Девушка на лекции в вузе ищет нужные ей вещи в полиэтиленовом пакете, громкое шуршание которого нарушает тишину аудитории. Многие (но не все!) окружающие ее однокурсники несколько раздраженно поворачиваются к ней. По выражениям их лиц ясно, что они недовольны издаваемыми пакетом звуками. Девушка увлеченно продолжает заниматься своим делом, не замечая повышенного внимания к себе. Кто-то шепотом произносит: «Мы на лекции! Тише!» Девушка оглядывается, понимает, в чем дело, и откладывает пакет в сторону.
Подобные ситуации помогают нам обнаруживать наличие правила. Конечно, в вузах существуют нормы поведения на лекциях (к слову, лекция – строго регламентированная ситуация), где в то время, когда говорит лектор, все в аудитории должны молчать. Норма эта вполне оправдана, потому что иначе говорящего не будет слышно. Но ведь не существует нормы относительно того, с какими сумками и пакетами студенты должны приходить на занятия, как они должны обращаться со своими вещами, вынимать и убирать из сумок предметы, искать их, что, в каком количестве и как до́лжно раскладывать на столах. Все это регламентируется принятыми правилами, и если мы незнакомы с ними, то окружающие своими реакциями подскажут нам, в чем мы не правы. Человек, чувствительный к тому, что происходит вокруг него, быстро научается принятым правилам, в противном случае он будет часто попадать впросак.
Мы приходим в этот мир, не владея ни социальными умениями, ни культурными знаниями, не зная норм и правил, существующих в обществе, не обладая нравственными ценностями. Все эти ориентиры, необходимые для жизни, начинают формироваться с момента рождения благодаря общению с другими людьми. Не станем утверждать, что человек рождается как чистый лист, потому что в современной науке нет определенного мнения по этому вопросу. Однако несомненно, что, вырастая вне культуры, вне отношений с другими людьми, человек оказывается неспособным к полноценному общению, овладению языком, представлениями и навыками, принятыми в обществе, мыслительными операциями, культурным наследием. История знает немало примеров «детей-Маугли», росших вне социума с раннего детства, и никто из них так и не смог полноценно войти в общество, несмотря на то что в некоторых случаях доброжелатели и специалисты прикладывали к этому серьезные усилия.
Из аудиодневника воспитательницы группы продленного дня начальной школы:«Олечка – не очень организованный человек, но очаровательное существо. Иногда она может чему-нибудь поучить. Например, когда мы шли в столовую, Слава обидел Евгению Слободчикову. Женя обиделась и ушла вперед расстроенная. Слава не хотел ее обидеть, но обидел. Оля идет чинно и говорит: „Ну, раз обидел, Слава, так пошел бы, попросил бы прощения, сказал бы: „Евгения, извини, не хотел“, и она тебя простит». И Слава пошел и попросил прощения. И очень приятно, что это исходило не от нас с Надеждой Васильевной, а от Олечки».
Из общения с окружающими людьми и в первую очередь с родителями появляется, подобно физическому рождению, человеческая личность c определенной системой ценностей, установок, языком и умением взаимодействовать с другими людьми, владеющая принятыми нормами и правилами. Становление человека в обществе психологи называют социализацией. В основе социализации лежит общение между поколениями, между старшими и младшими. В психологической литературе любят цитировать французского психолога А. Пьерона
[22], который как-то сказал, что если бы человечество вдруг лишилось взрослых людей, то оно потеряло бы все культурное наследие, потому что литература, живопись, технические устройства и другие культурные ценности оказались бы непознаваемыми для последующих поколений.
Когда речь идет о социализации, то психологи в первую очередь имеют в виду возраст от рождения до начала периода взрослости, потому что именно в это время человек осваивает схемы поведения, формирует основу системы ценностей.
Но современная психология рассматривает человека как динамическое существо, способное к изменениям на протяжении всей своей жизни, и сегодня специалисты говорят о том, что социализация завершается только с его уходом из этого мира. Ведь чтобы полноценно освоить культурное и социальное пространство, научиться свободно в нем ориентироваться, понимать и чувствовать взаимодействия с окружающими, принятые нормы и правила, человеку необходим большой опыт разнопланового общения с людьми всех возрастов. Проходя через разные ситуации, он обретает себя как личность. Социализация выполняет две основные задачи: формирование личности и передачу культуры от одного поколения другому. Так человек осваивает или присваивает нормы и правила, принятые в обществе.
Однако чувство вины – этот первый шаг на пути прощения, с которого мы начали наш рассказ, – может возникать и тогда, когда мы не нарушаем общепринятые нормы и правила. Все мы так или иначе задеваем интересы другого, неизбежно вторгаемся на его территорию, причиняем ему боль или неудобство. Как говорил Достоевский, все друг перед другом виноваты, а значит, все нуждаются в прощении.
Вина, стыд, страх, обида
Всем нам знакомы выражения типа: «Извините, я забыла сказать, что…», «Простите, но это никуда не годится!». Или такая ситуация: на Аничковом мосту в Петербурге молодые люди останавливают прохожего вопросом: «Простите, подскажите, где находится Малая Садовая? Мы что-то потерялись, никак не можем сообразить…»
Слова «простите», «извините» в этих обращениях являются простой формой вежливости, языковым клише. Как правило, ими сопровождаются просьбы, когда одна сторона занимает более слабую позицию, нуждается в помощи, зависит от доброй воли и «пожертвования» от другой (пожертвования временем, терпением, знаниями, комфортом и др.). Просьба о прощении всегда, даже в случае формальной вежливости, несет в себе хотя бы намек на признание своей слабости по отношению к Другому. Это признание является одним из барьеров к тому, чтобы просить прощения: мы испытываем страх оказаться во власти Другого, который может отказать, посмеяться и еще больше принизить просящего.
Обычно просьбу о прощении связывают с чувством вины. И само чувство вины, и просьба о прощении как возможность освобождения от него воспитываются, формируются за время социализации.
Относительно природы вины у психологов нет единого мнения: одни считают, что она имеет биологическую, генетическую основу, другие видят в ней продукт воспитания и культуры.
Нет единого мнения и о том, в каком возрасте она возникает. Например, психолог М. Кляйн полагает, что чувство вины появляется уже у младенца на основе смешанных чувств к матери в самые первые месяцы жизни
[23]. Некоторые исследователи ведут начало формирования чувства вины от первой ситуации, когда взрослые говорят ребенку о необходимости попросить прощения за свой проступок. Обычно поначалу человек еще не только не испытывает чувства вины, но и считает себя правым, не понимает, почему он должен просить прощения. Часто в этих случаях ребенку предлагают встать на место другого. Ему сообщают о том, что он сделал что-то неправильно: «Извинись, потому что бабушка расстроилась», «Проси прощения, видишь, из-за тебя Миша плачет!», «Ты меня стукнул, мне больно. Попроси прощения, скажи, что больше так не будешь».
