Хан был в панике, ему хотелось вернуться в Бездну к выброшенному грузу. Наконец ему удалось распрощаться с детьми, которые, как он вынужден был признать, оказались весьма милыми, и он отправился восвояси свободным гражданином.
Кореллианин, выжимая максимум скорости, понесся к Бездне — и тем координатам, по которым он сбросил груз чистого глиттерстима. Последующие четыре часа он провел в поисках, прочесывая внешний край астероидного поля и все больше и больше выходя из себя.
— Он должен быть здесь! — стонал он, обращаясь к Чуи.
Но груза не было.
Хан поискал еще два часа, подключив дополнительные системы датчиков в помощь тем, что были на кабине. Внезапно донесся рев Чубакки.
— Иду! — крикнул капитан, бросаясь в рубку. Напарник указывал на экраны датчиков, на которых светились две точки, быстро идущие на сближение. Хан сверил идентификаторы кораблей и крепко выругался, хлопнув рукой по лбу.
— Твою налево! Еще имперцы! Ну почему все мне?
Он плюхнулся в кресло пилота и развернул корабль, направляя его обратно в Бездну. Чубакка вопросительно заревел, желая знать, почему они удирают, если у них все равно пет запрещенного груза.
— Ты что, не понимаешь? — зарычал Хан, увеличивая скорость, пока астероиды вокруг них не начали расплываться. — Они нашли наш спайс и знают, что ищем мы! Ты ж сам видел, что Капукот нам не поверил... Его рук дело! Эти каракатицы арестуют нас по подозрению в контрабанде и конфискуют «Сокол Тысячелетия»! И мы никогда не сможем его вернуть!
Он сделал лихой вираж, уклоняясь о г астероида размером с имперский разрушитель.
— Кроме того, — добавил он, — я не хочу, чтобы они снова потрошили корабль при обыске. Мы только что прибрали бедлам, который учинили Капукот и его ребята.
Хан и Чуи помчали через Утробу обратно к Бездне. Позади шли два имперских таможенных крейсера, преследуя их с непреклонной решимостью.
Капитан в безумном темпе колдовал над управлением, лавируя в астероидном ноле. В полном ужасе от действий напарника Чуи рассерженно зарычал.
— Заткнись, мохнатый! — рявкнул на него Хан. — Мне нужно сосредоточиться!
Вопли Чуи перешли в стоны... или уже молитвы? Хан был слишком занят, чтобы прислушиваться.
Они приближались к краю Бездны, направляясь прямо в Утробу.
— Чуи, мне придется побрить «Соколу» днище и надеяться, что эти имперцы не захотят иметь дело с черными дырами, — напряженно процедил Хан. — Эти жестянки не сдаются!
Чубакка отчаянно взвыл.
— Мне ничего не остается! «Сокола» им не получить!
Два имперца следовали за контрабандистом словно приклеенные. Руки пилотов «Сокола» лихорадочно метались над приборной панелью, отлаживая курс, скорость, мощность щитов...
В отчаянии Хан подвел свой грузовоз к черной дыре ближе, чем когда-либо отважится любое разумное существо. Только бешеная скорость корабля могла их снасти.
«Сокол Тысячелетия» проскочил так близко к черным дырам Утробы, что только его ужасающая быстрота не позволила им засосать корабль внутрь. Аккреционные диски дыр расширялись и сужались, словно зрачки, следящие за стремительным полетом грузовика, облетающего опасные гравиколодцы. Имперские корабли преследовали его на предельной скорости.
Хан заложил немыслимый вираж, выводя посудину к внешним пределам Утробы. Приборы утверждали, что меньший из двух преследователей не смог повторить маневр: с короткой, едва заметной вспышкой корабль исчез в глубинах черной дыры.
— Вот вам! — яростно выпалил контрабандист. — Вы меня не возьмете! Ни сегодня, ни потом!
Последний имперский корабль уже отставал... и «Сокол» был практически за границами Утробы.
— Так-то, Чуи! У нас получилось!
Вуки торжествующе взревел.
Хан промчался мимо Кесселя, и внезапно источников притяжения не стало. Пилот склонился над навикомпьютером и спустя секунду крикнул:
— Курс проложен! Чуи, запускай!
Еще миг — и они снова исчезли в гиперпространстве. Капитан откинулся на спинку кресла.
— Насилу живыми выбрались, — хрипло пробормотал он.
Чубакка согласился.
И только тут Хан заметил невероятное.
— Эй, Чуи. Глянь! — Он ткнул пальцем в панель. — Мы поставили рекорд!
Чуи грустно проворчал, что их рекорд стоил ему больших нервов. Хан прищурился.
— Слушай, забавно как, — сообщил он. — Приборы показывают, что мы сократили не только время, но и расстояние. Меньше двенадцати парсеков!
Чуи скептически рыкнул и постучал по счетчику мохнатыми костяшками, заявив, что скорее уж прибор замкнуло от безумной манеры пилотирования.
Хан начал возражать, но замолк, когда Чубакка не выдержал и рявкнул на него.
— Хорошо, хорошо, я слишком устал, чтобы спорить, — сказал он, поднимая руки.
«Но я действительно сократил Дугу, пройдя ее меньше чем за двенадцать парсеков», — упрямо подумал он.
Однако сейчас перед ним стояли более серьезные вопросы, нежели рекорды скорости и расстояния. Как он теперь оправдается перед Джаббой?
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
ТОПРАВА И МОС-ЭЙСЛИ
На Хана смотрело мутное изображение дворецкого Джаббы Хатта — иссеченного шрамами кореллианина Бидло Кверва. За Квервом виднелись песочного цвета стены татуинской резиденции хатта.
— Слушай, Кверв, — выпалил Хан, — дай мне поболтать с твоим боссом.
У бандита-кореллианина были угольно-черные волосы с белой прядью и подвижные зеленые глаза. Он состроил гнусную улыбочку:
— Надо же, сам Соло! А Джабба как раз тебя ждал. Где тебя носило, Соло?
— Где надо, там и носило, — отрезал Хан. Он не любил подобных игр. — Возникли неприятности с имперцами.
— Как нехорошо, — процокал Кверв. — Посмотрим, смогу ли я уболтать Джаббу побеседовать с тобой. Когда я видел его в последний раз, он был весьма не в духе из-за твоей задержки. У него кое-какие виды на этот спайс.
Хан наградил изображение собеседника каменным взором.
— Давай пропускай меня, Кверв, и хватит твоих шуток.
— Ха-ха, а кто сказал, что я шучу, Соло?
Голоизображение дворецкого потонуло в помехах, и Хан на секунду решил, что тот отключился. Он протянул руку, чтобы отсоединиться самому, но помехи внезапно исчезли, а на их месте возникло обрюзгшее тело хатта.
— Джабба! — со страхом и облегчением выдохнул Хан. — Послушай... у меня тут неувязочка.
Джабба выглядел недовольным. Он курил кальян с каким- то коричневым веществом, и его зрачки были расширены от наркотика.
Вот угораздило, подумал Хан, явиться к толстобрюхому, когда тот под спайсом...
