В ходе избирательной кампании против Ельцина применяются стандартные меры: партработники собирают директоров предприятий, ректоров вузов, учителей, милицейских начальников, работников торговли и объясняют, что за Ельцина голосовать нельзя. Ельцину отказывают в аренде залов для предвыборных встреч, против него мобилизованы региональные власти. Он решает выдвигаться в Москве. Возле залов, кинотеатров, домов культуры, где он часами встречается с избирателями, – толпы людей с самодельными плакатами «Борис Ельцин – выбор народа». Журналист Виталий Третьяков тогда писал: «Для чего Ельцин отказывается от министерского кресла ради депутатского мандата? Чтобы завоевать власть? Получается, он борется за власть?» То есть на фоне привычной советской закрытой системы публичная открытая политика, движение политика во власть через выборы объявляются неприличными, опасными, аморальными.
На последнем этапе перед выборами на окружном собрании в Колонном зале от Москвы голосуются два кандидата – директор ЗИЛа Браков и космонавт Гречко. В последний момент Гречко подходит к Ельцину и говорит, что хочет снять свою кандидатуру в его пользу. Выходит на трибуну и заявляет об этом. И зал голосует за внесение кандидатуры Ельцина. На общемосковских выборах Ельцин наберет 91,53 % при явке около 90 % избирателей. Это 1989 год. В 1990-м Ельцин избирается главой Верховного Совета РСФСР. Он выходит из партии. Он открыто выступает против применения силы в Риге и в Вильнюсе для удержания Прибалтики в составе СССР. 19 февраля 91-го года выступает по Центральному телевидению. В прямом эфире произносит:
«Тщательно проанализировав события последних месяцев, заявляю ‹…› я отмежевываюсь от позиции и политики президента, выступаю за его немедленную отставку. Я верю в Россию».
Ельцин выступает в разгар гигантских демонстраций против применения войск в союзных республиках. Предпринята неудачная попытка сместить Ельцина с поста главы Верховного Совета. Но в это же время возникает идея учреждения поста президента РСФСР. Ельцин имеет фантастическую поддержку. Его соперники: только появившийся на арене еще молодой Жириновский с коктейлем антикоммунизма, имперскости и открытого национализма; генерал Макашов со своим параноидальным антисемитизмом; профсоюзный деятель Аман Тулеев; бывший премьер Николай Рыжков и бывший министр внутренних дел Вадим Бакатин.
12 июня 91-го года без поддержки телевидения, наперекор административному ресурсу Ельцин побеждает в первом туре и становится первым всенародно избранным президентом на территории СССР. Рейтинг – никому не снилось.
Но наше общество исторически имеет царистский или вождистский характер. Наше общество традиционно связывает свои надежды с первым лицом. В период радикальных реформ, тем более в непривычных условиях свободы слова, свободы собраний и забастовок, доверие, поддержка лидера обречены. Как раз об этом перед запуском реформ состоялся внешне сухой, неэмоциональный разговор Ельцина с Гайдаром.
Гайдар говорит:
По всей видимости, вам придется самому отправить в отставку первое правительство, которое пойдет на самые тяжелые и непопулярные решения.
Ельцин в ответ машет рукой:
– Не на такого напали. Я понимаю, что творится в стране, насколько самоубийственны пассивность и выжидание.
Гайдар:
– Первоначальный период будет очень нелегким и экономически, и политически.
Ельцин:
– Я готов взять на себя политическую ответственность, хотя знаю: популярности это мне не прибавит.
Реформы, запущенные Ельциным в начале 90-х годов, стоят водном ряду с реформами 1861–1863 годов, прежде всего с отменой крепостного права. Более того, реформы начала 90-х – это прямое продолжение начатого в 1861 году. Незавершенного, недоделанного, испугавшего тогда и напрочь прерванного после прихода большевиков к власти. И в 1861 году реформы были уже запоздалыми. Во всех социальных слоях были недовольные. Больше всего были недовольны крепостные, у которых отняли барина. После советского XX века страна оказалась перед теми же проблемами, которые начала решать в 1861-м: частная собственность на землю, создание первоначального несословного капитала, судебная реформа, местное самоуправление, создание партий, парламентской системы. Ничего этого нет. Непоклонник президента Ельцина экономист Николай Шмелев напишет: «Три поколения в нашей стране строили «сумасшедший дом», и вряд ли потребуется меньше времени, прежде чем мы окончательно из этого «сумасшедшего дома» выйдем».
Ельцин объявляет о начале реформ на V Съезде народных депутатов РФ 28 октября 91-го года. Ельцин говорит: «Должен сказать откровенно – сегодня, в условиях острейшего кризиса, провести реформы безболезненно не удастся». В этой же речи он скажет: «Хуже будет всем примерно в течение полугода. Затем снижение цен, наполнение потребительского рынка товарами, а к осени 1992 года – стабилизация экономики, постепенное улучшение жизни людей».
Впоследствии Ельцину будут ставить в вину, что он ввел людей в заблуждение, сказав, что через полгода станет легче. Неправда. Людей в 91-м году этими словами трудно было ввести в заблуждение. В 91-м году на вопрос ВЦИОМа о том, когда возможен выход из кризиса, 45,8 % отвечали, что не раньше 2000 года. 12 % считали, что никогда.
У Ельцина на самом деле тогда был выбор: запускаться с реформами или нет. Он легко мог сослаться на неясность ситуации с Союзом. Мог предъявить претензии на общесоюзный престол: в России, которая составляла ключевое жизненное и ресурсное пространство СССР, у Ельцина был невероятный рейтинг. Ельцин, в конце концов, мог просто отложить реформы, потому что психологически и политически крайне трудно с ходу расстаться с поднебесным рейтингом.
Правда, сложно сказать, что было бы с этим рейтингом, если бы в голодную зиму 91/92 года вошли без реформ. Горбачев, сделавший огромный, невероятный шаг вперед после 70 лет советской власти, в два года разочаровал общество своей нерешительностью. От Ельцина в конце 90-х миллионы людей требовали прорыва, на всех плакатах писали: ждать больше нельзя. Ельцин пошел на то, чего от него требовали. Общество не ошиблось, проголосовав за Ельцина в 91-м году.
Ельцин пишет, что самый болезненный участок пути считал необходимым пройти быстро: «Я не мог оттягивать главные события, главные процессы на годы. Раз решились – надо идти!»
Ближайшие в этот период люди – Бурбулис и Гайдар – подчеркивают, что у Ельцина «колоссально развит рефлекс самообучения». «Каким-то звериным чутьем он осознавал ‹…› что вчерашние представления непригодны для решения новых проблем», – пишет Бурбулис. «Отсюда умение соглашаться с самыми неприятными для него аргументами, если он чувствует их состоятельность», – пишет Гайдар.
Президент Ельцин сам возглавит правительство реформаторов. То есть прикроет его своей популярностью. В ситуации, когда президент берет всю ответственность на себя, парламент без всяких колебаний дает «добро» на запуск реформ. Точно так же легко российский парламент одобрит роспуск СССР.
