Такси плелось по улицам. Водитель объезжал процессии монахов и ругался вслух. И причитал: это наступление — беда, столько народу убили, и ваших тоже, все испортили. Виктор Чарльз — злые, вредные, о-о-о-очень плохие парни.
Машина подпрыгивала, ее потряхивало на ухабах, Пит с трудом дышал из-за выхлопов и едва не ударялся лбом о собственные колени.
Вот он, ночной клуб. Стены все еще исписаны вьетнамским граффити. Ты вернулся. Клуб все еще под охраной армии Южного Вьетнама. У дверей все так же стоят двое марвинов. Словом, ничего не изменилось.
Пит схватил свой вещмешок и сумку Уэйна с аккуратно завернутыми мензурками и пробирками. Оставить их тут, проверить лабораторию — и бегом в отель «Катина».
Водитель затормозил. Пит выбрался и потянулся. Марвины мигом подобрались — они знали, кто такой Пит: здоровенный полоумный лягушатник. Они его приветствовали. Пит вошел в клуб и мгновенно учуял героиновый осадок. А также вонь мочи, пота, засохшего дерьма и жженого порошка.
Собственно, ночного клуба больше не было. Он превратился в наркопритон. Ад на цокольном этаже. Река Стикс, мать ее так.
Узкоглазые балдеют на соломенных тюфяках. Валяются жгуты для перетягивания вен, зажигалки и ложечки. Пятьдесят торчков, пятьдесят матрацев, пятьдесят пусковых установок.
Узкоглазые готовят порошок, другие узкоглазые перетягивают жгутом вены, третьи ширяются, четвертые закатывают глаза, пятые уже балдеют, глупо ухмыляются и вздыхают.
Пит прошел мимо. И марвины, и люди из Канлао продавали ширево и шприцы. Поднявшись наверх, он увидел ту же картину: узкоглазые на матрасах, жгуты, иглы и раздавленные ампулы.
Тогда он поднялся на третий этаж и подошел к двери лаборатории. Там обнаружился тип из Канлао. Тот его заметил — ага, я его знаю — сумасшедший лягушатник.
Пит поставил сумку на пол и заговорил, перемежая английские и вьетнамские слова:
— Это оборудование. Уэйн Тедроу передал. Оставляю под вашим присмотром.
Тот улыбнулся и кивнул. Протянув руку, схватил сумку.
Пит сказал:
— Открой-ка. Хочу проверить лабораторию.
Тот явно напрягся и заслонил собой дверь. Достал из поясной кобуры пистолет и снял его с предохранителя.
Дверь открылась. Оттуда вышел вьетнамец. За его спиной Пит мельком увидел лотки, сортировочные желоба и пакетики с порошком.
Второй узкоглазый тоже напрягся и резко захлопнул дверь, встав так, чтобы закрыть Питу обзор. Потом накинулся на типа из Канлао, и оба быстро-быстро залопотали на своем языке, не спуская глаз с сумасшедшего француза.
У Пита поползли по телу мурашки. Пит насторожился — и весьма. На цокольном этаже продают ширево. Наверху пакуют дозы. И наверняка толкают их внизу. Что наводило на мысли о широ-о-о-окой сети распространения. И о приличной клиентуре.
Узкоглазый поспешил вниз, прихватив с собой вещмешок. Тип из Канлао внезапно смягчился. Пит поклонился и улыбнулся. И сказал — на пиджин-инглиш:
— Есть хорошо. Ты хороший человек. Теперь я ухожу.
Тот осклабился — на душе у него явно полегчало. Пит помахал ему на прощание. И спустился вниз. Зажав нос, быстро пошел через зал, задевая матрасы и ступая в кучки дерьма. Выбравшись наружу, увидел второго узкоглазого.
Тот быстро шел по улице в южном направлении, волоча тот самый вещмешок. Пит принялся за ним следить.
Человек с вещмешком добрался до пристани и свернул в город — на улицу Далто. Жара стояла невыносимая. Улица кишела народом. От такого количества узкоглазых на квадратный метр зарябило в глазах.
Пит сильно выделялся в этой толпе и пошел по-утиному, присев на корточки, так что его рост уменьшился чуть ли не вдвое. Узкоглазый спешил, расталкивая локтями процессии монахов. Пит еле поспевал следом.
Узкоглазый резко свернул на восток и поскакал по Тамлонг, вдоль длинного ряда складов. Тротуар стал уже, народу поубавилось, и Пит тут же заметил скопление бойцов Канлао. Классические головорезы в гражданской одежде — охрана одного из складов. Тут же стоянка такси — приличное количество машин поджидало клиентов на углу квартала.
Узкоглазый остановился. В его вещмешок сразу же заглянул один из охранников. Второй открыл перед ним дверь и пропустил внутрь. Еще один охранник резко захлопнул дверь и запер ее на два замка.
Пит свернул в проход между складами. Окна первого этажа были защищены решетками поверх стекол. Пит заглянул в окно и сквозь толстенное стекло увидел свет.
Набрал воздуху и схватил решетку. Рванул ее на себя, отогнув угол. Сунув кулак в образовавшийся паз, высадил стекло.
И увидел матрацы и жгуты, стянувшие белую кожу рук. Увидел, как американские солдаты покупают пакетики, готовят раствор и вводят его под кожу.
В ту ночь он плохо спал и видел странные сны. Сбой биоритмов из-за перелета, вдобавок наелся нембутала. Ему снились тиски и давешний оконный переплет. Сквозь который видно, как солдатики колются героином.
Он проснулся и немного пришел в себя. Гнев понемногу утихал. Он позвонил Стэнтону и сказал: я смертельно устал, у меня в глазах двоится. Давай встретимся завтра вечером, а? Стэнтон посмеялся и согласился: завтра так завтра.
Пит принял успокоительное и снова заснул. Проснувшись, вскочил. То, что ему снилось, было реальностью — реальностью, которую он видел сквозь толстое стекло.
Три солдатика. Один с татуировками. Другой слепой. И третий — с иглой в члене.
Пит сел в такси и скрючился на сиденье. Занял наблюдательный пост — возле отеля «Монтраше», где квартировал Джон Стэнтон.
Он чувствовал, что приходит в себя — помогло то, что выспался как следует. Итак, что мы имеем? Один наркопритон для солдат — по меньшей мере один — прямое нарушение правил.
Не продавать дурь американским солдатам. Это святотатство. Продашь — тебя ждет мучительная смерть. Стэнтон знал это. Стэнтон сам разрабатывал правила. И сказал, что мистер Као с ними согласен, и люди из партии Канлао тоже.
Мистер Као продавал наркоту по всему Сайгону. Канлао — его детище. Стэнтон лично знал мистера Као и цитировал его слова: моя не продает солдатам.
Жара стояла невыносимая — в такси можно было свариться заживо. Работал вентилятор, но он лишь гонял туда-сюда раскаленный воздух вперемешку с выхлопами.
В отеле толпились люди. Там любили собираться чины республиканской армии. Эркеры и противогранатные сетки.
Пит принялся наблюдать за дверью. Водитель врубил радио. Вьет-рок. «Блитлз» и «Блич бойз» по-вьетнамски.
9:46. 10:02. 10:08. Черт, так можно до скончания века…
А вот и Стэнтон. Выходит на улицу. В руках у него портфель. Он быстренько ловит такси. Пит подталкивает локтем водителя — давай, поехали вон за тем.
