– Это понятно. Выравнивание линии фронта теперь происходит каждый день. Порой даже командование не в курсе, куда откатились его войска. Спасибо, фрау Циммер, мне пора.
Выходя из кабинета, он столкнулся с медсестрой, возвращавшейся туда. Ему пришлось слегка перекосить лицо. Не повредит.
– Герр Коффман, позовите следующего, – бросила докторша ему в спину. – Кто там у нас, моя любимица фрау Топплер?
– Нас с тобой можно поздравить, Мартин, – недовольно сказал Беккер, созерцая стопку папок у себя на столе. – Вся работа, которую недоделал Кромберг, теперь наша. Будем делить. Тебе достанутся курсанты абверштелле, мне – польская полиция в «Лагере дождевого червя».
«Лучше бы наоборот», – подумал Алексей, но пока не стал озвучивать эту мысль.
– Ты улыбнулся, – подметил Беккер. – Эдак мимолетом, с подковыркой.
– Прошу прощения, коллега. Разные непристойности в голову лезут.
– Понимаю, – сказал Беккер. – Стоило бы позволить Кромбергу закончить свою работу, а уж потом его брать. Как ты себя чувствуешь?
– Вчера в это же время было лучше, – признался Уваров. – Если честно, Отто, то ночью думал, что завтра не наступит, и очень удивился тому факту, что пришло. Все в порядке, я справлюсь. Что-то не так?
Он уловил в глазах коллеги подозрительный блеск и насторожился. Глупцом этот парень с тонким чувствительным лицом точно не был. Нет ничего удивительного, что странные события прошлой ночи вызывали ряд вопросов.
– Скажи, Мартин, в кого ты вчера стрелял? – чуть помолчав, спросил Беккер. – В тот момент, когда мы остались одни. Ты свернул за угол и вдруг начал стрелять.
– Я увидел, что там кто-то бежал. Мелькнули тени, одна или две, точно не помню. Они перебегали открытое место.
– Но в тебя эти люди не стреляли, – подметил Беккер.
– Не стреляли, согласен. Им надо было поскорее миновать опасную зону. Оттого я и сказал тебе идти в обход.
– Я пошел, – как-то вкрадчиво сказал Беккер. – Плутал по развалинам, никого не встретил. Потом услышал выстрелы из подземелья, побежал обратно. Те, кого ты видел, не были людьми Шнейдермана. Ведь они шли по канализации.
– Не понимаю, что ты хочешь сказать. Я увидел посторонних и открыл огонь. Что сделал бы ты на моем месте? Это не могли быть и люди Калленберга. Они находились в здании цеха.
– Но исчезли, Мартин. Попытайся они вырваться, их бы засекли солдаты в оцеплении.
– Ну и что? – Алексей начал раздражаться. – Те, что были со Шнейдерманом, тоже исчезли. Мы не знаем системы заводских подземных коммуникаций. А эти люди знали, раз устроили там место для встреч. Что происходит, Отто? – Уваров повысил голос. – Ты в чем-то меня подозреваешь? Мне нужно начать беспокоиться? Или стоит поговорить со штурмбаннфюрером Охманом?
– Забудь. – Беккер поморщился. – Просто много странного в последнее время случается.
– Вы перенервничали, гауптман, – успокоил подчиненного штурмбаннфюрер Охман. – Дело о русском шпионе закрыто, и никто возвращаться к нему не намерен. Знаете, если бы я начинал нервничать по поводу каждого косого взгляда и странной фразы в свой адрес, то не смог бы работать. Вы страдаете повышенной подозрительностью, Коффман. Картина того, что произошло сегодня ночью, уже восстановлена, вопросов к вам нет. Вы вели себя достойно и… впрочем, нет, слово «грамотно» в вашем отношении будет неуместно. Вы просто не смогли сориентироваться. Часть предателей Германии мы все равно уничтожили. Теперь эти подпольщики обезглавлены и вряд ли смогут нанести вред.
