– Если можете отыскать ребятишек, поторопитесь с этим, – миссис Тэтчер говорит совсем тихо, чуть слышно. С этим словами она исчезает в доме. Но я уже в пути, бегу со всех ног.
Мысли лихорадочно скачут, сердце колотится, а ноги еле поспевают за ними. Я опрометью несусь к дому Елены.
* * *
Три человека когда-то знали, где похоронена ведьма. В этом я уверена.
Солнце медленно клонится к горизонту, а я бегу к дому Дрейков.
Три человека. Члены Совета. Когда Дреска спорила с мастером Томасом, она назвала его хранителем тайн и забытых истин. Могила ведьмы – что, если это и есть тайна, которая передается от одних членов Совета к другим? Остается надеяться, что это знание сохранилось до сих пор, не исчезло через столько поколений. Мой единственный шанс найти могилу – выудить ответ у одного из них.
Мастер Томас спорил с Дреской, и по его голосу было понятно, что он не сдался.
Мастер Илай, скорее всего, отдал Бо приказ подсунуть улики, значит, на него тоже нет надежды.
Но мастер Мэтью Дрейк. Все это время он был странно безучастен. Но потеря внука могла поколебать его устои. И если есть шанс узнать, где погребена ведьма, этот шанс связан с ним.
Издалека я замечаю перед домом Елену, и ноги сами останавливаются. Чувство вины тянет вниз, как камни в карманах платья, как горечь у меня в горле.
Она совсем истаяла, это заметно даже с расстояния. Я с усилием передвигаю ноги. Я должна была прийти раньше, давно. И не чтобы расспрашивать, а просто проведать, поддержать. Щеки у меня горят от бега и холодного ветра, а поравнявшись с Еленой, я вижу, что и у нее лицо красное, по-другому. Покрасневшие веки, алые пятна на щеках. Красивые светлые волосы небрежно убраны назад, она полощет белье в речке.
Елена преобразилась. Беззаботная Елена, моя любимая подружка – которая наслаждалась вниманием деревни, когда рассказывала о встрече с чужаком и шутила о том, какой он красавчик – сейчас осунулась, похудела и стала похожа на привидение. Она что-то напевает, летая от мелодии к мелодии легко, как привидение по комнатам. И то и дело сбивается на мотив Ведьминой считалки. Подойдя еще ближе, я замечаю, какие у нее руки – красные от ледяной воды. Заметив меня, она пытается улыбнуться, но губы складываются в жалобную гримаску. Я сажусь на траву рядом с ней и молчу. Елена все полощет что-то, темное с голубым. Детскую рубашку. Я обнимаю ее за плечи.
– Хочу, чтобы все было наготове, когда Эдгар вернется, – объясняет она, выжимая рубашонку брата над ручьем. – Тогда он поймет, что мы его не забыли. – А пальцы все продолжают выкручивать ткань. – Надеюсь, они поймают чужака, – говорит она голосом, не похожим не ее собственный. – Надеюсь, они его убьют.
Мне больно от ее слов, но я отворачиваюсь – не хочу, чтобы она заметила.
– Мне так жаль, – шепчу я, прижимаясь к ее щеке. Только спустя некоторое время ее руки с рубашкой перестают, наконец, двигаться. Я немного отстраняюсь, чтобы как следует ее разглядеть: неожиданный огонь в ее словах, в ее глазах меня удивил. – Мы найдем Эдгара. Я тоже ищу, каждую ночь.
– Где ты была? – ее голос звучит до того тихо и сдавленно, что я чувствую, как и мое горло сжимается. – Все остальные приходили к нам, – говорит она и еще тише добавляет: – ко мне.
Она отводит взгляд и смотрит на реку. Я хочу сказать ей, что мне жаль – бессмысленная фраза, но надо же сказать что-то, – но Елена меня опережает.
– Ты ищешь следы чужака? Тогда ты и Эдгара найдешь.
