– Да, неувязка, – согласился Райхенбах. – Мы что-то перемудрили, Георг. Мир куда проще, чем кажется. С агентом покончено. Можно было бы радоваться, если бы не эта несвоевременная кончина. И все же присматривайтесь к своему отделу, Георг, договорились? Вам не стоит расслабляться.
Глава 5
Они стояли навытяжку перед штурмбаннфюрером, собранные, сжатые в пружину, заметно побледневшие. Охман поедал глазами подчиненных, прислушивался к своей интуиции. Нет, все было нормально. Десять минут назад он вызвал Коффмана и Беккера в кабинет, сообщил им о смерти Кромберга и о том, что ей предшествовало.
Потом Охман оповестил этих офицеров о том, что им выпала редкая удача. Они попали в круг подозреваемых. Он хотел посмотреть на их реакцию, чтобы раз и навсегда отбросить сомнения. Офицеры не шевелились, переваривали услышанное.
Оба примерно одного роста, схожей комплекции. Беккер – светловолосый, Коффман – темнее. У первого тонкое лицо, намекающее на изнеженность, которой на самом деле не было. У второго оно обычное, непроницаемое, эмоции на нем не видны, хотя он тоже способен улыбаться и даже изредка смеяться. Дисциплинированные, исполнительные работники, не хуже, не лучше других. У Коффмана чуть подрагивал левый глаз, выдавая его волнение.
– В это невозможно поверить, господин штурмбаннфюрер, – сглотнув, произнес Беккер. – Этот человек был прочно впаян в коллектив нашего отдела. Еще вчера он занимался повседневной рутиной, был бодр, собирался ехать в «Лагерь дождевого червя», чтобы провести опрос польских полицейских, примкнувших в Шевельце к нашей армии.
– Кромберг занял у меня двадцать марок до получки, – сказал Коффман и поежился. – Заявил, что совсем поизносился, а тут дорогу перешла такая фрау!.. Он еще пошутил, мол, с бельевой корзинкой. Да бог с ними, деньгами, – опомнился Коффман. – Вы уверены, штурмбаннфюрер, что не было ошибки и этот человек – агент русской разведки?
– Да, все указывает на это. К сожалению, лично подтвердить он уже не сможет.
– Вот черт возьми! Невероятно. – Беккер тихо выдохнул. – Нужно в костел сходить. Мало ли что. Позавчера мне было не по себе, все чесалось, зверски хотелось обернуться. Теперь понимаю, что за мной тоже следили.
– У тебя чесалось, а я своими глазами видел наружку, – проворчал Коффман. – Выходил от фрау Циммер. Моего дантиста. Несколько человек сидели в коридоре. К счастью, я не при смерти был, мозг и зрение работали. Человек, ждущий своей очереди к дантисту, и другой, сидящий просто так, – это совершенно разные люди. У первых затравленный взгляд, они напряжены, ожидают казни с применением бормашины.
– Ценю вашу наблюдательность. – Охман сухо улыбнулся. – Значит, нашим людям есть чему поучиться. У Кромберга были проблемы со здоровьем?
– Я этого не заметил, герр штурмбаннфюрер, – ответил Коффман. – Не скажу, что он вел здоровый образ жизни. Кромберг курил, выпивал, принимал перветин, да и вообще… но производил впечатление здорового человека. Пару раз жаловался на мигрень, но головная боль – это спутник нашей работы, без нее не обходится.
– Я однажды видел, как его скрутило, – помявшись, проговорил Беккер. – Боль распирала череп. Он жаловался, что в глазах двоится, ничего не слышит из-за звона в ушах. Страшно смотреть было на парня. Сам серый, глаза красные. Приступ продолжался пару минут, потом все прошло. Кромберг просил никому не говорить об этом. Мол, не до болезни сейчас, когда враг у ворот.
– А кроме этого вы не замечали в его поведении чего-то подозрительного?
– Нет, герр штурмбаннфюрер, – чуть подумав, сказал Коффман. – Рудольф, возможно, не всегда одобрял методы СС, СД и тайной полиции, но и не высказывал ничего крамольного. Болтуном он не был, о своей семье, о предыдущей работе никогда не рассказывал.
– Но о любовных приключениях поболтать любил, – заявил Беккер. – По крайней мере, о проститутке Хельге Браун говорил еще месяц назад, когда она трудилась не на дому, а в заведении на Унгерштрассе. Пару дней назад эта тема опять всплыла в его рассказах. Эту особу не нашли, герр штурмбаннфюрер?
– Как сквозь землю провалилась, – ответил Охман. – Ничего, гестапо ее разыщет. Недолго ей придется прятаться у своих дружков-подпольщиков.
– Нас больше не подозревают, господин штурмбаннфюрер? – осторожно спросил Коффман. – Я понимаю, с чем было связано недоверие к нашим персонам, и надеюсь, что все разрешилось. Теперь мы можем продолжать работу без наблюдения и риска попасть под арест, не так ли?
