Ниси-спец честно заработал каждый кредит из запредельного гонорара. В базе данных существовал некий Хан Соло, отпечаток его сетчатки и прочие идентификационные признаки. Большую часть шрамов кореллианин приобрел недавно, их умело нанесли ему медицинские дроиды Ниси. А старые Хан попросил убрать.
И этот новый Хан Соло имел на руках документы, неотличимые от тех, которыми владели все законопослушные граждане. Впервые за долгое время он был «чист». Никто не разыскивал его ни за какие прегрешения. Больше не надо было воровато озираться или пытаться отрастить глаза на затылке. Не надо было постоянно высматривать металлический блеск оружия. При громких неожиданных звуках кореллианин все еще вздрагивал, но лишь по привычке.
Хан Соло был теперь обычным гражданином, а не беглым преступником.
Документы Викка Драйго и Дженоса Иданиана остались лежать в бумажнике, дожидаясь удобного случая, когда от них избавятся. Физиономия Хана не появлялась в базах данных и на объявлениях с припиской «разыскивается», и промашка вышла только с отпечатком сетчатки. А сейчас и о ней все сведения были стерты.
Поднимаясь по каменным ступеням, Хан не испытывал сомнений. Он подошел к офицеру-вербовщику и вежливо улыбнулся:
— Здрасте... Меня зовут Хан Соло, и я хотел бы подать документы в академию. Всегда хотел служить во флоте.
Клерк в ответ не улыбнулся, но был учтив.
— Могу ли я взглянуть на них, мистер Соло?
— А как же!
Хан положил ИД на стол перед вербовщиком.
— Мне потребуется некоторое время. Попрошу вас сесть.
Кореллианин послушно отыскал стул; поджилки у него тряслись, хотя Соло и понимал, что бояться нечего. Кредиты Ренна Тарена свое дело знали... Через несколько минут офицер вернул ему документы и даже выжал из себя подобие улыбки.
— Все в порядке, Соло. Можете сегодня же заполнить анкету и приступить к первоначальному тестированию. Вам известно, что отсеивается более половины кандидатов? А еще половина из принятых в академию не заканчивают обучения?
— Так точно, сэр, известно. Но я рискну. Я хороший пилот.
— Императору нужны хорошие пилоты. — На этот раз офицер улыбнулся вполне искренне. — Ну что ж, тогда начнем...
Следующая неделя превратилась в сплошной кошмар. Первый этап представлял собой медосмотр — гораздо более тщательный, чем Хану приходилось проходить раньше. Медицинские дроиды тыкали и ударяли его в такие места, что кореллианин с трудом подавлял желание пнуть их в ответ. Но Хан стоически перенес осмотры.
Во время проверки зрения он трясся от страха, но дроид-хирург Ниси оказался на высоте. Военные медики не обнаружили ничего необычного. Медосмотр Хан прошел под победную барабанную дробь. Реакция и рефлексы у него оказались на зависть многим.
А потом началось самое трудное.
День заднем понемногу уменьшающуюся группу кандидатов поодиночке загоняли в экзаменационные комнаты, в которых специальный дроид задавал вопросы, записывал ответы, вносил баллы в постоянно обновляемую ведомость успеваемости. Каждый вечер Хан возвращался в дешевую каморку в очередной ночлежке и валился без сил на кровать, но и во сне видел экзамены.
«Кадет-кандидат Соло, сейчас вам продемонстрируют четыре различных боевых доспеха. Который из них использовался в мандалорской армии в последнее столетие?»
Или: «Кадет-кандидат Соло, в каком году наш великий Император возглавил Сенат? Какие исторические события предшествовали его избранию?»
Или: «Кадет-кандидат Соло, если звездный разрушитель типа „Победа" уйдет от Центра Империи в такое-то время, неся указанные на экране такое-то вооружение, груз и войска, какой курс и вектор входа в систему Дейдалон обеспечат оптимальный расход топлива? Какой курс и вектор сближения обеспечат наивысшую скорость? Подтвердите ответы вычислениями».
Или: «Кадет-кандидат Соло, какая битва Нулианского кризиса повлекла за собой освобождение Ботанского сектора? Когда она состоялась?»
Хуже всего давались коррелианину вопросы по культуре. Из каждого кадета собирались сделать офицера, «белую кость», и поэтому от них требовались некоторые познания в области искусства.
Хан обливался потом при вопросах вроде следующего: «Кадет-кандидат Соло, я поставлю вам три музыкальных фрагмента — все с разных планет. Назовите эти планеты».
По иронии судьбы Хан как рыба в воде плавал в вопросах живописи, но не в заданиях по музыке. Юные годы, посвященные грабежу и воровству, подковали кореллианина по истории искусства. Современное искусство тоже не было обойдено стороной. Когда после трех дней нескончаемых экзаменов Соло отыскал свое имя в списке на видеотабло в приемном зале, то не знал, изумляться тому или дико радоваться. Потом он сдался и испытал оба чувства.
Последние два дня были посвящены полетам. Вот тут Хан дал себе волю. Кандидатов вывезли с планеты и рассовали по ближайшим военным базам, хотя самые сложные тесты проводили на самом Корусанте. Каждый день кандидаты практиковались в различных ситуациях. Хан прошел все задания играючи; правда, без скандала не обошлось. Кто-то из приемной комиссии (на этой стадии кадетов гоняли инструктора из плоти и крови, а не дроиды) в беседе с коллегами кисло потребовал, чтобы «этому сумасшедшему не засчитали самое короткое время, потраченное на маршрут», так как никакими правилами не указано, чтобы кадет-кандидат проводил челнок сквозь Триумфальную арку, вместо того чтобы пролететь над ней.
— Он перепугал гражданских! Мы уже получили сотни жалоб!
Старший инструктор остановил на подчиненном скучающий взгляд:
— Кто-нибудь пострадал?
— Никак нет, сэр.
— Значит, результат засчитан. А штафирок не грех пугать время от времени. Неплохо разгоняет жирок, — постановил старший инструктор.
Хан благоразумно не поделился ни с кем, что подслушал этот разговор.
Да, за полеты он не волновался, но вот по остальным предметам Хан едва тянул.
Несколько раз против его имени появлялся минус, что означало: если он все-таки сдаст экзамены и поступит в академию, ему придется заниматься дополнительно по этим предметам. Соло не слишком удивился, обнаружив в этом перечне музыку, древнюю дореспубликанскую историю, квантовую физику и нелинейную гиперпространственную геометрию. Каждый вечер он засиживался за учебниками далеко за полночь и засыпал под звуки очередного урока. Но вообще-то, Хан ничего не имел против снов об экзаменах.
Потому что иначе он видел сны о Брии.
И в один прекрасный день Хан остановился перед табло и стал разыскивать свое имя в списке отчисленных кандидатов. И не нашел. Не смея надеяться, с колотящимся сердцем кореллианин просмотрел второй список — на противоположной стене, с заголовком «Зачисленные кандидаты».
Хан Соло.
Вот оно, его имя, начертано светящимися буквами. Кореллианин разглядывал их, не способный ни думать, ни поверить собственным глазам. Но имя значилось в списке. Хан битый час слонялся по залу, сделал еще три подхода к табло, и всякий раз оно оказывалось на месте. И в конце концов Соло позволил себе радостно прошептать: «Есть!» — и триумфально сжать кулак.
