К 90-му году население в целом и либеральная интеллигенция в частности утрачивают первоначальный восторг в отношении Горбачева. Население – потому что не имеет быстрого материального результата от перестройки, а хотелось именно быстрой отдачи. Либеральная интеллигенция хочет ускорения и радикализации реформ. Правда, в этом случае либеральная интеллигенция – плоть от плоти народа, потому что никто не отдает себе отчета, насколько долгой, мучительной и жертвенной должна быть расплата за выход из советской власти. 0 том, возможен ли этот выход в принципе, в 90-м году не сомневается вообще никто: конечно, возможен. Хрущевский лозунг «Догоним и перегоним Америку» получает вторую жизнь. Уже в новой редакции. О том, что перегоним, речи нет. Это вообще редкий момент, когда страна не затыкает собственные комплексы желанием кого-то непременно победить. Но жизнь, как в Америке, кажется как никогда близкой. Америка – ориентир, потому что ее постоянно ругала советская пропаганда, которой ни одна собака давно не верила. Америка как ориентир легко заменяет коммунизм. Но она реальней, потому что многие видели джинсы и многие их даже покупали у спекулянтов за 120 рублей, потом за 150, потом за 200. Независимо от размеров зарплаты, будь она хоть 150, хоть 120, хоть 90.
Гайдар пишет:
«К 90-му году для либеральной интеллигенции политический расклад давно стал двуполюсным. Если не Горбачев, то Ельцин».
Про себя образца начала 90-го года Гайдар говорит:
«А я все равно испытываю к Горбачеву глубокую симпатию, как к человеку, взявшему на себя, может быть не по силам, тяжелую ношу российского реформатора».
Именно поэтому летом 90-го года Гайдар отклоняет предложение Григория Явлинского поработать в правительстве РСФСР.
«Не в последнем счете потому, что не хочу оставлять Горбачева в тяжелое для него время».
Это время, когда еще сохраняется надежда, что Горбачев и Ельцин, т. е. союзная и российская власти, найдут общий язык в поиске выхода из экономического тупика. В это время пишется масса программ, правительственных и независимых. Гайдар участвует и в написании, и в экспертизе. В марте 90-го года Явлинский показывает Гайдару набросок программы, которая потом получит название «500 дней». То есть процесс выхода из кризиса и проведение сложнейших реформ расписывается по дням. И укладывается в 500 дней.
Гайдар вспоминает, что летом 90-го года они обсуждали программу с ее авторами (с Г. А. Явлинским, с Е. Г. Ясиным, с Борисом Федоровым), и они не сомневались в утопизме программы. Но она «поразительно точно накладывалась на политические потребности дня, обещая выбитому из привычной колеи обществу простые рецепты». Более того, на базе программы «500 дней» казалось возможным сближение Горбачева и Ельцина. В единстве позиций руководства СССР и РСФСР – последний шанс на сохранение Союза. Если Горбачев и Ельцин договариваются и начинают экономические реформы, это может остановить начавшийся исход остальных республик. В этих обстоятельствах программа «500 дней» могла сыграть политическую, мобилизирующую роль. Гайдар говорит, что именно это и заставило его в конце лета 90-го года публично поддержать программу независимо от ее реалистичности. Соавторы программы «500 дней» в преамбуле написали, что в случае отказа руководства Союза и России от согласованных действий в проведении рыночных реформ каждая республика, а затем каждая территория – вплоть до районов – будут пытаться выбраться из кризиса в одиночку.
Крупные предприятия остановятся из-за нехватки комплектующих. Дефицит потребительских товаров покрыть будет нечем. Кредитов давать не будут. Каждый регион будет биться за себя. Результат- распад СССР.
Явлинский на этой финишной прямой из правительства РСФСР уйдет. В день отставки он приехал на госдачу в Волынское, где тогда работали Ясин, Гайдар, Шаталин, Петраков, Аганбегян. Потом туда приехал Горбачев. Долго разговаривали. Гайдар вспоминает: «В целом было ощущение, что Горбачев отдает себе отчет, в каком политическом тупике он оказался». Союз Горбачева и Ельцина лично для Гайдара последний шанс на более-менее упорядоченные реформы. Горбачев осенью 90-го года под давлением силовиков и консерваторов в своем окружении от программы и от союза с Ельциным отказывается. Программа «500 дней» предусматривала в условиях жесточайшего кризиса сокращение финансирования Министерства обороны и КГБ. Именно поэтому силовики встали насмерть, отбросив последний шанс сохранить СССР. В целях давления на Горбачева 9-10 сентября 90-го года в боевую готовность приведены Тульская дивизия, дивизия МВД им. Дзержинского, Рязанский парашютно-десантный полк, переброшены части Псковской военно-десантной дивизии. Войска получают боеприпасы. Именно после этого Горбачев отказывается от экономической реформы. Вместо реформ федеральное руководство прибегает к последнему средству удержания империи – к силе. Символ этого подхода – события в Вильнюсе в январе 91 – го года. Гайдар – из немногих, кто до последней возможности считал необходимым поддерживать Горбачева. Но события в Вильнюсе для Гайдара означают конец реформаторских намерений Горбачева.
Дальше в этом же силовом русле последует путч в августе 91-го. На момент путча Егор Гайдар еще не знаком с Борисом Ельциным.
1992
1992 год – без преувеличения революционный год в новейшей истории России. Фактически он начался раньше, чем хронологически. Начался 92-й год в августе 91-го, в день провала путча ГКЧП.
Как раз в путч возле Белого дома Гайдар встречается с Геннадием Бурбулисом. Бурбулис был руководителем избирательного штаба Бориса Ельцина во время выборов президента РСФСР в 91-м году. Бурбулис с Гайдаром друг о друге знали, но лично знакомятся именно у Белого дома. Бурбулис рекомендует президенту РСФСР Борису Ельцину экономиста Егора Гайдара.
Советский Союз еще формально существует, но фактически его нет. Больше нет главной и единственной державшей его силы – Компартии. Последние годы перестройки роль Компартии была формальной, уже отменена 6-я статья Конституции о руководящей роли партии, но провал путча поставил на КПСС крест. Ельцин 23 августа 91-го подписывает Указ «О приостановлении деятельности Компартии РСФСР», и Горбачев уходит в отставку с поста Генерального секретаря и призывает ЦК КПСС объявить о самороспуске.
Для экономики страны происшедшее означает, что нет больше никаких рычагов влияния на союзные республики. Единое экономическое пространство разорвано.
Все республики, кроме России, вводят таможни на своих границах. Они работают в одну сторону – вывозить товары в Россию нельзя, ввозить можно. Налоги в союзный бюджет не платят.
Союзные министерства больше ничем не управляют. Сотрудники ищут новую работу в коммерческих структурах, переводят в создаваемые фирмы казенные деньги и недвижимость.
Обкомы, райкомы партии опечатаны. Председатели колхозов вместе с колхозниками немедленно отказываются сдавать зерно государству по низкой цене, точно так же, как отказывались это делать крестьяне на заре советской власти. И тех и других можно понять.
