И понеслось в голове, путаясь, где из ранних симоновских повестей о Лопатине, где из его собственных воспоминаний. «Они поднялись на горку, теперь с нее было видно все поле. Оно было черное, истоптанное так, словно по нему ходил скот, и по всему этому большому грязному полю, далеко, сколько было видно глазу, лежали трупы». Так у Симонова.
И у него, Никулина, в воспоминаниях также:
«Я видел поля, на которых лежали рядами убитые люди: как шли они в атаку, так и скосил их всех пулемет. Я видел тела, разорванные снарядами. Видел и самое обидное – нелепую смерть, когда убивает шальная пуля. А мне какие-то случайности сохраняли жизнь. И я понимаю, как мне повезло».
1978
В 1978 году 12 мая умер замечательный артист Василий Васильевич Меркурьев. Большую часть жизни играл в Ленинградском театре драмы имени Пушкина, то есть в театре, который до советской власти и после нее называется Александринкой. Типажно, природно Меркурьев лучше всего соотносится со старой, еще петербургской, Александринкой.
Он вписывается в петербургскую архитектуру. Они с Толубеевым встают на противоположных сторонах Фонтанки и ведут диалоги, вслушиваясь в силу слова и таким образом избавляясь от вялости речи.
У Меркурьева шаляпинские габариты – его и сравнивали с Шаляпиным: он шумен, громогласен. При этом в высшей степени естественен, прост, простодушен. Говорит быстро, слова обгоняют друг друга.
Разговаривает с молодым драматургом о сложной, легко возбудимой актерской среде – чистый XIX век. Говорит: «Наша Александринушка эту науку на совесть преподает. Что вы, господи, целая академия! Тонкая штука! Традиции. Еще с савинских времен».
Меркурьев имеет в виду Савину Марию Гавриловну – звезду Александринки последней четверти XIX века. Так вот, Меркурьев продолжает делиться с молодым драматургом, чью пьесу ставят в театре, опытом работы с актерами: «Ошибиться вам – ни-ни. Чуть зазевался, неверный шаг – и погиб. Безвозвратно, не сомневайтесь. Вокруг великаны. Таланты. Челюсти на удивление. Ам – и нет тебя. Одни кости».
Этот разговор Меркурьев ведет с драматургом Леонидом Зориным осенью 53-го года, когда Меркурьев ставит пьесу Зорина «Гости». Чтобы всем, даже не театралам, стало ясно, кто такой драматург Леонид Зорин, следует напомнить, что он автор сценария фильма «Покровские ворота».
В 53-м его пьеса «Гости» вызывает осуждение и в партийной, и в профессиональной прессе. Драматург назван «подголоском американского империализма». Но в театрах – уже первый оттепельный импульс. Пьесу ставят сначала в Москве, в театре Ермоловой с молодым Владимиром Андреевым. Спектакль смотрит Симонов, приезжает в Ленинград и делится впечатлениями с художественным руководителем Театра драмы им. Пушкина Леонидом Вивьеном.
Дальше – как в «Покровских воротах». Вспоминает Леонид Зорин: «В нашем густонаселенном особнячке раздается телефонный звонок. Соседи зовут меня к телефону. Я стою в полутемном коридоре. Слышу в трубке рокочущий баритон Леонида Сергеевича Вивьена. Говорит, что театр приступает к работе над моей драмой».
Сталин умер всего полгода назад, но пьеса уже совершенно оттепельная. О том, что необходимо защищать маленького, обычного, ни в чем не повинного человека.
Вскоре в коммунальный особнячок к Зорину приходит Меркурьев.
Зорин вспоминает: «Я знал, естественно, Меркурьева по кинематографу. Впервые увидел его в «Профессоре Мамлоке», затем одна за другой пошли другие картины. Я хорошо знал его впечатляющую внешность, и когда он, пригибаясь, вошел в мою комнату и быстро, беспорядочно заговорил, мне на миг показалось, что продолжается фильм с его участием». Меркурьев в те дни вместе с Борисом Чирковым и коллегой по театру Пушкина Александром Борисовым снимается в комедии «Верные друзья». Стилистически этот фильм еще совершенно сталинский. И внешние приметы, например строительство высотки на Котельнической набережной, воспринимаются как признаки жизни до 53-го года.