– То есть меры по активному поиску беглецов ничего не дали? – уточнил Алексей. – Их упустили из-под самого носа?
– Нельзя сказать, что принятые меры ничего не дали. Группа из трех человек была замечена в районе складов на Урлинден. На предложение остановиться они ответили огнем и попытались скрыться. Один остался прикрывать отход других и ранил военнослужащего. Злоумышленник был убит, двое ушли, и поиски ни к чему не привели. Их лица в темноте никто не видел, но труп опознан. Это был Клаус Хофриц, рабочий железнодорожных мастерских. Сейчас сотрудники гестапо занимаются его семьей и коллегами. Возможно, им удастся выйти на кого-то еще.
– Это хорошая новость, штурмбаннфюрер, – сказал Уваров. – К сожалению, мы вынуждены бегать за этими выродками и отстреливать их по одному. А ведь у нас была такая прекрасная возможность накрыть всю ячейку.
Лучше не описывать, что творилось в душе Алексея. Еще одна потеря – Клаус Хофриц, отец двоих маленьких детей. Что теперь будет с ними? Выжили двое: Зигмунд Шпеер и Пауль Херман. Они видели его лицо, знают, кто такой Колдун. Есть еще Хельга Браун. Она вроде бы спрятана надежно, но кто за это поручится? Если гестаповцы зададутся целью, то будут рыть землю, как кроты, и обязательно найдут иголку в стоге сена. А Хельга Браун тоже знает, кто такой Колдун.
Нужно продержаться всего неделю. Потом фашисты поймут, что «Лагерь дождевого червя» не удержать, как и город Майнсдорф. Начнется суматоха, эвакуация, гестапо и СД станет не до него.
Ни один мускул не дрогнул на лице майора контрразведки СМЕРШ.
– Да, гауптман, мы пока еще учимся на своих ошибках, – проговорил Охман. – Стоит признать, что наш противник уже не тот, что был в сорок первом. Ладно, это не наша работа, пусть гестапо ловит своих подпольщиков. Вы в курсе, что творится на фронте?
– Никак нет, штурмбаннфюрер. – Алексей невольно вытянулся. – В последние сорок восемь часов мне было не до этого, простите. Положение внушает серьезные опасения?
– Его можно назвать серьезным, но катастрофическим оно пока не является. – Охман вяло усмехнулся. – Русские взяли два рубежа из шести. Наше командование еще не исчерпало резервы, хотя на некоторых участках приходится затыкать дыры ненадежным фольксштурмом и мальчишками из гитлерюгенда. Их перебрасывают сюда из Германии вместе с резервными частями. Увы, одного энтузиазма и веры в нашу мощь становится недостаточно. Русские измотаны, темп наступления снижается. Это не пропаганда, а так и есть. Но они быстро восполняют силы, подкрепления к большевикам подходят даже ночью. Откуда у них столько резервов? – Охман недоуменно пожал плечами. – Видимо, с дьяволом договорились. Наши части оставили Межлин, но смогли отбить Кравице. Впрочем, им пришлось быстро его покинуть ввиду создавшейся угрозы окружения. Забудем пока про это, капитан. Пусть войска делают свою работу, а мы будем делать свою и верить в лучшее. Беккер уже сказал вам, что работа Кромберга ложится на ваши плечи в равных пропорциях? Это даже не работа, а разгребание того дерьма, которое наворотил Кромберг. Вам достается разведшкола на Рихардштрассе. Немедленно отправляйтесь туда и выясняйте, что там наделал Кромберг.
Остаток дня Уваров провел в разведывательной школе, изображая из себя взбешенного ревизора. Начальник этого заведения майор Шиндлер мигом растерял всю свою спесь. Его заместитель, фрау Нитке, бледная остроносая особа, тоже была жутко перепугана. Они что-то лепетали в свое оправдание, убеждали ревизора в том, что разоблачение Кромберга стало для них громом среди ясного неба. Он ведь не выдавал своей подлой натуры и имел все полномочия курировать школу от имени управления, куда входила военная разведка!
