– Где он?
– Да в парке, говорю же! – с раздражением взглянула на меня Наташа. – Может, хоть вы с ним поговорите? – с надеждой посмотрела на меня.
– Хорошо, попробую…
Но надо спешить, пока еще не отбой. Пожелав и Наташе спокойной ночи, я поторопилась в парк. Дежурной на ресепшине не было, чему я очень даже обрадовалась. Отвечать на вопросы, куда и зачем, мне совершенно не хотелось.
Славу я нашла на той лавочке, где не так давно в первый раз беседовала с Наташей.
– Привет! Ты чего тут сидишь в такое время? – без предисловий перешла я к делу. Счет пошел на минуты.
– Надо и сижу, – не очень вежливо отозвался парень.
– Собираешься тут всю ночь просидеть?
– Не ваше дело!
– Знаешь, что это запрещено?
– Ну и что!
– А зачем тебе это? Наташа все равно не выйдет, а ты можешь замерзнуть.
– Ну и пусть! Зачем мне такая жизнь? – посмотрел он на меня воспаленными (наверное, от слез) глазами.
– Если твоя жизнь не нужна тебе, то твоему сыну она еще понадобится. Ну-ка, пошли, – схватила я его за руку и потянула с лавки.
Слава подчинился, но все же уточнил:
– Куда вы меня ведете?
– На выход, глупенький. Надеюсь, сегодня ты не на угнанной машине?
– Нет, на электричке.
– Успеваешь на последнюю?
– Вроде да…
– Вот и поторопись. А с Наташей ты можешь увидеться и завтра. Только лучше приезжай утром.
– Утром у нее мамаша торчит. Не пустит меня к ней.
– Тогда, дождись, когда она уедет. Вроде она теперь редко задерживается в клинике надолго.
– Угу.
– И не теряй голову. Сейчас ты уже не можешь думать только о себе. У тебя есть сын, – с улыбкой добавила и заметила, как у парня дрогнули губы в ответной улыбке.
Мы разговаривали с ним, удаляясь от клиники. Уходить далеко я не собиралась – все же, на дворе уже очень темно.
– Все! Беги на электричку, а мне нужно назад, пока не закрыли ворота.
– До свиданья! – буркнул Слава и поспешил по тропинке, ведущей на ж/д станцию. Я же рванула обратно, но не успела. Ворота оказались запертыми, как и калитка в них. И сторожа рядом тоже не было видно. И что мне теперь делать? Не кричать же на всю ивановскую в надежде, что кто-то меня услышит.
Будка охраны, в которой ночами дежурил сторож, была залита светом, но пустовала. И все же, я позвонила в надежде, что меня хоть кто-то услышит. Зря. Слышать меня было просто некому. Отбой в этой клинике – дело святое. Все отправляются в свои апартаменты. Ну а сторож, должно быть, вместе с медсестричками сейчас спокойненько попивает на кухне чаек. И что прикажете делать мне?
К ночи похолодало, а одета я явно не по погоде. Выскочила из палаты, в чем была – в одном халате. Пока я только слегка подмерзла, но если так и дальше пойдет, то рискую околеть тут. И телефона, как назло, при мне тоже не было. Если бы был, то кому-нибудь, но позвонила, да хоть на ресепшн клиники. Оставалось надеяться, что сторож скоро закончит с чаепитием, или чем он там занимается, и вернется на свой пост.
Топтаться возле калитки было бессмысленно, и я направилась вдоль забора. А вдруг найду хоть какую-нибудь лазейку. Обычная сетка-рабица – не бетонное ограждение. А в таких сетках почти всегда есть дыры, которые проделывает всякое хулиганье. Да что там – сама когда-то была такой же. А уж сколько я лазала через такие дыры – за ранетками, например. Это же было любимое занятие в детстве. И крики хозяев с угрозами, что сейчас подстрелят нас дробью.
Прореху в заборе я не нашла, зато набрела на еще одну калитку – меньше центральной, совсем крохотную. И находилась калитка за домиком доктора. Так сказать, черный ход или лаз, что больше соответствовало действительности. Только вот, на мое несчастье, калитка эта тоже была заперта, да и выглядела она так, словно ей не пользовались лет сто.
Вот же невезение! А сейчас-то мне что делать? Несомненно, что еще один вход на территорию клиники отсутствует.
В домике доктора горел свет, и мелькнула мысль, что если постучу, он меня услышит и спасет. Только вот, перспектива такая казалась не очень заманчивой – что сделает со мной Шевцов, когда увидит на улице в такое время? Да еще и за территорией клиники. Но если выбирать между ночью на холоде и позором, второй все же менее суровый.
Я решилась и громко постучала в калитку. Думала, что придется делать это дважды, а то и трижды, но неожиданно дверь в дом (тоже черный ход) распахнулась, и на пороге появился Шевцов. Он был традиционно обнажен по пояс, что меня уже не удивило. Видно, дома он предпочитает ходить именно так. Ну и смотрел на меня доктор так, что захотелось сразу же уйти под землю.
– Что вы здесь делаете в такое время?! – спросили меня наисуровейшим голосом, попутно отпирая калитку и втягивая за руку в дом.
– Это получилось случайно. Ворота заперли раньше, чем я успела вернуться.
– А как давно вы бродите в таком виде? – окинул меня доктор взглядом с головы до ног.
Стыдно стало за халат и тапочки, но виду я не подала, напротив, выше вздернула подбородок.
– Совсем недавно.
Он завел меня в гостиную, где я уже была. Сейчас тут ярко пылал камин, и было очень тепло. По телу сразу же заструилась нега, а тепло проникло внутрь.
– Похоже, мне придется уволить половину персонала. Сторожа – за то что выпустил вас за территорию после отбоя. Дежурную сестру – за то что отсутствовала на посту во время отбоя. И еще пару человек – за халатное отношение к своим обязанностям.
– Увольнять точно никого не стоит, – храбро отреагировала я на его суровую отповедь. – Виновата только я, в чем чистосердечно и признаюсь. Можете выписать меня из клиники за нарушение больничного режима.
– И не подумаю, – усмехнулся Шевцов.
– И что же вы со мной сделаете?
– Для начала напою чаем. А потом и этот вопрос решу.
Он ушел на кухню, я же откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Хорошо у него тут – тихо, спокойно и как-то умиротворяюще. Мне еще в первый раз понравилось его холостяцкое жилище. А сейчас я только уверилась в этом. И почему-то я не сомневалась, что тут он в основном бывает один. Вспоминались, правда, слова Лоры, что водит Шевцов сюда баб. Но верить им мне почему-то не хотелось. Не сомневалась, что женщинам он нравится, но вот бабником его я уже не считала. И когда мое отношение к Шевцову изменилось, не знала.
Доктор вернулся с небольшим подносом, на котором стояли пузатый чайник, две чашки и вазочка с рахат лукумом.
– Не возражаете, если я составлю вам компанию? – вежливо поинтересовался он.
– Ну что вы! А мне разве не пора возвращаться к себе?
