Уэйн бросился к нему. Чак так и застыл с открытым ртом: мол, это еще что за…
Уэйн опрокинул проектор. Разлетелись и раскатились по углам бобины с пленкой. Давешняя бобина стукнулась о три стенки и разбилась. Старейшины отшатнулись — спотыкаясь и стукаясь головами. Старейшины сшибли экран.
Уэйн схватил листовку. Чак посторонился. Уэйн отпихнул его и выбежал вон. Он задел эстраду. Он толкнул пару «эльфов» и «нимф». Он добежал до веранды. Схватил оставленный там фонарик. Врубил его на полную мощность и направил на листовку.
Именно такие печатал его отец. Именно на такой бумаге, таким шрифтом, такими чернилами.
Текст и карикатуры. Мартин Лютер Жирдяй и толстуха. Пузатые евреи с вампирьими клыками.
Мартин Лютер Ниггер с перманентным «стояком».
Его член — клеймо. Он раскален. Форма его — серп и молот.
Уэйн плюнул на картинку. Уэйн разодрал ее крест-накрест. Уэйн изорвал ее в клочья.
21.
(Нью-Мексико, 24 декабря 1963 года)
Порывы ветра становились все сильней. Самолет раскачивался.
Небо было непроглядно-черным. Воздух — влажным. Пропеллеры обледеневали. Олтус, Оклахома — строго на восток.
Чак летел на низкой высоте. Чак был вне досягаемости для радаров. В самолете Чака не было бортового журнала. Ни тебе полевого аэродрома. Ни намека на взлетно-посадочную полосу. Мы летим в загородный домик Джека.
В кабине было тесно и холодно. Пит врубил обогреватель на полную. Предварительно он позвонил и навел справки. Представился туристом. Он узнал, что у Джека З. трое гостей. Охотники на перепелов. Слава Богу — все мужики.
Чак знал это место. Чак провел там некоторое время. Чак знал расположение комнат. Джек спал в своем кабинете. Джек селил своих гостей совсем рядом. Там были три сообщающиеся комнаты.
Пит проверил грузовой отсек. Фонари, винтовки, «магнумы». Керосин, крепкие дерюжные мешки. Изолента, резиновые перчатки, веревка. Фотокамеры «Полароид», четыре смирительные рубашки, четыре банки меда.
Перебор, конечно. Но Карлос любил «мокруху» поживописней. Карлос тщательно разрабатывал план. Карлос долго дозревал, но уж если дозревал…
Чак читал листовку при свете огоньков приборной панели. Пит рассмотрел ее: карикатуры и текст по заказу ФБР. Расистская пропаганда и порно — негр по имени Бейярд Растин — групповуха педиков. Пит рассмеялся.
Чак сказал:
— Зачем нам понадобилось переться на ту тусовку? Хотя мне грех жаловаться — там я встретил родственные души.
Самолет нырнул вниз. Пит треснулся головой о потолок.
— Мне надо было дать кое-кому понять, что я не отступлюсь.
— Не хочешь рассказать поподробней?
Пит покачал головой. Самолет подпрыгнул. Пит ударился коленями о приборную панель.
Чак сказал:
— Мистер Тедроу — настоящий американец. А вот о его сынке я этого сказать не могу.
— Младший — тоже непростой тип. Не стоит его недооценивать.
Чак проглотил таблетку драмамина:
— Мистер Тедроу знаком с нужными людьми. Гай Б. сказал, что он финансировал одну небезызвестную нам с тобой операцию.
Пит потер шею:
— Не было никакой операции. Ты что — «Нью-Йорк таймс» не читаешь, идиот?
Чак рассмеялся:
— Значит, мне это приснилось.
— Вот так же и думай впредь. Дольше жить будешь.
— Тогда все те люди, которых Карлос нам заказал, мне тоже приснились.
Пит потер глаза. Ч-черт — головная боль номер 3000.
— Значит, мне скоро приснится, что мы убираем Джека З., а потом и то, как мы найдем старину Хэнка и сучек Арден и Бет…
Пит схватил его за горло:
— В Далласе ничего не было и сейчас ничего не происходит.
3:42 утра.
Они стали снижаться. Земля совсем обледенела. Чак убрал закрылки и затормозил. Они завертелись. Они заскользили на льду. Сделали пару «восьмерок» и застряли в высокой траве.
Они надели бронежилеты. Взяли фонарики, винтовки, «магнумы». Навертели на дула глушители. И пешком двинулись на юго-восток. Пит измерил расстояние шагами: пятьдесят один километр. Низенькие холмы. Пещеры в пластах породы. Небо затянуто облаками, луна высоко.
Вот он — охотничий домик — вниз по утоптанной тропе. Двенадцать номеров. Внутренний дворик в форме подковы. Подъезд по грунтовке. Ни огня. Ни звука. Два джипа под окнами кабинета.
Они подошли. Чак стал на стреме. Пит осветил дверь.
Пружинный замок. Разболтанная круглая дверная ручка. Вполне подходящий зазор.
Он вытащил свой нож. Вклинил его в щель. Подцепил засов и отодвинул его. И вошел внутрь. Дверь скрипнула. Он опустил луч фонарика как можно ниже.
Три шага к стойке — там лежала толстая тетрадь на цепочке, в которую записывались имена постояльцев.
Передвигался он вслепую. Чак хорошо запомнил расположение комнат. Он натолкнулся на стойку. Глянул налево — увидел широко распахнутую дверь. В первом номере было темно.
Его глаза привыкли к темноте. Прищурившись, он углядел в черном серые тона. Он осмотрел первый номер. Снова прищурился и увидел, что дверь номера два приоткрыта.
Прислушался — из комнаты слева доносился храп. Снова прислушался — храп раздавался и из комнаты сразу за стойкой.
Пит почуял запах бумаги. Пит пошарил на стойке. Пальцы Пита коснулись большой тетради. Он осветил верхнюю страницу. И увидел записи о трех гостях, занявших номера с первого по третий.
Пит прислонился к стойке. Пит вытащил оружие. Пит посветил фонариком в направлении, откуда доносился храп. Вот и Джек Зангетти — дрыхнет на койке, лежа на спине; глаза закрыты, рот широко раскрыт — чтобы мухи залетали.
Пит направил на него луч фонарика. Пит нажал на курок. Голова Джека щелкнула. Разлетелись во все стороны осколки зубов.
Глушитель сработал — звучало это как чей-то кашель и чих. Еще один выстрел — контроль.
Пит прицелился от света. Пит выстрелил и попал Джеку в парик. Кровь и синтетические волосы. Снова точно кто-то кашлянул и чихнул.
Удар — слетел парик. Удар — тело Джека скатилось с кровати. Скатываясь, задело бутылку. Бутылка упала и со стуком покатилась по полу. Громко упала. Покатилась с громким стуком.
Пит выключил фонарик. Пит ни-и-изко пригнулся. Хрустнули хрящи в коленке. Посмотрел налево, прислушался, подался к двери.
Ага — там кто-то смеется, скрипит кровать.
— Что, Джек — еще пузырь принес?
В дверях замаячило что-то светлое — на мужике была белая пижама.
