Литтел показывал графики и диаграммы, прикрепленные к мольберту. Сэм и Мо смотрели на графики, Карлос вертел в пальцах коктейльный зонтик, Санто и Джонни зевали.
Литтел ткнул указкой:
— Мы получаем свою цену. Мистер Хьюз купит свои отели уже к концу этого года.
Сэм зевнул. Мо потянулся. Карлос откусил от своей кесадильи и принялся жевать.
Литтел продолжал:
— В Рино есть одна мусороперерабатывающая контора, так вот ее бы захватить первой. С профсоюзом тамошние не связаны — тем лучше для нас. С учетом всего вышесказанного мы укладываемся в график во всех сферах, кроме одной.
Мо рассмеялся:
— В этом весь Уорд. Вступление затягивается — а как до главного, так и замолкает.
Сэм сказал:
— Да, Уорд подразнить любит.
Санто сказал:
— Ну, не зря ж он в семинарии учился. А там их этому учат — демагогию разводить.
Литтел улыбнулся:
— Мистер Хьюз настаивает, чтобы мы насаждали в его отелях политику так называемой «седации» негров. Он знает, что это практически неосуществимо, но отступать не собирается.
Мо сказал:
— Да, черножопым бы седация не помешала. А то от них сплошная социальная нестабильность.
Сэм подхватил:
— После успокоительного особо не понасилуешь и не пограбишь.
Карлос возразил:
— Седация ваша — вчерашний день. Мы решили прикрыть Питову лавочку.
Литтел откашлялся:
— Но почему? Я думал, бизнес вполне доходный.
Сэм посмотрел на Карлоса. Тот покачал головой:
— Ну и что с того? Мы получили все, что хотели, и теперь прикрываем лавочку.
Они переглянулись: Джонни посмотрел на Санто, Санто посмотрел на Сэма.
Сэм прокашлялся:
— У нас есть прикрытие в Коста-Рике, в Никарагуа, в Панаме и Доминиканской Республике. Парням, которым я дал на лапу, много объяснять не потребуется.
Санто кашлянул:
— Американский доллар понимается без перевода. Говоришь «игра в казино», и всем все сразу становится ясно.
Джонни кашлянул:
— Зеленой бумажкой можно купить и правых и левых.
Санто поддакнул:
— Спасибо нашему бородатому приятелю.
Мо посмотрел на Санто, и Сэм тоже. Санто пробормотал: «Черт». Собравшиеся притихли и вновь принялись за коктейли и закуски.
Литтел зашуршал бумажками с графиками и диаграммами, размышляя об обмолвке Санто.
Они обманули Пита. Что-то связанное с Кубой — неясно только, что именно. Оружие шло Кастро, а не «левым» повстанцам? Очень вероятно. Они подкупали повстанцев — то самое «влияние», — и Пит стал куда менее «полезным». Может быть, вероятно, скорее всего.
Я ничего не скажу Питу, и они это знают — они мне доверяют, ибо они владеют мной.
Сэм прокашлялся и сделал знак дворецкому. Тот быстренько улетучился.
Карлос сказал:
— Мы все еще не сбрасываем со счетов вероятность того, что Джонсон решит баллотироваться на второй срок, но на девяносто девять процентов убеждены, что на выборы пойдет Никсон.
Санто сказал:
— Никсон — наш человек.
Сэм сказал:
— Джонсону уже не удастся пересмотреть политику Минюста. А вот новому президенту это вполне под силу.
Джонни добавил:
— А Хамфри слишком лоялен к черножопым. Что-то не представляю, чтобы он или Джонсон решили вдруг помиловать Джимми.
Санто резюмировал:
— Короче, мы ставим на Никсона. Больше чем уверен, что он таки будет баллотироваться.
Карлос сказал:
— В конце июня ты с ним встретишься, Уорд. А потом и уйдешь в отставку.
Санто улыбнулся:
— И кое-кто еще.
Сэм кивнул:
— Ага, ведь у нас в почте есть одна ма-а-а-аленькая коробочка.
Они снова переглянулись: Калос, Санто, Мо и Сэм. Санто покраснел. Сэм сказал: «Блин».
Самолет стремительно набирал высоту. «Эр Мехико» — прямой рейс из Вегаса.
Саммит набирал обороты. Мафия одобрила его планы — никаких возражений, никаких споров. Мафиози странно «оговаривались». Ему от этих дурачеств ни жарко ни холодно — а вот Питу…
Бизнес они решили прикрыть. Что намекало: у Пита проблемы. Пит явно злится. Вероятнее всего, ни на Кубу, ни во Вьетнам он уже не мотается.
Лайнер зашел на посадку. Литтел увидел белые облака, а по краям — островки грязно-серых туч.
Прошлым вечером он звонил Дженис. Они долго говорили. Дженис была смертельно напугана. Недавно она ходила к врачу, и тот велел ей сдать анализы. И сказал, что у нее — серьезные изменения в состоянии внутренних органов. И что ей давно пора было лечиться. Когда у нее что-то болело, она думала, что это из-за побоев Уэйна-старшего, — и не обращала внимания. Между тем положение было очень серьезным. У нее подозревали злокачественную опухоль.
Голос у нее был напуганный. Скоро она справилась с собой, но продолжала ныть: я еще так молода, неужели, да не может быть. Он успокаивал ее как мог. Пожелав подруге спокойной ночи, долго молился за нее, перебирая четки.
Самолет выровнялся. Литтел закрыл глаза и стал думать о Бобби.
Бобби объявил о выдвижении своей кандидатуры на пост президента. Девять дней назад, на пресс-конференции. Бобби сказал: я хочу быть избранным. Бобби обозначил предвыборную программу. Закончить войну. Работать во имя мира. Искоренять нищету. Реформы и мирные соглашения. О мафии — ни слова.
Благоразумный Бобби. Мудрый Бобби. Трезвый политик.
На прошлой неделе звонила Барби. Она видела по телевизору Бобби — он объявлял о своем выдвижении. Однажды она встречалась с ним — весной шестьдесят второго. Тогда Питер Лоуфорд устроил вечеринку. Они немного пообщались. Тогда Бобби ей понравился — теперь она им восхищалась. Утверждала, что Бобби запросто надерет задницу Дику Никсону, и предсказывала ему быструю и легкую победу.
Мимо прошла стюардесса, катившая тележку с закусками. Литтел взял содовой и газету «Лос-Анджелес таймс». Сложил вдвое и пробежался по первой странице. В заголовках — сплошной Вьетнам.
Он перевернул страницу. Колонки и столбцы запрыгали перед глазами. «Марш бедноты», «перспективное проектирование», «движущая сила». И фотография. Спокойный Бобби Кеннеди, снятый на фоне поля для гольфа. На заднем плане — какие-то бунгало и роскошества. Очень знакомые места.
Литтел, сощурившись, присмотрелся. Стойте — что это…
