Тут я с ней не могла не согласиться. Боготворят в прямом смысле слова. И это она еще не видела, как смотрят на него пациентки клиники.
– А они, такие как Шевцов, выбирают вот таких вот безмозглых ослиц, смазливых внешне, разве что. Почему? – посмотрела на меня подруга. – Или они им нужны только для одного… А поговорить им и так есть с кем. Не понимаю.
– А я и понимать не хочу – это дело личное каждого, – вставила я свое весомое слово.
Хотя, я тоже не могла представить Шевцова и ту блондинку вместе. Разве что, внешне эти двое друг другу подходили – оба красавцы.
Инга пробыла у меня почти до самого вечера. И не только она… очень скоро к нам присоединилась Лора, от которой Инга пришла в полнейший восторг. Рыжая гигантша покорила сердце моей подруги, которая больше всего в людях ценила доброту и открытость. Всего этого в Лоре было хоть отбавляй.
В эту субботу мы сознательно нарушили распорядок дня клиники. Ну как, нарушили – с Лорой это не прокатывало. Она договорилась с кем-то, что обедать мы будем в своих апартаментах. Делать этого было нельзя, но ей разрешили. Вместе с ней мы принесли из столовой все, что предлагалось нам на обед. Лора даже не забыла прихватить вазочку с фруктами. И из всего этого многообразия мы устроили небольшую пирушку на троих.
А после обеда наша небольшая компания пополнилась на одного человека. Пришел муж Лоры – Петр.
Как же я удивилась, когда увидела его. Почему-то Петра Лоры я представляла себе огромным – почти русским богатырем. Косая сажень в плечах, скуластое лицо и русоволосый чуб… А вошел к нам субтильный мужичок, намного старше Лоры. Петр был не только ниже ее на целую голову, но еще и вдвое худее. Но со своей Лоры он пылинки сдувал. Она же милостиво позволяла ему это делать.
Лорик, тебе удобно, хорошая моя?..
Ой, а спинка не затекла? Давай подушечку подложу…
На вот, тебе табуреточку, положи на нее ножки, чтобы отдохнули…
И все в таком роде. Но получалось это у него так естественно и с такой неподдельной любовью, что не вызывало раздражения. Да он не только с Лоры пылинки сдувал, а и нас с Ингой обхаживал, как мог. Мне даже смешно было, как моя подруга с радостью присоединилась к нам, беременным, и принимала все мужские ухаживания с радостью и гордостью. Ну а Петр не уставал нас ими одаривать.
Погода выдалась дождливая, и почти все время мы провели в моих апартаментах. И так хорошо провели, что я и не заметила, как наступил вечер. Мы играли в дурака, Лора с Петей развлекали нас разными историями из своей жизни. Оказывается, познакомились они в Таиланде, когда Лора повезла туда группу туристов, в числе которых был и Петр. Так вот, там он захотел снять тайскую девочку для ночных утех. Не разглядел в девочке мальчика, а потом едва не убил того. Лора спасла трансвестита от смерти, а Петра от тюрьмы. Вот тогда и взяла в надежный и вечный плен его сердце.
Лора ушла провожать своего Петра, а мы с Ингой на какое-то время остались одни, хоть и она тоже собиралась уходить.
– Завтра не приеду, – сообщила подруга. – У Соньки художка, а мой благоверный выходит на какие-то внеплановые работы, – с раздражением добавила. – Слушай, а может у него баба какая завелась? – осенила ее по истине гениальная мысль.
– Не говори глупостей. Дима любит тебя, и у вас отличная семья!
– Ну это хотя бы могло служить оправданием его холодности, – пробормотала Инга.
– Нужны тебе такие оправдания! – разозлилась я. – Думай, когда что-то говоришь. И ты не допускаешь мысли, что у твоего Димы могут быть какие-то проблемы? Да хоть на той же работе…
Муж Инги работал главным проектировщиком в крупной строительной компании. Должность ответственная и даже очень. Кто знает, с чем ему там приходится сталкиваться. А эта дурочка сидит тут и ждет от него идиотской ревности! Фу! Зла на нее не хватает!
– Ладно, давай не будем о нем, – махнула рукой Инга. И замялась, поглядывая на меня.
– Ты чего? – сразу же напряглась я.
Знала я такой взгляд подруги. Это значит, что есть что-то еще, о чем она не хочет мне говорить. И как правило, это что-то всегда оказывается неприятной новостью.
– Не могу промолчать! – посмотрела она прямо мне в глаза. – Звонила твоя мать…
На несколько секунд пропал дар речи – не ожидала услышать от подруги именно это, не была готова. И спросить получилось хрипло:
– Что ей надо?
– С тобой хотела поговорить, что же еще, – грустно посмотрела на меня Инга.
Она ничего не понимала, а я ей не могла всего объяснить. Хотела, несколько раз даже собиралась это сделать, но в самый последний момент замолкала – не могла и все.
– Насть, почему ты с ней не общаешься? – вот уже в который раз задала мне подруга этот вопрос.
– Давай, присядем? – предложила я ей.
До этого она собиралась отправляться домой, но сейчас резко передумала. И дело было не в праздном любопытстве. Ингу я знала прекрасно и понимала, что она переживает прежде всего за меня.
– Знаешь, чего я больше всего стыдилась, когда училась в школе? Класса до восьмого точно?.. – начала я свой рассказ.
Он точно не будет длинным, потому что обо всем и не расскажешь. И он не будет эмоциональным, потому что во мне давным-давно умерли эмоции, связанные с этими воспоминаниями. Но он будет точно правдивым, потому что я решилась поделиться. И не с кем-нибудь, а с самой близкой подругой, которая никогда меня не подводила.
На мой вопрос Инга только покачала головой. Ну правильно, ей-то откуда знать.
– Своих тетрадок и дневника, – улыбнулась я.
Ну вот, теперь я даже могу улыбаться, вспоминая об этом.
– Правда что ли? – лицо Инги вытянулось от удивления.
– Да. Представь себе десятилетнюю девочку, которая рыдает рядом с учительницей и умоляет ту не ставить тройку в тетрадку или дневник. А весь класс ухохатывается, не понимая, почему эта девочка так унижается, даже позорит себя. Не понимает этого и учительница, старательно выводя красной ручкой жирную тройку…
Воспоминания моментально перенесли меня в детство, в один из дней, который я особенно запомнила.
– Переодевайся быстро и мой руки! – кричит мать из кухни.
На негнущихся ногах иду в свою комнату, стараясь не шуметь, как будто меня нет дома. Хоть она и слышала уже, как открылась дверь.
Убираю портфель на место, быстро переодеваюсь в домашнюю одежду и так же крадучись пробираюсь в ванную. Там мою руки так долго, как только получается, пока они не начинают хрустеть чистотой.
– Чего ты тут застряла? – распахивается дверь.
– Уже выхожу, – вместо собственного голоса слышу писк испуганного до смерти мышонка.
– Настя, посмотри на меня, – в голосе матери звучит сталь, меня же пробирает мороз и начинает знобить.
