Ельцин запрещает строительство в Москве новых заводов. Составлен план вывода из Москвы вредных производств.
Ельцин говорит о проблеме лимитчиков, говоря сегодняшним языком, о проблеме мигрантов. По официальной статистике с 1964 по 1985 год Москва поглотила более 700 000 приехавших в поисках московской прописки, потому что в провинции нет продуктов, нет надежды на жилье, нет шансов хоть как-то пробиться. В столице они привязаны к предприятию, бесправны, живут скопом в общежитиях и ждут, ждут прописки. Ельцин называет их «рабами развитого социализма XX века». Ельцин говорит, что руководители предприятий развращены притоком лимитчиков. Есть дешевая рабочая сила – можно не модернизировать производство, можно как угодно использовать бюджетные деньги.
Ельцин из тридцати трех первых секретарей райкомов заменяет двадцать три. Это вторжение в святая святых, в давно сложившуюся московскую номенклатурную систему. С конца 86-го года Горбачев перестает встречаться с Ельциным один на один.
В январе 87-го года Ельцин выступает на Политбюро, говорит, что партийные кадры очень глубоко поражены, нет ни обновления, ни перестройки. Нет гарантий невозврата к прошлому. Выступает резко, долго, фактически с содокладом к Горбачеву.
В Политбюро к выступлению Ельцина отношение негативное. Даже «отцом» перестройки Александром Николаевичем Яковлевым воспринято с осторожностью. В разговоре с либерально настроенным членом ПБ Вадимом Медведевым Яковлев скажет: «Я почувствовал какое-то позерство, чего не люблю». Горбачев в телефонном разговоре с членом ПБ Воротниковым говорит: «Методы Ельцина – заигрывание с массами».
В конце марта 87-го Ельцин выступает на Политбюро. Он вспоминает: «Подхожу утром к газетному киоску. Киоскер говорит: «Ничего у меня нет, ни газет, ни журналов. Все раскупили за полчаса». Вот интерес людей к тому, что происходит. А средний слой руководителей непробиваем ни снизу, ни сверху».
Ельцин ходит по магазинам, где все давно продается с черного хода. Увольняет директора Мосторга, директоров овощных баз. Он против распределителей, спецбуфетов, закрытых столовых. Жена Ельцина, как в Свердловске, опять сама ходит за продуктами, стоит в очередях. В глазах московской бюрократии он и его жена выглядят смешно. Но он в магазине, на улице, в спальном районе видит людей, которые демонстрируют открытую ярость и отчаяние оттого, что ничего в жизни не меняется, несмотря на объявленную перестройку. Ельцин не видел таких настроений в Свердловской области. Москва активнее, смелее и на собственное усмотрение использует объявленную гласность.
Ельцин на горкоме партии говорит: «Нас не должна размагничивать постоянная политическая стабильность в стране». Он постоянно выступает в разных аудиториях, встречается с дипкорпусом, с журналистами, с руководством московских издательств. Произносит закрытые цифры по экономике, говорит о наркомании, о проституции в СССР.
Ельцин безуспешно ищет личной встречи с Горбачевым один на один. Через год и 9 месяцев пребывания в должности секретаря МГК напишет Горбачеву письмо:
«Я оказался неподготовленным со всем своим стилем, прямотой работать в составе Политбюро ‹…› Я неудобен и понимаю это. При сегодняшней кадровой ситуации число вопросов, связанных со мной, будет возрастать и мешать Вам в работе. Этого я от души не хотел бы. Не хотел бы и потому, что борьба за стабильность приведет к застою ‹…› Прошу освободить меня от должности первого секретаря МКГ КПСС и обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС. С уважением, Б. Ельцин».
Горбачев откладывает вопрос на после праздников: близится 70-я годовщина Октябрьской революции. 21 октября 87-го – Пленум ЦК, где Горбачев читает доклад, посвященный юбилейной дате. Сразу после доклада Горбачева Ельцин просит слова. Прилюдно, на Пленуме ЦК, Ельцин говорит: «Уроки за 70 лет тяжелые, тяжелые поражения. Власть была в одних руках. И один человек был огражден от всякой критики. И у нас сейчас наблюдается рост славословия со стороны некоторых членов Политбюро в адрес генсека. Это недопустимо». Дальше – прения. Ельцин массово осужден: предательство перед партией, бездоказательное выступление, нанес ущерб делу, какая-то маска у него на лице все время, нравится, что его цитируют всякие западные радиоголоса, не позволим расстроить ряды партии.
На выходе из зала люди от Ельцина шарахаются. Он в тяжелейшем состоянии попадает в больницу. За Ельцина перед Горбачевым вступается предисполкома Моссовета Сайкин, просит оставить во главе МГК. В Москве и Свердловске – демонстрации. В Москве – это студенты и аспиранты МГУ собрались перед главным зданием, составили петицию в защиту Ельцина. В Свердловске несколько сот человек три часа стоят под дождем.
Ельцина переводят в зампреды Госстроя СССР. Текст его выступления на Пленуме в ксерокопированном виде продается возле станций метро. Ельцин входит в самиздат. Речь Ельцина ходит не в одном, а в десятке вариантов. Она превращается в памятник фольклора, включает в себя все острейшие проблемы – война в Афганистане, отсутствие продуктов, номенклатурные привилегии. На адрес Госстроя валом идут письма граждан с поддержкой. То есть отставка не исключила Ельцина из политики. Он опять ходит по городу, в театр, люди узнают его, жмут руку.
Парадокс в том, что горбачевская перестройка, быстрое изменение общественных настроений, принципиальный отказ Горбачева от традиционных советских репрессий в адрес политических оппонентов делают Ельцина публичной фигурой. Ельцин вместе со страной толкает вперед начатое Горбачевым. Горбачев говорит Ельцину: «Учти, в политику я тебя не пущу». Но, с учетом принципов самого Горбачева, это не в его власти. Ельцин избирается делегатом 19-й партийной конференции. Его хотели выдвинуть огромные коллективы предприятий Свердловской области. Из-за давления сверху не получилось. В конце концов его включили в состав карельской делегации. Он хочет выступить, ему три дня отказывают. Он проходит по залу Дворца съездов, до президиума, поднимается на ступеньки и требует слова. Ждет. Потом садится в первом ряду напротив Горбачева. Ему дают слово. Говорит, что, получается, в застое виноват один Брежнев. А где были те, которые и тогда, и сейчас в Политбюро? Почему молчали? Почему руководители республик не привлекаются за взятки? Почему члены Политбюро ни за что не отвечают? Некоторых надо вывести из состава Политбюро. Это прямо под телекамеры, намек на Лигачева, который возглавляет консервативное крыло в высшем партийном руководстве.
Многие потом будут выходить на трибуну, но запомнится только Лигачев с его словами: «Борис, ты не прав». По распоряжению Горбачева все заседания уже транслируются впрямую, потому что уже гласность. Поэтому все в курсе дела. Через несколько дней в Москве полно плакатов и значков с народной вариацией на тему слов Лигачева: «Борис, ты прав!» И тут Горбачев объявляет выборы на ранее невиданный Съезд народных депутатов СССР. Во всех регионах своим депутатом хотят видеть Ельцина. В интервью тогда он говорит: «Антиперестроечная часть руководства, целый год делавшая табу из фамилии Ельцин, породила мощное давление в противоположную сторону». Но дело не только в этом. Страна ищет и находит лидера. Власть только ускоряет этот процесс.