Но как лучшие военные и послевоенные фильмы «Верные друзья» свободны от идеологии.
И поэтому каждый раз, когда блаженно смотришь это кино в сто пятидесятый раз, уточняешь год выхода его на экран. Год уже не сталинский – 1954-й.
Один из авторов сценария – Александр Галич. В 1978 году Галича уже нет в титрах. Он выдворен из СССР в 1974-м. И в живых в 78-м его уже тоже нет.
Меркурьев, Борисов, только вместо Чиркова Черкасов позже будут хлопотать за будущего писателя Сергея Довлатова. Он сын актрисы Норы Довлатовой и Доната Мечика, режиссера, ученика того же Леонида Вивьена, у которого учился Меркурьев. Мечик поставит для Меркурьева и Толубеева блестящую сцену ссоры гоголевских Ивана Ивановича и Ивана Никифоровича. Так вот, сын Мечика Сергей Довлатов служит в армии, охраняет зону. В Коми. Меркурьев, Борисов и Черкасов хлопочут, и Довлатова переводят с зоны в Ленинградскую область. Но с зоны в Коми Довлатов привозит впечатления и сюжеты для своих будущих книг. В СССР не печатают. В 78-м – вынужден эмигрировать.
Фильм «Верные друзья» снимают в 53-м году во время амнистии, объявленной Берией.
Плот во время съемок караулят освободившиеся лагерники. Летом 53-го на свободу выходят не только уголовники, но и осужденные по делу врачей, по менгрельскому делу. То есть сидевшие по политическим статьям.
Меркурьев из тех, кому в силу этого обстоятельства определенно легче дышится.
У Меркурьева репрессированы братья. Петр был заместителем директора завода в Псковской области, на родине Меркурьевых. В сентябре 38-го арестован по 58-й, политической, статье. В июле 39-го Петр Меркурьев реабилитирован. Но в промежутке между этими двумя датами он умер во время допросов в Псковской тюрьме.
Когда приходит известие о гибели брата, Меркурьев снимается в фильме «Танкер-Дербент». Меркурьев берет к себе троих детей погибшего брата. Тогда же, в 39-м, арестован брат Меркурьева Александр. Ему повезет: он выйдет в 40-м.
В блокаду, будучи директором хлебозавода в Ленинграде, он умрет от голода.
А тогда на допросах с него требовали показаний на Василия Меркурьева.
Дело в том, что Меркурьев женат на Ирине Мейерхольд, дочери знаменитого режиссера Всеволода Мейерхольда, арестованного в июне 39-го по обвинению в шпионаже в пользу Японии. А кроме того, Меркурьев – еще и наполовину немец, что приобретает угрожающий смысл с началом войны.
Дело в том, что мать Меркурьева – швейцарская немка.
Ее привез из Швейцарии псковский помещик. Она служила у него экономкой, пока не вышла замуж за человека, который занимался торговлей и имел хорошую репутацию в городе Острове Псковской губернии, где и родился Василий Меркурьев. Но у Меркурьева еще и родственники за границей. После революции один из его братьев, Евгений, музыкант, уезжает из России с дядей Генрихом.
В войну Меркурьев рвался на фронт, не взяли по причине туберкулеза. Ленинградский театр имени Пушкина эвакуирован в Новосибирск. Играют в помещении театра «Красный факел». За кулисами в коридоре висит карта Советского Союза, на которой флажками отмечается ход боевых действий. Флажки ставит артист хора Федоров. Однажды – это 42-й, тяжелейший год нашего отступления – он выставляет очередной флажок, когда мимо идет Меркурьев. Федоров с восторгом говорит Меркурьеву: «Василий Васильевич! Смотрите, какой же великий стратег товарищ Сталин – еще один город отдал». Меркурьев хватает Федорова и тихо, внятно произносит:
