Через год Сталин в СССР начинает кампанию по борьбе с космополитизмом, т. е. кампанию преследования евреев, которая прекратится только с его смертью. Израиль смещается в сторону США.
В 1967 году, после второй арабо-израильской войны, дипломатические отношения СССР с Израилем вообще разорваны.
В октябре 73-го президент Сирии Хафез Асад ставит Брежнева в известность о намерении ударить по Израилю непосредственно накануне начала боевых действий. Сирия и Египет терпят поражение.
Брежнев говорит Громыко: «Надо участвовать в переговорах и надо гарантировать границы Израиля, и в свое время установим дипотношения с Израилем». Громыко отвечает: «Арабы обидятся, шум будет». Брежнев в ответ выругался, потом сказал: «Мы им предлагали разумный путь. Нет, они хотели повоевать. Пожалуйста. Мы дали им новейшую технику. Они во всем имели абсолютное превосходство. И что? Их опять раздолбали. И они опять вопили, чтобы мы их спасли. Мы за них воевать не будем. И затевать мировую войну из-за них тем более не собираюсь».
Болезнь и ослабление Брежнева означают усиление борьбы в советском руководстве. Идеи международной разрядки на этом фоне отступают. Просто потому, что не могут способствовать выигрышу во внутриполитической борьбе, где необыкновенно сильно влияние военно-промышленного комплекса. А ВПК к этому времени уже вошел во вкус.
Еще в 73-м году, во время арабо-израильской войны, арабские страны-экспортеры нефти вводят эмбарго на поставки нефтепродуктов в США и страны Европы, которые поддерживают Израиль. Цена на нефть взлетает в 4 раза. США и Западная Европа входят в экономический кризис. СССР бросается наращивать экспорт нефти. Отныне экономическая и политическая стабильность находится в прямой зависимости от нефтедобычи. Обеспечение страны продовольствием, закупки хлеба и мяса за границей зависят только от нефти. Но главное, торговля нефтью обеспечивает возможность наращивать гонку вооружений с США. Цены на нефть растут, гонка вооружений представляется вечной. Лихие цены на нефть расслабляют и толкают на авантюры во внешней политике. Советские войска вводят в Афганистан. Еще весной, в марте 79-го года, все сомневались. И Брежнев, и Андропов, и Громыко. Громыко говорил:
«Наша армия, которая войдет в Афганистан, будет агрессором. Против кого же она будет воевать? Да против афганского народа прежде всего. И в него надо будет стрелять».
Но эти временные сомнения не помешают Политбюро в декабре 79-го принять решение о вводе войск в Афганистан. Громыко на вопрос посла в США Добрынина, зачем ввели войска в Афганистан, отвечает:
«Это только на месяц, все сделаем и быстро уйдем».
Ввод войск в Афганистан станет огромной внешнеполитической проблемой, поражением и, главное, проблемой внешнеполитической. Ничего из беспечного заявления Громыко не оправдалось. В войне увязли на годы, получили гробы, инвалидов, отвращение населения. В определенном смысле правдой оказались только слова Громыко «быстро уйдем». Все они, кто под конец своей власти затеял афганскую войну, действительно быстро ушли. Бросили на войну нефтяные деньги и ушли.
1974
В конце 1974 года литовский актер Донатас Банионис получает звание «народный артист СССР». Ранней осенью того же 1974 года Драматический театр из литовского города Паневежис, где играет Банионис, приезжал на свои первые гастроли в Москве. Билеты распроданы за месяц. Играют в филиале Художественного театра. Люди за километр до театра спрашивают лишний билетик. На спектакль идут и профессионалы – режиссеры, критики, журналисты.
На самом деле и в Паневежис в театр давно уже ездят люди со всего Союза – и из Центральной России, и с юга, и даже с Сахалина. Так что и в Паневежисе билеты на спектакль не достать. Для страны этот театр открыла известный и отличный театральный критик Наталья Крымова. Она случайно оказалась здесь по дороге из Вильнюса в Ригу и опубликовала в «Известиях» статью об увиденном в Паневежисе. Это было в 65-м году, в конце «оттепели». Люди еще не утратили энтузиазм, были легки на подъем и поехали со всей страны в театр.
Актер паневежисского драматического театра Донатас Банионис в 65-м году еще никому за пределами Литвы неизвестен. Еще не до конца снят фильм, который принесет ему славу. Это фильм «Никто не хотел умирать». Режиссер Жалакявичус. Литовская киностудия.
Время действия фильма – 46-47-й годы. Место действия – литовская деревня. Сюжет простой. Убит председатель сельсовета, фамилия которого Локис, что значит «Медведь». Возвращаются четыре его сына, которых играют совсем молодые Бруно Оя, Альгимантас Масюлис, Регимантас Адомайтис и Юозас Будрайтис. Они ищут убийцу отца. А на место председателя сельсовета они сажают невиновного в убийстве Вайткуса – только потому, что он был в лесу с «лесными братьями». Вайткуса играет Банионис. Ни его, ни других впоследствии суперпопулярных актеров еще никто в СССР не знает. И никто в стране не в курсе, что за «лесные братья» и что такое творилось в Литве после войны. То есть из происходящего на экране ясно, что дело происходит после войны, но при этом люди в кино из-за чего-то воюют. А зрители в зале совершенно не подготовлены, не знают, не в курсе, что за война идет в Литовской Советской Республике.
Писатель Юлий Даниэль, осужденный за публикацию антисталинского романа на Западе, смотрит фильм «Никто не хотел умирать» в лагере. Даниэль – человек информированный выше рядового советского человека. Но и он о событиях, о которых идет речь в фильме, говорит: «Это область, о которой я понятия не имел». Даниэль продолжает: «А этот фильм в условиях лагеря особенно пикантен. Литовцев здесь полным-полно. Со знанием дела дается оценка всему, начиная от бытовых деталей и кончая общей тенденцией фильма: то, что происходило в Литве, было гражданской войной».
Такой гражданской войны в советском кино не было. Она беспафосная и идет совсем в другое время. В наше время. И в 65-м эти люди зрителями воспринимаются как современники. Вия Артмане совершенно такая же, как в фильме «Родная кровь». Там она – жена фронтовика, здесь ее муж был с «лесными братьями», а потом вышел из леса.
Донатас Банионис о начале съемок пишет:
«Вспомнил я послевоенную жизнь, вспомнил «лесных братьев». Мне нравилось, что мы углубляемся в тот период не в политическом плане – кто прав, кто виноват, – а в человеческом».
То есть Банионис по форме очень мягко говорит: «В этом фильме мы, слава богу, не будем делить наших сограждан на правых и виноватых. А сопереживаем им всем. Они все – люди на своей земле».
Удивительно, но у власти никаких сомнений насчет фильма нет. Фильм будет представлен на нескольких фестивалях, Банионис получит приз за лучшую роль. «Никто не хотел умирать» удостоится Государственной премии.
Едва ли кто-то вне пределов Литвы в то время воспринимал фильм «Никто не хотел умирать» как первое художественное произведение на тему пакта Молотова-Риббентропа. Так как все происходящее в фильме – следствие пакта Молотова-Риббентропа. Если бы в соответствии с территориальными договоренностями Сталина и Гитлера Литва не была бы присоединена к СССР в 40-м году, материала для такого фильма не было бы.
