Хатты так и не смогли прийти ни к какому решению по поводу слишком больших доходов Бесадии. Обсуждение вылилось в личные оскорбления, а потом и вовсе закончилось ничем.
Арук снова взял слово. Его все еще волновало недавно совершившееся насилие. Джилиак дала понять, что ее это тоже заботит. Удивительно, как они смогли хоть в чем-то согласиться. В результате Бесадии и Десилиджик объединились, чтобы выдвинуть небывалое предложение.
— Я предлагаю, — сказал Арук, — Верховному совету провозгласить мораторий на насилие между каджидиками как минимум на следующие три месяца! Кто поддержит меня в этом?
Джилиак и Джабба с энтузиазмом поддержали предложение. Вслед за ними и остальные кланы высказались за. Мардок объявил предложение Арука принятым.
Дурга взглянул на своего родителя и снова почувствовал прилив гордости. «Арук — гигант среди хаттов!»
Позже тем же вечером, когда Джилиак и Джабба готовились ко сну в особняке Джилиак, который располагался на острове — в этой зоне Нал-Хатты царил приятный умеренный климат, — Джилиак сказала Джаббе:
— Арук опасен. Теперь я убеждена в этом как никогда.
— Да, то, как он сумел сплотить кланы, впечатляет, — согласился Джабба. — У него есть... харизма. Он может быть очень убедительным.
— Какая ирония, что именно Арук в результате выдвинул мою идею моратория. По ходу встречи я поняла, что ради убеждения других в мудрости такого моратория эта идея должна быть высказана Аруком.
— Он прекрасный оратор, тетя, — кивнул Джабба.
— Оратор, которого надо лишить голоса, а то Десилиджики еще больше пострадают. Трехмесячный мораторий на межкаджидиковое насилие позволит нам вплотную заняться проблемой Арука, не отвлекаясь на посторонние вещи.
Джилиак устроилась на своем месте для отдыха.
— О чем ты думаешь, тетя? — спросил Джабба, глядя на нее большими выпуклыми глазами.
Джилиак помолчала минуту, потом произнесла:
— Я думаю, что это наш шанс задеть слабое место Арука.
— Слабое место?
— Да, племянник. У Арука есть слабое место, и у него даже есть имя...
— Тероенза, — сказал Джабба.
— Правильно, племянник.
Тероенза пребывал в очень дурном настроении, когда взошел на борт космической яхты Киббика, которая должна была доставить их обратно на Илизию. Арук не позволил им хоть немного отдохнуть на Нал-Хатте, подчеркнув, что они обязаны вернуться на Илизию и вплотную заняться восстановлением после нападения. Тероенза был этим очень разочарован — Он-то надеялся встретиться со своей подругой, Тиленной, пока был дома. Но Арук отказал в таких резких выражениях, что Тероенза не решился попросить еще раз.
И вот он здесь вместе с этим придурком Киббиком. А ведь мог бы резвиться со своей милой в восхитительной, пробуждающей чувства грязевой ванне!
С отвращением Тероенза протопал в свою просторную, хорошо оборудованную комнату и опустился в гамак. Комету Аруку на голову! К старости этот хатт теряет разум и становится злым. Даже злее, чем бывал раньше.
Верховный жрец все еще кипел после «финансового обзора», через который ему пришлось пройти. Арук подвергал сомнению каждый расход, придирался к каждому кредиту. Он очень долго распространялся по поводу того, как опрометчиво было давать такую награду за Соло.
— Пускай Боба Фетт разнес бы его на атомы! — кричал Арук. — Дезинтеграция намного дешевле! А ты пошел на поводу у собственной прихоти, разрешив себе личную месть!
С угрюмым выражением Тероенза включил коммуникатор. Слова на хаттском появились на экране даже раньше, чем он успел ввести персональный код. Округлившимися глазами Тероенза прочел послание: «Это сообщение исчезнет через шестьдесят секунд. Попытка сохранить его уничтожит ваш коммуникатор. Запомните номер и ответьте на него».
Последовал сложный номер.
Заинтригованный Тероенза запомнил код. Как и было обещано, через шестьдесят секунд код исчез и на его месте появились слова: «Что ты больше всего хочешь? Нам хотелось бы знать. Возможно, мы сможем помочь друг другу».
Сообщение, разумеется, было не подписано, но Тероенза почти не сомневался в том, кто его отправил. Сообщение исчезло, на его месте возникло стандартное приветствие коммуникатора и просьба ввести идентификационный код. Тероенза понял, что все это значит.
Ответит он на сообщение?
Он предатель?
Чего он больше всего хочет?
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ЗАКУЛИСНЫЕ ИГРЫ
После большого сборища у хаттов Хан отвез Джаббу обратно на Нар-Шаддаа (Джилиак решила остаться на планете на время беременности) и немедленно разыскал заждавшегося Калриссиана. На время его отсутствия инструктором сделался Чубакка, и Хана порадовали успехи темнокожего игрока.
— Схватываешь на лету, старик, — заметил кореллианин, наблюдая, как вспотевший от натуги Лэндо, крепко стиснув зубы, выполнял идеальную посадку. «Сокол Тысячелетия» опустился на свое стояночное место совершенно без тряски. — Еще неделя, и будешь готов летать самостоятельно.
Калриссиан быстро глянул на Хана, черные глаза его смотрели очень серьезно.
— По-моему, я уже готов. Все равно у меня нет выбора. Завтра отчаливаю. Я слышал, что в системе Осеон можно весело провести время и сыграть по-крупному. А может, рвану в Корпоративный сектор.
— Туда же лететь и лететь! Ты не сумеешь, да еще без второго пилота! Это слишком далеко.
— Хочешь со мной? — предложил Калриссиан.
Искушение было велико, Хан чуть было не согласился. Но он уже дал слово Заверри... Соло покачал головой:
Не могу, подписался на одну работу. Я пообещал, Заверри рассчитывает на меня.
— Не говоря о том, что платит она много лучше меня, — сухо добавил Лэндо.
Кореллианин расплылся в ухмылке;
— Ну... не без этого. — Он перестал улыбаться. — Обожди пару дней, я серьезно. Поверь мне, дружище, ты пока не готов летать без второго пилота.
Если честно, беспокоился он вовсе не из-за Калриссиана. «Я могу потерять „Сокол"... а что, если мы больше не увидимся?»
— Чубакка — хороший учитель, — настаивал игрок. — В последний раз ему почти не приходилось перехватывать управление. Ну разве что раза Два-три.
— Но...
— Никаких «но», — отрезал Калриссиан. — Здесь мне жжет пятки. Да и тебе, парень, советую жить с оглядкой. Боба Фетт не тот человек, который Что-то прощает или забывает. Я исчезаю как минимум на полгода. Когда Заверри собирается в путь?
— На следующей неделе, — буркнул раздосадованный Хан. — У нее продлен контракт. По требованию благодарной публики.
— А Джаббу ты предупредил?
