Тогда он отправлялся на поиски, которые обычно заканчивались в рубке, где Брия, забравшись в кресло второго пилота, глядела в иллюминатор с таким желанием, что Хан испытывал уколы ревности.
«Почему ей недостаточно меня? Почему нельзя просто взять и любить?» Ему хотелось, чтобы Брия была счастлива и уверена в себе, но он видел, что ничего не получается. Он злился и печалился одновременно.
— Уже десять дней прошло! — пристал Хан к девушке как-то раз. — В чем дело? Я хочу понять, что не так?
Зеленовато-голубые глаза Брии смотрели на него как на пустое место.
— Я не могу объяснить, Хан. Как будто отобрали часть меня. Я скучаю не по Возрадованию, удовольствию, теплу. Это все в прошлом. Я... — Она замолчала и сникла.
Хан сел в соседнее кресло, взял Брию за руку; ладони у девушки были точно ледышки, и он принялся их отогревать.
— Я здесь, — негромко напомнил он. — И я слушаю.
— И Мрров, и Тероенза... они ошибались, когда утверждали, что только глупцы попадают в ловушку Илизии, — медленно, подбирая каждое слово, заговорила Брия. — О да, многие паломники действительно слабые, неуверенные в себе неудачники. Их единственное желание — сбежать от ответственности. Но далеко не все такие. Я знала многих паломников, Хан.
— Это точно, — поддакнул кореллианин.
— И назвала бы их скорее идеалистами. Наверное, так. Они верят во что-то хорошее, в то, что в их жизни есть смысл. Просто ищут не там, их обманули россказнями о Едином и Всех... Но ведь это не означает, что их стремление верить в высшую силу глупо.
Хан кивнул и тут заметил, что из ее глаз покатились крупные слезы.
— Брия, солнышко... да не терзайся ты так! Подумаешь, оказалась эта вера пустышкой, не жить из-за этого, что ли? У тебя есть я, у меня есть ты, а скоро у нас еще и деньги будут. Все хорошо!
— Хан... — Девушка ласково погладила его по щеке кончиками пальцев. — Ты прагматик до мозга костей. Если в тебя не стреляют и не цепляют лучом захвата, жизнь прекрасна и удивительна, так?
Соло обиделся.
— Может, мне возвышенности не хватает, я, знаешь ли, из простых ребят, но это еще не значит, что пень пнем и не понимаю, о чем ты. Может быть, было бы здорово, если бы существовала эта твоя высшая сила. Мне как-то не довелось в нее поверить. Мне просто больно, когда больно тебе.
Хан... как ты не понимаешь, что ты заботишься и защищаешь лишь одного человека. Себя.
— И тебя, — возразил кореллианин. — И не забывай об этом ни на секунду. Мы в одной связке, солнышко.
— Да, — сказала она, — мы в одной связке. Но мне в жизни нужно не только разжиться деньгами и не попасть под выстрел. Я хочу большего.
— Тебе на каждый чих нужна причина. Жить не можешь, если твои идеалы не воплощаются в жизнь.
— Вот именно, — сказала Брия. — Но я тебя понимаю. Тебя не мучают вопросы о смысле жизни. Возможно, ты очень мудрый человек, Хан.
— Еще чего? — Соло нахмурился. — Не тупица, это уж точно, но, во всяком случае, и не философ.
— Ну да. Тебя не терзают мысли о несправедливости и разнообразных пороках. Ты принимаешь мир таким, каков он есть, и живешь в нем, не пытаясь его переделать. Верно?
Хан поразмыслил и неохотно кивнул.
— Наверное... может быть, давным-давно я тоже воображал себя этаким героем, который искореняет вселенское зло и драит крупнозернистой наждачкой дюзы плохим парням, по... — он криво усмехнулся, — но я еще толком говорить не научился, а подобные бредни уже выбили из моей головы. Когда живешь по законам Гарриса Шрайка, очень быстро усваиваешь простой и непреложный факт. Никто не будет за тобой присматривать, это — твоя единоличная забота. Высунешься ради кого-то другого, вот тут башку и снесут начисто.
— А как же Дьюланна?
— Так и знал, что ты ее вспомнишь. — Хан машинально взъерошил волосы на макушке и поморщился. — Дьюланна была другая. Ну да, да, она заботилась обо мне, но она — единственная, Брия. Единственная, кого вообще интересовало, жив я или умер. Поневоле заделаешься прагматиком.
— Разумеется, — согласилась девушка. — Это естественно.
— Не обо мне речь, между прочим! Ты говорила, что паломники все как на подбор идеалисты. Ты тоже?
Брия кивнула:
По-моему, да. Всю свою жизнь я хотела большего, лучшего... Например, мечтала сделать Галактику прекраснее, раз уж я в ней живу. Узнав об илизианской религии, я действительно решила, что их вера — именно то, что мне нужно. Что, поверив и сохранив веру, я сумею изменить Вселенную. — Она пожала плечами. — Очевидно, я не там искала.
— Во-во. Но ведь можно верить во что-нибудь другое. Настоящее. Может быть, всего-то и нужно, что отделить ложь от правды.
Брия встала и, наклонившись, поцеловала Хана во взъерошенную макушку.
— Одну правду я знаю, — сказала девушка вскочившему на ноги Соло. — Ты — настоящий. Ты — самый настоящий из всех моих знакомых. Самый живой.
Они поцеловались. Брия положила голову Хану на плечо; так они и стояли в молчании, не желая отодвигаться друг от друга. В конце концов Хан произнес:
— Дьюланна как-то рассказывала, во что она сама верит. Она называла это жизненной силой и утверждала, будто эта штука распределяется между всеми живыми существами и неживыми тоже. Дьюланна в нее верила. Клялась, что эта самая сила существует на самом деле.
— Может быть, я все перепутала? — улыбнулась Брия. — Наверное, нужно было устроить паломничество на Кашиик.
— Точно! Как-нибудь смотаемся туда при случае. Я бы хотел увидеть эту планету. Дьюланна говорила, что там очень красиво. А живут они там на верхушках деревьев.
— Как здорово... — мечтательно пробормотала Брия. Мы с тобой в лесных кронах... Чем бы мы там занимались целый день?
— Уж придумали бы...
Последовавший поцелуй вышел таким страстным, что в ушах зазвенело, а звезды сами собой закружились в хороводе... Э нет, это не от поцелуя в ушах звенит, это сигнал заработал, сообщает, что яхта выходит из гиперпространства. Хан скривился:
— Вот те на, уже прилетели... Но... потом, солнышко, ладно?
Брия улыбнулась:
— Ловлю тебя на слове.
Хан уже вернулся за пульт и проверял координаты, но урвал секунду, чтобы подарить Брии улыбку, от которой у девушки сладко заныло в груди.
— Жду не дождусь.
«Талисман» совершил посадку на частное поле на Тралусе.
— Какое странное место... — Брия следом за Ханом спустилась по трапу и теперь в изумлении озиралась по сторонам.
Вокруг теснились корабли всех размеров и модификаций, многие лишь чуть-чуть отличались от проржавевшего хлама, другие выглядели совсем новенькими, только-только со стапелей. Правда, кое-что их все же объединяло — ни названий, ни номеров, ничего. Все тщательно стерто лазерными горелками.
