Сложная судьба перед войной у советских минометов. Они у нас есть, разных калибров, с отличными боевыми качествами. Но их не любит высшее руководство, которое руководствуется данными разведки, которая говорит, что в войне они будут неэффективны, что впоследствии окажется германской дезинформацией. Короче, конструктора минометов Шавырина в 41-м году решено арестовать. Уже стоит подпись Берии. Требуется подпись наркома Ванникова. Ему долго растолковывают, что арест Шавырина необходим для пресечения злостного вредительства. Ванников отказывается. Вопрос чудом на время зависает. Потом начинается война. Минометы полностью оправдывают себя. Наращивать их производство в необходимых масштабах уже во время войны будет нарком Устинов.
Кроме того, перед войной сидят конструкторы: тяжелой артиллерии – Беркалов, авиаконструкторы Бартини, Надашкевич, Туполев, Поликарпов, Григорович, Петляков, конструктор подводных лодок Кассациер. Ведущие конструкторы реактивной ракетной техники Королев, Глушко, Клейменов. Один из авторов разработанных еще в 37-м знаменитых «катюш» Лангемак расстрелян. «Катюши» начнут производить только в 41-м. На их испытаниях за неделю до войны в качестве наркома будет присутствовать Устинов.
Сложная ситуация перед войной даже с винтовкой. Сталин лично выбрал для производства винтовку Токарева. А винтовку Симонова отбросил. В финскую войну, в 40-м году, от тяжелой, громоздкой, сложной токаревской винтовки бойцы стараются избавиться.
Возникает скандал. Дело опять возвращается к Сталину. Сталин решает: отказаться от токаревской винтовки, вернуть симоновскую. Удача, что ему удастся объяснить: новую винтовку можно запустить только через год-полтора. Пока надо облегчить винтовку Токарева, а то у армии вообще ничего не будет.
Но и это не все. Токаревские и симоновские винтовки – это новый вид вооружения. Они самозарядные. Их производство только-только начато. Но в 41-м году принято решение отказаться от выпуска обычных драгунских винтовок. И решение уже спущено директорам заводов.
Но тут насмерть встают два заместителя наркома вооружений, Рябиков и Барсуков, – и неожиданно винтовку удается у Сталина отстоять.
Если бы не удалось, начало войны обернулось бы просто катастрофой. Запасы произведенных ранее винтовок хранились в приграничных районах и в начале войны были потеряны сразу. Если бы не Рябиков и Барсуков, у ополченцев под Москвой вообще не было бы винтовок.
И пистолет-пулемет Дегтярева ППД в 39-м вдруг снят с производства. Но в финскую войну выяснилось, что финны успешно воюют пистолетами-пулеметами «Суоми». Сталин требует срочно начать изготовление «Суоми». Потом соглашается на возобновление производства ППД, но срочно. К концу следующего месяца дать 18 тысяч. Нельзя 18, тогда 12 тысяч. Но и это не все.
Сталину сообщают, что диски у финских пулеметов вмещают в четыре раза больше патронов, чем наши рожки. И Сталин требует сделать наши пулеметы с дисками. Срочно, как будто промышленности не требуется подготовки к новому производству. Люди на заводе сутками не выходят с работы. В спешке много ошибок, брака. Сталин шлет телеграмму с угрозами репрессий. Один из инженеров с ходу арестован. Наконец первую партию пулеметов с дисками сделали. В канун войны появится новая конструкция пулемета Шпагина ППШ, но тоже с диском.
Устинов пишет:
«Кстати сказать, позднее, в 42-м году, приверженность Сталина именно к этому, очень сложному в производстве магазину едва не стала причиной задержки поставок пулемета фронту. С большим трудом удалось убедить Сталина в необходимости организовать значительно более простое и удобное производство рожков».
Иными словами, только война позволяет жизненной необходимости возобладать над сталинскими желаниями. Устинов крайне аккуратно напишет в воспоминаниях: «Понимая всю сложность и многогранность вопросов руководства войной, Сталин многое доверил руководителям наркоматов».
Начало войны для Сталина – полная неожиданность. Шок. Вследствие этого война ослабляет сталинское вмешательство в экономику, на время оставляет людей наедине с собственной ответственностью и здравым смыслом.
Эвакуация промышленности шла страшно. Устинов в числе тех, кто ею занимался.
Поезда с оборудованием идут на восток разной скоростью. Одни – 400 км в сутки, другие – меньше 100. Поезда часто не имеют номеров маршрутов. Вагоны при переформировании составов выпадают из учета.
На месте прибытия монтаж оборудования отстает от графика. Квалифицированных рабочих нет. Оборудование монтируют под открытым небом. Смонтированные заводы получают по десятку противоречивых указаний. Потом из хаоса эвакуации выстраивается система. Она, несомненно, сталинская. В том смысле, что менеджеры этой системы воспитаны Сталиным. Но они поставлены в новые условия.
Война означает утрату территорий, материальных и человеческих ресурсов. Пока эти ресурсы были и казались бесконечными, власть не видела необходимости применения технологий и техники там, где можно взять количеством и дешевизной рабочей силы. В отсутствие ресурсов, прежде всего людей, война вводит технологию производства. Устинов много и с гордостью об этом пишет.
Вместо традиционной штурмовщины на производстве появляется то, чего не было раньше: специализация, новое экономичное размещение оборудования, сокращение межцеховых перевозок, уменьшение простоев станков. Впервые начинается поточное изготовление артиллерийского вооружения. Сокращаются расходы металла, топлива, электроэнергии. Специализация облегчает планирование и управление производством. Эффект от всего этого разительный.
Например, завод, где директором А. С. Елян, в течение 42-го года увеличивает выпуск орудий по сравнению с довоенным уровнем более чем в 16 раз. В июле 42-го года проводят конференцию Наркомата вооружения по внедрению новых технологий. Технология высвобождает человеческие руки плюс дает экономию.
Во время войны трудоемкость изготовления танка Т-34 сокращается в 2,4 раза, а стоимость – в 2 раза.
Наконец-то производитель отвечает перед заказчиком. Претензии поступают на заводы непосредственно из воюющих частей. Устинов воспроизводит рядовую ситуацию: дефект пулемета ищут специалисты на оружейном заводе, не находят, потом они же с авиационщиками проверяют установку пулемета на самолет. Отлаживают на заводском аэродроме, учат, как это делать. Проверяют пулеметы прямо на взлетной полосе. И сразу на фронт. Все в кратчайшие сроки.
Плюс впервые технологично заработавшая экономика позволяет в годы войны создавать новые системы оружия и запускать их в массовое производство.
Во время войны конструкторские организации впервые работают на конкурсной основе. Устинов пишет: «Это ускоряло процесс и позволяло предлагать для принятия наиболее качественные образцы вооружения».
Устинов пишет: «Уже в первом периоде войны был накоплен значительный опыт скоростного проектирования». Слова «в первом периоде войны» означают многое. И то, что это самый тяжелый период войны, и то, что это по советским, по сталинским меркам относительно свободный период. Не в смысле экономической свободы, а в смысле ослабления бюрократических пут и прекращения тотального террора. Эти два обстоятельства-бюрократизация и террор-настолько противопоказаны экономике, что их временное ослабление позволяет технократам в условиях войны решить фантастические менеджерские задачи. Власть, не готовая к войне, вынуждена временно доверяться технократам.
