Жэньди открыл было рот, но слова никак не находились.
– Он убежал, верно? – мягко сказала госпожа Чан. – Убежал, потому что не мог оставаться в доме, где кусок фарфора любили больше, чем его.
Жэньди по-прежнему не находил слов. Небо порозовело.
– Наверное, он сбежал, прихватив с собой денег, – размышляла вслух госпожа Чан. – Но ведь деньги рано или поздно кончаются…
Жэньди снова не смог выдавить из себя ни звука. Розовое небо постепенно делалось лиловым. Золотистое сияние затопило комнату.
– Возможно, он даже продал свою дорогую одежду и прятался в повозках и кибитках, надеясь уехать как можно дальше от дома, и у него совсем-совсем ничего не осталось, кроме грязных лохмотьев, – продолжала рассуждать госпожа Чан. – Но, может быть, ему повезло и кто-то захотел нанять его для подсобных работ…
Слёзы подступили к глазам Жэньди, и из горла вырвался всхлип. Точно такой же печальный всхлип, который он так часто слышал от неба. Слёзы потекли градом, перед глазами всё расплывалось, и он не видел ни Пэйи, ни хозяина Чао, ни всех остальных, кто обступил его и утешал.
Не видел, но чувствовал.
Глава 31
В ту ночь Жэньди снова лежал в постели без сна. Он думал о Фане и Лю и обо всём, что случилось. Неужели отец и правда его ищет? Жэньди запутался в своих мыслях и чувствах. Он смотрел в чёрное небо и слушал стоны, которые отдавались в ушах всё громче.
Кто же это плачет – или что же? А главное (об этом Жэньди задумался впервые) – из-за чего? Если кому-то плохо, больно, страшно, то почему никто ему не поможет?
Но госпожа Чан сказала, что ей слышны лишь слабые отголоски. А остальные, похоже, вообще ни сном ни духом. Интересно, а господин Шань? Жэньди вспомнил, как господин Шань выпрямился и замер, когда раздался стон. Может быть, он тогда что-то услышал? Но неужели никто не слышит эти звуки так, как слышит Жэньди? Этот жалобный, призывный стон, который зовёт, и просит, и молит?
Он сел на кровати. Тот, кто там плачет, делает это уже много недель! Может быть, никто ему до сих пор не помог, потому что Жэньди – единственный, кто по-настоящему слышит его. Его внезапно охватил стыд. С тех пор как до него начали доноситься эти стоны, он всегда думал только о себе и никогда – о неведомом страдальце и о том, чем ему помочь.
Ну что же, решительно подумал Жэньди, теперь-то он разузнает и поможет. Настал его черёд спасать других. Он встал, достал из комода простую тряпичную сумку, которую сложил, казалось бы, так давно – и принялся перебирать свои пожитки. Что может пригодиться для такого случая? Запасная одежда? Ткань для перевязки? Нож? Может быть, это плач от голода? Тогда нужна ещё еда и кувшин вина…
Жэньди на цыпочках прошёл в кухню, собрал всё, что, как он думал, могло ему пригодиться, и забросил сумку на плечо. Сумка стала довольно увесистой. Потом взял фонарь, до краёв заправленный маслом, и крадучись вышел из гостиницы.
Тёмная ночь была полна печальных стонов, и на миг Жэньди показалось, что они доносятся прямо с чистого неба над головой. Он вслушался и определил направление. Посветив туда фонарём, он ахнул.
Стоны доносились с Каменного Блина! Каменного поля, которое простиралось на сотни ли! Он же там заблудится!
Стоны повторились. Жэньди глубоко вздохнул. Может, тот, кто плачет, оттого и плачет, что заблудился? И если Жэньди хочет его спасти, ему никак нельзя заблудиться самому. «Нужно пометить мой путь, – сказал он себе, – чтобы найти дорогу назад».
Он развернул фонарь обратно и осветил двор гостиницы, надеясь найти что-то подходящее. Свет фонаря выхватил из темноты холмик пустых улиточьих панцирей – отходы от нового блюда в кухне хозяина Чао. За день на солнце панцири высохли, и их была целая гора.
– Вы-то мне и пригодитесь, – прошептал Жэньди, горстями ссыпая панцири в карманы.
Ветер донёс до него ещё один жалобный всхлип, и Жэньди ступил на каменное поле. Он поднял фонарь повыше и оглядел бескрайнюю черноту, что простиралась перед ним. Уронил себе под ноги улиточий домик, прислушался и шагнул вперёд. Так он и шёл, шаг за шагом, время от времени бросая раковины, пока не превратился в точку, в светящуюся булавочную головку, словно звезда на ночном небе.
Глава 32
Жэньди казалось, что он прошагал уже много-много ли. Карманы потихоньку пустели, панцири улиток он теперь бросал всё реже и уже начал беспокоиться, что их не хватит. Но как только они кончились, он увидел впереди кое-что ещё, кроме плоского камня и чёрного неба. Высокая, раскидистая тень дерева тянулась к Звёздной Реке, словно рука, манящая за собой. Подойдя поближе, Жэньди разглядел и каменный мостик, что раскинулся над озером. И озеро, и мостик были почти незаметны в темноте.
Жэньди с фонарём в руке шёл по мостику в круге света. Когда он увидел своё отражение в водной глади, ему показалось, что он шагает по ночному небу, потому что граница между небом и водой была незаметна. С каждым его шагом стоны становились всё громче, всё настойчивее, поэтому он не сомневался, что идёт в верном направлении.
Он сошёл с моста на траву. Приозёрная трава была мягкой и влажной, такой непохожей на выжженные растения в Деревне Ясного Неба. Подняв фонарь повыше над головой, Жэньди разглядел впереди невысокие холмы.
Стоны стали ещё громче, и Жэньди нахмурился: ему показалось, что они доносятся откуда-то изнутри холмов!
Вытянув вперёд руку с фонарём, он вглядывался во тьму. На склоне одного из холмов ему померещилось большое чёрное отверстие. Уж не пещера ли? Он подошёл ближе – и в ушах у него зазвучали слова госпожи Чан: «…мимо высокого дерева, мимо озера, к тёмной, похожей на пещеру дыре в одном из холмов близ деревни».
Жэньди огляделся по сторонам, фонарь покачивался в руке. Да ведь госпожа Чан описывала именно это место! Озеро. Высокое дерево. Древняя пещера. Не хватало только горы. Стоя перед входом в пещеру, Жэньди внезапно ахнул, потрясённый своей догадкой. Это что же выходит: здесь живёт Белый Тигр? Но ведь Белого Тигра давно нет. Кто же здесь стонет всё это время – какой-то другой свирепый зверь?
Из черноты внутри холма раздался очередной стон – тяжкий и скорбный, словно погребальный звон храмового колокола. Но в этом траурном звуке слышалось и кое-что ещё: просьба, мольба, словно эхо того, что скрывалось у Жэньди глубоко в сердце – и что побудило его наконец шагнуть в пещеру.
– Эй, – окликнул он. Слабый и неуверенный голос растворился в бесконечной тьме. Воздух в пещере был прохладным, земля под ногами мягкой. – Кто здесь?
Ответом ему стал новый стон. Жэньди поднял фонарь ещё выше. Впереди что-то было. Что-то очень большое. Он не понимал, что именно. Больше лошади и странно бесформенное. И оно светилось жутким зеленоватым светом. Что же это? Жэньди сделал несколько осторожных шажков. Фонарь в руке дрожал и трясся.
