Но ничего не выходит. От дождей раскисли дороги, французский агрегат встал, сгорел мотор. Картошка начинает цвести в середине августа. Нечего рассчитывать даже на малый урожай. Хотели выгнать скот на пастбище, но тучные французские коровы вязли в топком грунте и ломали ноги. Пришлось пристрелить».
У Меркурьева в дневнике: «Едим молодую картошку – плоды дачи. Купали собак. Петя поехал в городок за продуктами. Ничего нет». У Нагибина – расшифровка:
«В магазинах – серая ливерная колбаса, из-за которой убивают, овощные консервы, супы в стеклянных банках с броской надписью «Без мяса». Есть еще «растительное сало». Остальные продукты в бутылках: водка и бормотуха. Много пьяных на улицах и много печали во всем».
Другой писатель, Федор Абрамов, в декабре 78-го воспроизводит фрагмент переписки на ту же тему:
«Как здесь с продуктами? Но правде сказать, очень плохо, правда, иногда масло выбрасывают… А у нас ничего нет, даже и масла не выбрасывают ‹…› Поймет ли что-нибудь из этого отрывка иностранец? Как понять? Нет масла в продаже, и в то же время его выбрасывают?»
Сын Меркурьева Петр вспоминает:
«К Меркурьеву как-то с просьбой обратился председатель Ленинградского облисполкома: «Василий Васильевич, я знаю, вы завтра едете в Москву. Вы могли бы позвонить министру сельского хозяйства?» – «Зачем?» – «Вы знаете, у нас такой конфуз вышел – Ленинградская область осталась без семенного гороха. Нам нужно два вагона семенного гороха».
Меркурьев звонит в приемную министра. Секретарь узнает его по голосу: «Ой, не может быть! Это Меркурьев. Но у министра сейчас совещание, я передам, что вы звонили». Но тут министр хватает трубку и спрашивает, чем он может помочь. Меркурьев излагает просьбу. Министр кокетливо смеется: «Ах, мерзавцы! Знают же, что я вам не смогу отказать!»
У Меркурьева в записках: «Хорошо, что на даче вспахали огород».
Перебои с продуктами и даже с хлебом в деревнях уже никого не удивляют. В сентябре 78-го в Йошкар-Оле очереди за хлебом с вечера. Как в войну.
На этом фоне выходит седьмое издание знаменитой «Книги о вкусной и здоровой пище». Первое издание в 39-м. В сталинские годы книга подобна фильму «Кубанские казаки» – прекрасна и далека от действительности. В дальнейшем, книга некоторым образом меняется от издания к изданию. В 54-м из нее изъяты цитаты Берии, в 55-м убраны изречения Сталина. В 60-м, по мере усугубления ситуации с продуктами, рецепты в книге упрощаются.
В 78-м всякие рецепты уже малореализуемы. Да и саму книгу не купить.
Из города Коврова пишут в «Литературную газету»: «Народ в очередях звереет, ненавидят друг друга. Вы такого не видели? А мы здесь каждый день можем наблюдать подобные сцены».
Импорт продовольствия, прежде всего зерна, уже давно единственный способ обеспечения страны едой. С дореволюционных времен отечественное сельское хозяйство проделало фантастический путь деградации.
В 1913 году на долю России приходилось 45 процентов экспорта зерна. Это первое место в мире. К концу 70-х СССР занимает первое место в мире по импорту зерна. За это надо платить. Источники средств: продажа нефти и золота. Однако обеспечивать таким образом регулярные закупки зерна в условиях хронического кризиса сельского хозяйства невозможно. СССР вынужден брать кредиты.
Сталинская индустриализация изъяла из деревни все возможные материальные и трудовые ресурсы. В ходе индустриализации средства вкладывались в том числе и в обрабатывающую промышленность. Казалось бы, для того чтобы теперь, на седьмом десятке советской власти, закупать продовольствие, можно было бы продавать продукцию обрабатывающей промышленности.
Но об этом речи нет. Власть это отлично знает. Продукция гражданского машиностроения в СССР не конкурентоспособна.
Военную технику потребляют только братские режимы, которые по-братски за нее потом не платят.
1978 год – начало резкого падения уровня жизни. Правда, никто не подозревает, что это финальный для СССР этап. Несмотря на то что партийные лозунги и обещания давно не воспринимаются населением, идеология добилась существенного результата: система не ставится под сомнение, трудности временны, внешние враги опасны и постоянны.
Политический режим в СССР представляется руководству страны стабильным. Федор Абрамов отмечает в дневнике в 78-м году:
«В выступлении перед немецкими телезрителями Брежнев сказал, что советские планы подъема сельского хозяйства рассчитаны до 90-го года».
В 78-м секретарь ЦК по сельскому хозяйству – Федор Кулаков. Он покровительствует первому секретарю Ставропольского крайкома КПСС Михаилу Горбачеву. На Ставрополье в Ипатовском районе в 77-м году внедрен новый метод уборки хлеба, получивший соответственно название Ипатовский. Скосить хлеб за четыре дня, обмолотить за восемь дней, работать не менее 20 часов в сутки. Выглядит технологично. Правда, для этого данный конкретный район обеспечивают всем необходимым – техникой, запчастями и горючим.
То есть отбирают все это у других районов. И те не собирают новый урожай. Это не существенно. Существенно, что в аховой ситуации с хлебом Ипатовский метод в Москве представляется прорывным. Метод начинают повсеместно пропагандировать.
В следующем, 78-м году начнутся потери урожая. На токах скапливается большое количество зерна. Сушилок нет. Зерно плесневеет. Его втихаря закапывают.
В некоторых хозяйствах пытаются скармливать его скоту. Скот гибнет. Но это проявится летом следующего года по мере распространения метода по стране.
Пока, в феврале 78-го, член Политбюро Кулаков к 60-летию награждается Золотой Звездой Героя Соцтруда. Секретарь по сельскому хозяйству- крайне существенная должность в структуре ЦК. Он взаимодействует со всеми секретарями республиканских ЦК, крайкомов, обкомов. В условиях прогрессирующей болезни Брежнева и, соответственно, борьбы за власть Кулаков имеет шанс выдвинуться в первый ряд конкурентов. Летом 78-го Кулаков неожиданно умирает. Место Кулакова занимает Горбачев. Это происходит с подачи Андропова. Андропов, выдвинув энергичного, молодого по советским меркам Горбачева – ему 47 лет, – укрепляет собственные позиции.
Эти перемещения в 78-м году никого в стране не занимают. Брежнев, больной, слабеющий на глазах, не вызывает сочувствия, но служит таким вот особым – нашим – фактором стабильности.
У Меркурьева в записках неожиданное упоминание о Брежневе: «Ириша после сердечного приступа вчера весь день лежала, слушала по телевизору речь Брежнева». То есть Брежнев – фон. Монотонный, бессодержательный. Рекомендуется после сердечного приступа вместо снотворного.
Всю жизнь, и чем дальше, тем острее, Меркурьев хочет сыграть трагическую роль. Ему говорят, что «он из редких избранников, счастливцев, рожденных приносить радость». И это – чистая правда. Он в ответ расстраивается.
