– Пошли, дружище. – Он потрепал капитана по плечу. – Из-за чего стреляться-то вздумал? Кончилось сражение, поживем еще.
Глаза гауптмана наполнились слезами. Этот человек сломался, потерял ориентиры. Он шмыгнул носом и побрел за своим негаданным спасителем. Они шли расстегнутые, без оружия, а когда выбрались в главный тоннель, убрали руки за головы.
Здесь хватало подобной публики. Оборванные, контуженые, многие в крови, солдаты и офицеры вермахта брели навстречу своей судьбе. Советские солдаты им не препятствовали. У винтовой лестницы собралась даже небольшая очередь. Раненым помогали, поддерживали их.
Наверху побитое войско встречали автоматчики с брезгливо поджатыми губами. Отходчива русская душа. Пленных почти не били и не унижали. Только тех, кто тормозил, хватали за шиворот и пинками отправляли дальше.
Алексей зажмурился от яркого света. Было утро. Это значило, что он провел в подземелье больше суток.
– И чего мы тут природой наслаждаемся? – осведомился чубатый паренек с автоматом «ППШ» на груди. – Не задерживай, а то пинка получишь! – Он засмеялся, когда Алексей засеменил прочь. – Смотри-ка, братцы, понял!
С севера доносилась канонада. В районе Майнсдорфа было тихо. Наверное, немцы сдали город без боя. На запад, обтекая возвышенности, шли танки с пехотой на броне, рычали полуторки и вездеходы. Советские войска развивали успех, входили на территорию Германии.
Пленные были поделены на две кучки. В маленькую красноармейцы сгоняли офицеров, в большую – всех прочих. Мялись побитые военные, прятали глаза, уже начинали подмерзать.
– Давай, чего стоишь, как будто сказать что-то хочешь? – заявил рослый сержант, спроваживая Уварова в офицерскую кучку, где он, к своему удивлению, обнаружил начальника укрепрайона оберст-лейтенанта Рунга.
Тот не погиб, не покончил с собой, выполнил до конца свой солдатский долг и теперь покорно ждал своей участи.
– Вы? – Он покосился на Уварова. – Почему же не сбежали? Вы же вроде не из наших. Вас ничто не держало.
– А это как сказать, господин подполковник, – уклончиво ответил Уваров. – Раз остался, значит, что-то держало. Но надеюсь, что в этой компании не задержусь.
– Что вы хотите сказать?
– Да ладно, не обращайте внимания, – отмахнулся Алексей.
Он отыскал глазами молодого офицера, видимо командира взвода. Повезло мальчишке. Обычно такие пацаны, выпускники ускоренных офицерских курсов, погибают в первом же бою. Тот курил в сторонке, мрачно созерцал пленных, жмущихся друг к дружке.
Алексей поманил его пальцем. Тот не сразу понял, кому это адресовано, нахмурился. Уваров продолжал звать его к себе. Тот как-то растерялся, посмотрел по сторонам, но все же подошел, намеренно тормозя и косолапя.
– Чего тебе надо? – проворчал лейтенант.
– Офицеры покрупнее тебя в округе есть? Например, из особого отдела. Сбегай, глянь.
Лейтенант вспыхнул. Какая наглость! Но в глазах плененного гауптмана не было насмешки, он смотрел серьезно.
– Не говори ничего, – заявил Уваров. – Потом скажешь. Это важно, делай, что говорю. Да не смотри ты волком, все в порядке, свой я, зови особиста.
Лейтенант поколебался, фыркнул, демонстрируя неуместную невозмутимость, и все же неспешно отправился прочь.
– Вы знаете русский язык, гауптман? – спросил Рунг. – Что вы ему сказали?
«Любопытной Варваре…» – подумал Алексей.
– Ничего особенного, просто обменялись приветствиями.
К нему вразвалку подошел офицер в фуражке и шинели. На его погонах красовались капитанские звезды. Он досадливо морщился, прижимал носовой платок к расцарапанной щеке. Офицера сопровождали два подтянутых автоматчика в телогрейках.
– Доброе утро, капитан, – поздоровался с ним Алексей. – Майор Уваров, контрразведка СМЕРШ, выполнял задание командования в тылу противника. Да ладно вам, капитан. – Досадливо сморщился Алексей. – Прошу доставить меня в штаб вашей части и обеспечить доступ к телефону.
– Ни хрена себе, товарищ капитан! – протянул один из автоматчиков. – Во как наблатыкался по-нашему, немчура проклятая!
– Ага, совсем без акцента поет соловей фашистский, – поддержал второй. – Товарищ капитан, а давайте мы его в качестве профилактики прикладом отоварим? А то борзая нынче немчура пошла.
Капитан проигнорировал эти комментарии, пристально посмотрел в глаза немецкого офицера и спросил:
– Позвольте уточнить, кому вы собираетесь звонить из штаба, любезный?
Алексей вздохнул и ответил:
– Отдел контрразведки, подполковник Осадчий, полковник Крылов, генерал-майор Топорков Иван Семенович. Надеюсь, хоть кто-то подойдет. Капитан, мы теряем время. Я прекрасно понимаю ваше удивление, но соображайте, пожалуйста, побыстрее.
– Пойдемте. – Капитан сделал ему знак, косо глянул на подчиненных. – А вы, товарищи бойцы, присматривайте за ним, только руки не распускайте. Мало ли что.
Качнулась земля под ногами. Алексей, пошатываясь, отделился от группы офицеров, заложил руки за спину. Окаменел оберст-лейтенант Рунг, впился в него глазами. Он, кажется, обо всем догадался. Вытянулась от изумления физиономия гауптмана, которому не посчастливилось сегодня свести счеты с жизнью.
Представители фронтового отдела контрразведки СМЕРШ прибыли через три часа. Час из этого времени ушел на установление и подтверждение личности, остальное – на сон. Сто двадцать минут – большая роскошь.
Полковник Крылов сиял от радости, хлопал по плечу и постоянно повторял:
– Дорогой мой человек. Дорогой мой человек.
Сведения, добытые майором Уваровым, позволили ценой умеренных потерь прорвать Мозерецкий укрепрайон и завладеть крупным городом Майнсдорф. Некоторые узлы обороны на сорокакилометровом участке пока держались, но их часы были сочтены. Советские войска наступали во фланги, обходили с тыла, отрезали коммуникации немецких войск.
Майнсдорф был взят без боя. Немцы отступили, обосновались на новом рубеже в пятнадцати километрах от города. Там спешно формировался бронетанковый кулак, гитлеровское командование стягивало последние резервы, не гнушалось стариками из фольксштурма и оболваненными мальчишками из гитлерюгенда.
– Это подвиг, дорогой мой человек! – твердил, как заезженная пластинка, полковник Крылов. – Ты даже не представляешь, какой совершил подвиг.
– Прекращайте, Василий Иванович, – отбивался из последних сил Уваров. – Никакой это не подвиг. Я просто делал свое дело. Пехоте было куда труднее.
В итоге они сошлись на том, что это не подвиг, а поступок, что тоже неплохо.
– Ладно, отдыхай, – заявил Крылов. – Ты уже качаешься, как былинка на ветру.
Однако Уваров не мог себе позволить гробить время на сон.
Вскоре «Виллис», полученный от союзников по ленд-лизу, остановился у тех самых ворот, за которыми гауптман Коффман верой и правдой служил великой Германии. У караульной будки теперь дежурили советские автоматчики. Это стало реальностью, и ничего другого уже не будет.