Я мотаю головой.
– Дозорные говорят неправду, Елена. Они не знают, кто, или что, уводит детей, вот и винят во всем этого несчастного чужеземца, просто потому, что других подозреваемых у них нет. Но это точно не он. Я знаю.
Я беру Елену за руки, потому что она продолжает неистово полоскать рубашки, и, отведя от воды, начинаю согревать их в своих ладонях.
– Откуда ты знаешь? – Она вырывает у меня руки. – Ты не была бы так уверена, если бы пропала твоя Рен! – Ответа Елена не ждет, он ей и не нужен. – Я просто хочу вернуть брата. – Голос снова звучит спокойно. – Ему, наверное, очень страшно.
– Я найду Эдгара, – говорю я. – Но прошу тебя, не обвиняй Коула.
Моя подруга, похоже, поражена тем, что мне известно имя чужака.
– Он помогает мне, Елена, – шепчу я. – Мы уже близки к разгадке, скоро найдем настоящего виновника. Нам всем нужны ответы. – Я заправляю завиток светлых волос ей за ухо и разворачиваю ее лицом ко мне. – Но это не он.
– Что я должна думать, Лекси? Мистер Портер клянется, что видел его у дома Сесилии в ту ночь, когда она пропала. А теперь еще мистер Уорд, он говорит, будто видел его рядом с нашим домом перед тем, как исчез Эдгар.
Поднимается ветер, и я с трудом удерживаюсь, чтобы не дрожать, ведь солнце спускается все ниже, прямо на глаза. А Елена снова погружает руки в ледяную воду и даже не морщится.
– Дело было среди ночи, – настаиваю я. – Как они могут клясться, что разглядели что-то в полной темноте? Я не хочу с тобой спорить, но сама подумай – почему эти свидетели не объявились раньше? Вчера они кричали, что кто-то видел его рядом с домом Сесилии, но ни один и не заикнулся насчет вашего дома. А сегодня откуда ни возьмись берется еще одно воспоминание, более раннее? А как вообще отец Тайлера мог оказаться там за полночь? А теперь только и жди, что еще кто-то выскочит и будет кричать, что тоже видел, у окна Эмили – а на самом деле все они спокойно спали по своим домам.
Я жду, что Елена со мной согласится, поправит волосы, скажет что-нибудь по поводу Совета, о том, как все это странно, – жду чего-нибудь.
Она просто берет следующую вещь и начинает полоскать в воде.
Поднявшись, я отряхиваю листья с юбки. Пустая трата времени. Не знаю, где сейчас Елена, моя Елена, но точно не здесь.
– Где твой дедушка?
Она машет мокрой рукой куда-то в сторону дома.
– Я скоро вернусь. Обещаю.
И я разворачиваюсь, оставив подругу у ледяной речки.
* * *
К дому Елены пристроена галерея, опоясывающая его с трех сторон. На углу, как раз там, где перила упираются в узкую деревянную колонну, спиной ко мне стоит человек.
Я подхожу к галерее, стараясь держаться прямее, расправляю плечи и поднимаю голову повыше. Странно и непривычно видеть мастера Мэтью не в центре событий, а просто в старом доме, где он прожил всю жизнь, еще до того, как его назначили в Совет. Я слышу шелест страниц и понимаю, что перед ним на перилах лежит книга. На плечи накинута темная шаль.
– Лекси Харрис, – говорит он, не оглядываясь. Голос у него низкий и сильный для такого старого человека. – Твой дядя подозревает, что ты по ночам ведешь свое расследование. Что же привело тебя сюда в дневное время? Пустые надежды на то, что найдешь улики? Уверяю тебя, я все осмотрел… – Он так и стоит ко мне спиной, переворачивая тонкую страницу. – Или ты здесь, чтобы обелить имя мальчика и убедить меня в том, что это не он? Боюсь, это не пойдет тебе на пользу.
