Я бегу к нему по дорожке, раскинув руки, чтобы обнять. Он немного пятится, но не отталкивает меня. Он и сам бережно обхватывает меня руками.
– Ты здесь, – я задыхаюсь от облегчения. – Я подумала… Не знаю, что я подумала. Отто пришел домой и говорил всякое… что сделал то, что должен был сделать. Он обвинял меня в том, что я тебя предупредила.
– Я здесь, – говорит Коул. – Все хорошо.
– Что случилось, Коул? Вчера ночью… и потом здесь? Я думала…
Замолчав, я крепче обнимаю его и вдыхаю запах серого плаща, запах свежего воздуха с легкой примесью дыма.
Коул опускает голову, чтобы нежно поцеловать меня в шею.
– Я предупредил Магду и Дреску, – говорит он куда-то мне в плечо, – но они отказались уходить.
– Ясное дело, отказались, – рявкает Дреска. Она опирается на метлу, как на костыль, и той же метлой подметает с пола осколки разбитых тарелок. Потом нагибается, поднимает отломанную ножку от табурета и бросает ее в очаг.
– Так что здесь было? – я наклоняюсь и поднимаю корзину.
– А сама-то ты как думаешь? – ворчливо спрашивает Дреска. – Твой дядя со своими людьми явился сюда за нашим гостем. А как не смогли его найти, от злости много чего порушили, – она поднимает с пола миску. – Как будто он мог прятаться среди посуды.
– Они заходили и в сарай, – добавляет Коул, качая головой. – Не надо мне было убирать подброшенные ими улики.
– Все, что они поломали, уже и прежде было ломано-переломано по сто раз, – ворчит Дреска. – Поставь корзину на стол, – добавляет она, – только сначала пусть Коул вернет его на место.
Скользнув к деревянному столу, Коул ставит его на ножки. Столешница превратилась в сплошную паутину из царапин, шрамов и ожогов, но, не считая этого, стол целехонек и стоит крепко.
– Вот почему они решили, что я вас предупредила, – говорю я, потирая озябшие руки. Заметив это, Коул стягивает плащ и набрасывает его мне на плечи. Он оказывается на удивление мягким и теплым.
Дреска снимает чайник с раскаленных углей.
Вскоре Магда поднимается, прихватив свою корзинку с доделанными птицами из камней и палок. Доковыляв до двери, она с грохотом бросает корзинку на землю.
– В глазах у них была чернота. А тот человек – хуже всех, – говорит она.
Неожиданно для самой себя я чувствую потребность защитить дядю, хотя он и допустил все это. Хотя его могучие пальцы и оставили красные пятна у меня на запястье.
– Отто не… – начинаю я.
– Нет, не Отто, – машет рукой Магда. – Другой. Высокий, с усталым взглядом.
– Бо, – говорю я, и имя звучит, как ругательство, – Бо Пайк.
Я вспоминаю, как он, опустившись на колени, распихивал по щелям обрывки детской одежонки. Его острый щучий нос и волосы с острыми залысинами.
– Так продолжаться не может. – Я поворачиваюсь к Коулу. – Невозможно же вечно от них прятаться. Если людям Отто удастся восстановить всех против тебя, тебе станет негде скрываться.
– Я не уйду, Лекси, – лицо у него такое решительное, что я понимаю: спорить бессмысленно.
– Магда, – окликаю я, намереваясь сменить тему, – Дреска.
Сестры не глядят на меня и не прерывают бормотания, но я знаю, они слушают, ждут, к чему я поведу разговор.
– Ведьма из Ближней не просто так сгинула на пустошах? – голос у меня дрожит. – Там еще что-то случилось, да? Что-то скверное?
Магда набирает полную грудь воздуха и медленно выдыхает.
– Да, милая. – Она усаживается на стул. Когда она сгибается, что-то внутри у нее потрескивает, как сухие ветки. – Случилось кое-что скверное.
Она отворачивается, выглядывает в окошко на круглые холмы, словно опасается, как бы нас кто не подслушал.
– Что же, что случилось? – не отступаю я.
Дреска перестает мести, но только на миг, она тут же начинает скрести пол с удвоенной энергией – шшух, шшух, на весь дом шуршит метла, будто жалуясь. Металлическая крышечка на чайнике начинает свистеть – вода закипела. Магда хватает полотенце и обеими руками снимает чайник с огня.
– Расскажите мне, чем кончилась та история, – помявшись, я договариваю: – Чем она кончилась на самом деле.
Звякают чашки, вонь оказавшись на столе, рядом с чайником и нарезанным ломтями хлебом.
Магда смотрит на меня с сомнением – видно, думает, что я сошла с ума. Или что я повзрослела. Это примерно одно и то же. Она открывает рот, так что видны провалы на месте выпавших зубов, но не успевает и слова сказать – Дреска что есть мочи трясет головой.
– Нет, нет, это ни к чему, милая, – вздыхает Магда и помахивает деревянной щепкой, подобранной с пола.
– Мне это нужно знать, – настаиваю я, взглянув укладкой на Коула. Он устроился у открытого окна. Мне кажется, ему вообще трудно находиться взаперти, свежий воздух необходим ему. – Если это Ведьма из Ближней похищает детей…
– Кто тебе такое сказал? – вступает Дреска.
– С чего бы? – подхватывает Магда. – Она умерла, нету ее больше.
Но говорят они странно, уж очень настороженно. Сами не верят в то, что говорят, ни единому слову не верят. Коул ободряюще кивает мне.
– Я знаю, вы сами на нее думаете, Дреска, – наступаю я, стараясь не дрогнуть под ее каменным взором. Сестрицы молчат, но то и дело переглядываются. – Я слышала ваш разговор с Томасом, в деревне. Ты пыталась ему сказать. И еще вы обе пытались сказать про это Отто. Они вам не поверили, а я верю.
В комнатушке становится совсем тихо, ни единого шороха.
– Нам надо поскорее найти преступника и детей, а иначе… – Я гляжу на Коула у открытого оконца. Потом на Магду, которая хлопочет вокруг чайника, на Дреску, которая пронзительно смотрит на меня – а может сквозь меня – своими зоркими глазами. Я должна уговорить их.
– Дела идут все хуже. Никто не может понять, куда деваются дети. Они повесят вину на Коула, но это ничего не исправит. Того и гляди пропадет Рен, и я не могу сидеть сложа руки и ждать, когда это случится, пока они ищут, кого бы еще обвинить! – Я смотрю в потолок, стараясь овладеть собой. – Мы должны предоставить им доказательства. Только мы можем навести в этом деле порядок.
Дреска продолжает тяжело смотреть на меня, будто не может решить – то ли выгнать меня из дому, то ли довериться.
– Магда. Дреска. Моя отец всю жизнь положил на то, чтобы Ближняя вам поверила. А теперь, прошу, вы поверьте мне. Позвольте мне помочь.
– Это Лекси предупредила меня о людях Отто, – это Коул, наконец, подал голос.
– А с чего ты так уверена, что это Ближняя Ведьма, Лекси Харрис? – спрашивает Дреска.
– У нее была власть над всеми стихиями, верно? Она повелевала ими и могла даже двигать землю. Она умела скрывать следы. А еще эта странная дорожка на траве…
