– А у нас пороха кот наплакал, – ответил Митрофаныч, – по второму разу стрелять все равно не придется.
– Понятно, – произнес лейтенант и уже безо всякого интереса положил руку на овальную часть казенной части пушки:
– А это как называется?
– Виноград, товарищ командир, – вмешался Кузьмич.
– Не виноград, а винград, – поправил Митрофаныч. – А это тарель. Винград как раз из центра тарели выступает. Слушать надо внимательно, когда объясняют. Грамотей! – Митрофаныч улыбнулся.
Титоренко, давая понять, что дальнейшую дискуссию он продолжать не намерен, подозвал Васина.
– Сержант, бери Деева и бегом в сторону немцев, – он махнул рукой вдоль дороги, – посмотрите, где они и что делают. Только быстренько и на рожон не лезьте.
Васин с пулеметчиком мгновенно исчезли в придорожном кустарнике. Титоренко подозвал к себе старшину Пилипенко и спросил:
– Не позабыли еще военную науку, комэск?
– Нет, товарищ командир, – ответил старшина, – не позабыл. Это как плавать уметь. Если научился, то до гробовой доски.
– Ну, в такой ситуации до гробовой доски нам не шибко далеко, – усмехнулся лейтенант, – но давайте постараемся отдалить этот момент. Что бы вы на моем месте сейчас делали?
Пилипенко оживился, и глаза его азартно загорелись.
– Ты смотри, Деев, – прошептал Васин, – и эти поют.
– Значит, и допоются, – усмехнулся пулеметчик, – за нами дело не станет.
Они лежали в густом подлеске за стволом дерева, наблюдая за немцами, расположившимися по обе стороны лесной дороги. Немцев было много. Васин попытался пересчитать их, но на третьем десятке сбился.
– Не меньше взвода, – произнес он, не оборачиваясь к Дееву.
– Похоже, – шепотом ответил пулеметчик.
– Я смотрю, ждут они чего-то.
– Или кого-то, – уточнил Деев.
– Наверное, своих мотоциклистов поджидают, – усмехнулся Васин, – долго же им придется ждать.
Между тем пятеро солдат, сидящих в стороне от основной группы у ствола старой сосны, вполголоса напевали «Лили Марлен» – сентиментальную солдатскую песню, пользовавшуюся широкой популярностью у немцев в начале вторжения в Россию.
Это были молодые крепкие парни, видимо, нисколько не сомневающиеся в скором победоносном окончании войны. До 1942 года им позволительно было иногда погрустить и вспомнить об оставленных в Германии любимых и близких. Уже через год эту песню в Третьем рейхе запретят. По мнению министра пропаганды и народного просвещения Германии, Йозефа Геббельса, «“Лили Марлен” деморализует солдат». Но это только в будущем, а пока немцы пели.
– Надо уходить, – сказал Васин, – лейтенант приказал не задерживаться.
– Ага, – прошептал Деев и повернулся к сержанту, – а что немцы?
– Как это «что»?
– Ну, куда они направятся и когда?
– А шут их знает! Только они могут и час, и полдня сидеть, а нам некогда.
– Понятно, – кивнул головой пулеметчик и приподнялся вслед за Васиным.
Разведчики появились в расположении группы Титоренко, как обычно, бесшумно. Лейтенант выслушал доклад Васина и зло сплюнул:
– Поют, говоришь? Ну пусть поют…
Лейтенант энергично согнал под ремнем складки гимнастерки за спину и слово в слово повторил сказанное давеча Деевым:
– Значит, допоются. За нами дело не станет.
Васин увидел в таком совпадении добрый знак. Он повеселел и огляделся. Лошадей и громоздких пушечных лафетов не было видно. Сержант вопросительно посмотрел на командира. Лейтенант понял вопрос и махнул рукой в сторону придорожного леса:
– Туда гляди.
Сержант снова огляделся, но ничего не увидел. Лейтенант рассмеялся:
– Какова маскировочка, а? Оцени, сержант!
Титоренко, продолжая довольно улыбаться, махнул сержанту и шагнул в подлесок. Васин двинулся следом. Сначала он разглядел среди кустов светлые деревянные части орудийных лафетов, а потом, сделав несколько шагов, увидел темные тела пушек. Место было выбрано удачно. Жерла стоящих среди кустов старинных орудий были направлены вдоль дороги, делающей здесь крутой поворот. Пушки почти не надо было дополнительно маскировать, дикий лес и кусты росли здесь на редкость густо. Впереди, в секторе обстрела пушек, на уровне среза их стволов, ветки были обломаны, и эти обломанные ветки кое-где торчали воткнутыми в грунт. На этом вся маскировка и установка орудий в боевое положение фактически закончилась. Васин восхищенно зацокал языком.
– Ну как? – спросил лейтенант.
– Классно! – сделал заключение Васин. – Еще бы немцы по дороге пошли!
– Пойдут. Куда им деваться, – уверенно сказал лейтенант. – Не по лесу же им скопом переть!
– Дай бог! – Сержант наморщил лоб и неуверенно покачал головой.
Рядом с пушками суетились старики и старшина Пилипенко. Они уже утрамбовали пороховые снаряды самодельным прибойником и забивали пыжи. На куске грубого полотна у одного из лафетов лежали поддоны под картечные заряды и холщовые мешочки с импровизированной картечью.
– Старшина! – окликнул лейтенант.
Пилипенко подошел к командиру.
– Как, старшина, не подведут твои пушкари? – спросил лейтенант и не сдержал улыбки.
– Никак нет, – Пилипенко был не расположен к юмору, – не подведут, товарищ командир.
– Смотри, старшина, – лейтенант нахмурился, – смотри. План твой, и на тебя вся надежда. Немцев, оказывается, почти взвод.
– Ничего, встретим.
– Это все?
– Все. Не сомневайтесь, товарищ командир, я ведь не новичок в этом деле, – Пилипенко усмехнулся. – Встретим, как положено, вы только остатки подберите.
– Какие остатки?
– Немцев… Какие останутся. Весь взвод мы одним залпом не положим, так уж вы не оплошайте. Второго залпа не будет. И еще, – старшина запнулся, – не мне вас учить, но не дайте немцам рассыпаться. Не откройте себя до залпа. Если они уйдут из-под пушек или залягут, от нас только пух полетит. Маловато нас для немецкого взвода.
– Не оплошаем, старшина, – ответил лейтенант и уточнил: – Думаю, не оплошаем. А учиться никогда не поздно.
Он козырнул и кивнул Васину:
– Пошли, сержант, у нас своя позиция, – Титоренко махнул рукой, подзывая бойцов: – Деев! Автоматчики! За мной!
Бойцы гуськом потянулись за командиром. Титоренко еще не успел скрыться в лесу, как Пилипенко вполголоса окликнул его:
– Товарищ лейтенант, когда мы пальнем, дыму много будет. Что твоя дымзавеса. Примите к сведению.
Титоренко замедлил шаг и обернулся:
– Учтем. Спасибо, старшина!
Пилипенко подождал, пока лейтенант с бойцами скроются в лесу, и пошел к орудиям.