– Все в порядке, гауптман. – Охман внимательно посмотрел в глаза подчиненного. – Мы все выяснили. Очень жаль, что толчок к выявлению вражеского агента дало не наше расследование, а хорошая память и наблюдательность информатора. Ну что ж, пусть будет так. Важен результат. Как ваша челюсть, Коффман?
– Спасибо, герр штурмбаннфюрер. – Коффман сглотнул. – Уже лучше. Воспаление начинает спадать, но до полного излечения еще далеко. Сказать по правде, я смертельно устал от этого недуга. Предпочел бы свист падающих мин свисту бормашины фрау Циммер. Мышьяк – хорошее обезболивающее, за счет него и держусь.
– Понятно, – сказал Охман. – Нельзя запускать болезни и рассчитывать, что само пройдет. Ваши с Кромбергом случаи это наглядно подтверждают. Как ваша сестра, Беккер? – Охман въедливо воззрился на второго подчиненного. – Вы еще не уговорили ее покинуть Майнсдорф?
– Никак нет, штурмбаннфюрер. – Скулы Беккера покрылись бледностью. – Тельма не хочет покидать свой дом, в котором провела большую часть жизни.
– Берите с нее пример, гауптман. – Губы Охмана перекосились в язвительной усмешке. – Похоже, ваша сестра верит в силу немецкого оружия больше, чем вы.
– Я не понимаю, штурмбаннфюрер.
– Вы все прекрасно понимаете. Не надо делать из меня дурачка. Ступайте работать, коллеги. Да пребудет с вами вера в величие Германии.
– Хайль Гитлер, штандартенфюрер! Разрешите?
В кабинет начальника управления вошел шеф местного отделения гестапо оберштурмбаннфюрер Брюннер. Черная форма сидела на нем так, словно в ней он и родился. Сапоги сияли. Внешне Брюннер был невозмутим, но глаза его хитро поблескивали.
– Здравствуйте, Людвиг. – Фон Райхенбах выбрался из-за стола и пожал руку Брюннеру. – Мне сказали, что вы хотели меня видеть. У вас плутовато бегают глаза. Это верный признак того, что вы прибыли с хорошими новостями. Все правильно, Людвиг. Хорошие новости надо докладывать самому, а с плохими отправлять посыльных. Что у вас?
– Новость не может не радовать, штурмбаннфюрер. – Брюннера было невозможно смутить. – Вы должны быть в курсе. Несколько дней назад наш отдел накрыл ячейку местного подполья на улице Ундерштрабе. Захватом руководили оберштурмфюрер Калленберг и унтерштурмфюрер Эмма Фишер. К сожалению, большинство преступников были убиты на месте, включая руководителя ячейки Карла Вагнера. Взять живой удалось лишь некую Магду Штильгер. Ей тридцать восемь лет, вдова, работала на патронном заводе. Есть подозрение, что она состоит в коммунистической партии. Все, что удалось из нее выбить, касалось только ячейки Вагнера. Членов других ячеек подпольщики знать не обязаны. Разработкой фрау Штильгер два дня занималась Эмма Фишер. У этой Магды есть маленькая дочь и мать. Ее, естественно, поставили в известность, что в случае замалчивания чего-то важного с ними церемониться не будут. В результате фрау Штильгер дала необходимые показания. Ничего особо нового, во всяком случае, по выжившим подпольщикам, мы не узнали. Руководство предложило ее ликвидировать, но Эмму Фишер что-то настораживало. У моей работницы превосходная интуиция. Она продолжала разработку, активно используя психологические приемы. Угроза расстрелять мать и дочь на глазах этой арестантки – неплохой психологический прием, верно? Тут-то и выяснилось, что фрау Штильгер состояла в интимных отношениях с Карлом Вагнером. Она пыталась это скрыть, но истина вылезла благодаря профессиональному мастерству унтерштурмфюрера Фишер. Интимные отношения подразумевают толику доверительности. Штильгер раскололась, сказала, что вторую ячейку возглавляет Микаэль Шнейдерман, следователь уголовной полиции. Вагнер однажды проболтался Магде на этот счет, то есть нарушил инструкцию. Остальных членов ячейки мы пока не знаем, Шнейдермана не брали. Есть еще две интересные новости. Первая: члены ячейки встречаются вечером по четвергам на заводе Виттерлинка, во втором цехе, который сильно пострадал от пожара и теперь не используется. Сегодня четверг. Вторая: именно эта ячейка сотрудничает с советским шпионом, имеющим позывной «Колдун». Магда уверена в этом. Вопрос с Колдуном закрыт, но тема все равно интересная, согласитесь, штандартенфюрер. Мы можем взять Шнейдермана уже сейчас или дождаться вечера и накрыть всю их банду. Хотелось бы услышать ваше мнение.
