— Ты про своих двоюродных братьев?.. — Бейн вспомнил, что она говорила про двух мальчиков, с которыми прилетела на планету. — Скучаешь по ним?
— А зачем? — Она пожала плечами. — Кот и Жук мертвы. Думать о них — только терять время.
В ее словах сквозило равнодушие, но Бейн видел, что это всего лишь защитная маска. Он чувствовал, что в душе у Занны кипят страсти: она злилась и обижалась из-за смерти братьев, винила джедаев и не собиралась их прощать. Где-то в глубине души эта ярость будет клокотать вечно — и сослужит девочке хорошую службу.
— Идем со мной, — решился Бейн.
Он подвел Занну к одному из шатров, где стоял бесхозный мотосвуп. Ситх забрался на сиденье, а девочка устроилась позади и крепко обхватила его тонкими ручонками. Двигатели взревели — свуп поднялся в воздух.
— Зачем нам машина? — заорала она ему в ухо, пытаясь перекричать шум двигателей.
— Для скорости, — откликнулся Бейн через плечо. — Скоро джедаи вернутся искать выживших из армии Каана и собирать тела павших. Но прежде чем мы улетим, тебе надо выучить еще один, последний урок.
Больше он не проронил ни слова. Кое-что бывает невозможно объяснить — это можно только показать. Занне надо было увидеть остатки ментальной бомбы, чтобы понять, насколько безумен был Каан. Ученице надо было осознать, какого блестящего триумфа добился ее наставник. А сам Бейн должен был удостовериться, что привидевшийся ему силуэт — не более чем побочный эффект от воздействия ментальной бомбы. Он хотел собственными глазами увидеть неопровержимое доказательство гибели Каана.
4
Даровит свернулся на холодном полу пещеры в лучах призрачного света, который струился от серебряной яйцевидной сферы, парившей в центре подземного зала. Он пролежал здесь уже почти два часа, от трепета не смея шелохнуться. Здесь, в очаге взрыва ментальной бомбы, время словно остановилось. Даровиту казалось, что он и сам заперт в ловушке между жизнью и смертью — вместе с истерзанными душами последователей Каана и джедаев, которые осмелились против них выступить.
Впрочем, сейчас он мало-помалу приходил в себя. К нему постепенно возвращался разум, а с ним пробуждались и ощущения из материального мира. Воздух в пещере был сырой и промозглый — юношу бил озноб, а пальцы онемели от холода. Из носа текло. Даровит неуклюже утерся дрожащей рукой.
— Не дури, Кот, — пробормотал он под нос. — Подъем. Шагом марш!
Юноша с огромным трудом поднялся на ноги, но тут же вскрикнул и снова упал — икры и бедра свело судорогой. Боль окончательно развеяла остатки чар, вернув его к реальности — к тому, что происходило здесь и сейчас.
Он лихорадочно принялся растирать обе ноги, пытаясь восстановить кровообращение. Даровиту отчаянно хотелось как можно скорее сбежать, укрыться от гнетущих чар безмолвно пульсирующей бомбы. Даже от беглого взгляда на сферу у юноши ползли мурашки по коже, и все же это жуткое зрелище почему-то притягивало взор.
— Не смотри на нее, — резким шепотом приказал себе Даровит и стал разминать ноги с удвоенным пылом, пытаясь снять боль и усталость. Спустя минуту он снова осмелился встать. Ступни тут же пронзило иголками, а колени подогнулись, но он удержался на ногах.
При свете сферы юноша внимательно оглядел пещеру. В зале было не меньше полудесятка выходов. Даровит выругался — он понятия не имел, какой из коридоров ведет на поверхность.
— Не оставаться же здесь, — пробормотал он.
Выбрав туннель наугад, он шаткой походкой побрел прочь из пещеры. Стоило юноше войти в проход, как вокруг сгустилась темнота — пришлось достать световой меч, который выдали ему ситхи. При тусклом сиянии рубинового лезвия Даровит крадучись зашагал по неровному полу.
Довольно быстро он понял, что ошибся с выбором. Юноша хорошо помнил крутой обрыв, с которого скатился; здесь же пол шел без уклона. Проще всего было вернуться и проверить какой-нибудь другой проход. Но мысль о том, что придется опять войти в главный зал — к сфере с пленными духами, — гнала его вперед.
— Куда-то же этот туннель ведет, — рассудил Даровит. — Надо просто дойти по нему до самой поверхности.
План казался простым — сложности начались, когда туннель привел юношу к развилке. Несколько мгновений Даровит колебался, вглядываясь то в левое ответвление, то в правое. Никаких намеков на то, что один из этих ходов ведет на волю, не наблюдалось. Покачав головой, юноша с обреченным вздохом пошел налево.
Через сорок минут, пройдя еще три развилки, Даровит пожалел о принятом решении. Теперь юноша даже при всем желании не смог бы вернуться в пещеру — он окончательно заплутал в подземном лабиринте. В животе урчало, а в голову закралась мысль, что выход, быть может, вообще никогда не найдется.
Даровит в панике ускорил шаг. Вскоре он уже несся со всех ног, а взгляд его метался из стороны в сторону. Юноша отчаянно надеялся разглядеть при тусклом свете меча хоть что-нибудь — что угодно, — что укажет ему путь. Спотыкаясь от спешки, он ринулся в другой боковой туннель, запнулся и покатился кубарем.
Падая, Даровит невольно выставил руки перед собой, и рукоять выскользнула из ладони. Меч прорезал в стене глубокую борозду, скакнул по неровному полу и погас, погрузив туннель в кромешную темноту.
Юноша крепко ударился о землю. Он лежал ничком в непроглядной черноте туннеля и чувствовал, что больше не может бороться с навалившимся отчаянием. Идти дальше не было смысла — выход все равно не найдется. Лучше уж он просто умрет в одиночестве, забытый всеми.
Даровит перекатился на спину, уставившись слепыми глазами в потолок. И вдруг услышал голос — едва различимый, но все-таки голос. Звук донесся издалека, нарушив гнетущую тишину.
«Мерещится тебе всякое, Кот», — пожурил себя юноша. Но спустя секунду по туннелю снова разлетелось гулкое эхо чьих-то слов. Здесь кто-то есть!
Он не знал, кто это — джедай, решивший узнать судьбу павших товарищей, или солдат армии ситхов, сбежавший во время генерального сражения, а то и вовсе кто-то с третьей стороны. Юноша понятия не имел, будут ли ему рады, возьмут ли в плен или убьют на месте. Но Даровиту было все равно. На этот раз он даже был готов, невзирая на страх, вернуться в зал — к жуткому мертвенному свету серебряной сферы. Все лучше, чем умирать от голода и холода в кромешной тьме подземных катакомб.
Даровит ползал и шарил по полу руками, пока пальцы не сомкнулись на рукояти меча. Когда клинок снова вспыхнул, рассеяв мрак, юноша победоносно воздел его над головой.
Впрочем, Даровит по-прежнему не мог понять, далеко ли от него источник звука. Акустика в подземном туннеле была странная и непривычная: звуки плыли и искажались, эхом гуляя по неровным стенам каменного лабиринта. Но юноша был уверен, что голос доносится откуда-то спереди — с той стороны, куда он шел.
При свете мерцающего лезвия Даровит шагал быстро и уверенно. Примерно раз в минуту откуда-то спереди доносился очередной обрывок разговора, и вскоре юноша понял, что собеседников двое. У каждого был свой характерный голос: один говорил глубоким басом, другой — высоко и звонко. С каждым разом голоса становились чуть громче, поэтому Даровит знал, что идет в верном направлении.
