Я надеюсь, она поспособствует скорейшему достижению согласия между нами и Эльфином.
«Нет прекрасней и мудрее». Подумать только.
— У нас для тебя подарок, — сказал Мэлгон и уронил на стол перед Эльфином шкатулку.
Эльфин поднял брови.
— Открывай, не бойся, — поощрил его Мэлгон. — Не взорвется.
Эльфин нажал кнопку. Шкатулка открылась. По бесстрастному лицу Эльфина скользнула тень какого-то выражения — и исчезла.
— Ты, конечно, можешь сколько угодно спорить со мной, — произнес заранее заготовленную фразу Мэлгон. — Но факты ты отрицать не можешь.
— Факты... — Эльфин взял шкатулку, повернул к свету и начал комментировать содержимое. — Безымянный палец левой руки. Принадлежит женщине, смертной, в возрасте... ну, для людей бы я назвал это преклонным возрастом. Ноготь коротко острижен. Ах, нет, обкусан. Да, еще эта рука пару дней назад месила тесто. На пальце кольцо, которое я когда-то подарил своей жене.
