Глядя на это фото, Каролина позволила себе улыбнуться.
И вдруг решилась позвонить ему сама.
Дан взял трубку почти сразу.
– Что-то важное? – без приветствия спросил он.
– Нет, я бы просто хотела поговорить, – мягко начала Каролина, прекрасно зная, что на него нельзя давить.
– Я занят, извини, перезвоню потом, – сказал он и сбросил вызов. Но прежде чем Дан успел это сделать, Каролина услышала ее голос. Голос Даши. Радостный голос.
Каролина восприняла это очень болезненно. Ревность была ее персональным ядом и медленно убивала. Девушка ничего не могла поделать с собой и своими эмоциями. Ей оставалось лишь принимать их.
В глазах защипало, но Каролина не дала себе заплакать. Она улетит на похороны. И вернется. Даже мать ничего не сможет сделать ей.
Она позвала официантку и попросила счет. Расплатившись за нетронутые раф и чизкейк, Каролина вышла из кафе, расстроенная тем, что Дан так и не приехал к ней. И почти сразу же… столкнулась с бывшим.
Он ничуть не изменился – оставался таким же красивым, ухоженным и стильно одетым. Верным себе.
Их встреча была странной, не такой, какой должна быть у людей, совершающих подобные поступки.
– Привет, – сказал Влад. В его карих глазах читалось смесь любопытства и осколков нежности.
– Привет, – равнодушно ответила Каролина. – Как ты меня нашел?
– Софи, – проронил всего лишь слово Влад.
Могла бы и не спрашивать. Снова сестренка.
– Понятно. Что ты хотел?
– Извини, что так внезапно появился. Я ведь не напугал тебя?
– Ну что ты, – отозвалась Каролина, - ты ведь не умеешь пугать.
– Нет, правда, извини. Я хотел кое-что проверить, – улыбнулся он.
– Влад, я же тебе говорила – мы не можем быть вместе. Разве ты еще до сих пор не понял? – спросила она устало.
– Понял. Но мне нужно кое-что проверить.
В уголках глаз почему-то стали собираться слезы. Но не из-за Влада. Из-за Дана. Это он должен был найти ее, он.
– Что проверить? Проверить, продолжаю ли я встречаться с Даном? Да, так и продолжаю, – с чарующей улыбкой ответила Каролина.
– Нет, я хотел проверить другое.
– Что же?
– Кое-что важное. Можно, я тебя обниму? – вдруг спросил Влад.
– Для чего? Я же сказала – у меня к тебе ничего больше нет. Ты в прошлом.
– Понимаю. Но последний раз, можно? – не отступал он. И увидел что-то в ее глазах: – Что с тобой?
– Не ты должен был прийти, не ты, – прошептала Каролина и разрешила себя обнять. Она никогда не умела сдерживать слезы. Главный ее недостаток и маленькое благословление.
- Он. Снова он, - тронула странная улыбка губы Влада, и в его темных глазах вспыхнула ненависть.
2.4
Губы горели от поцелуя так нестерпимо, что мне то и дело хотелось дотронуться до них костяшками пальцев. Но я сдерживала себя, цепляясь за пальцы Дани: и тогда, когда мы прошли в соседний зал, чтобы по традиции выпить шампанское, и тогда, когда Матвеева вынудили взять меня на руки, и тогда, когда мы выходили из загса, а в лицо полетели рис и лепестки роз. И даже тогда, когда по милости Леонида Тимофеевича, который радовался свадьбе явно больше, чем мы, нам с Матвеевым пришлось взять в руки голубей и выпустить их в небо. Чей голубь взлетит выше, тот и будет главным в семье. По крайней мере, так утверждал их хозяин. Я же могла утверждать только то, что если обман раскроется, нам с Клоуном будет плохо.
Это единственное, в чем я была уверена.
– Чтобы ей этот голубь в волосы нагадил! – долетело до меня хихиканье Яны. Ее посыл я отлично поняла, но проигнорировала. И выпустила из рук своего голубя, который тотчас стрелой помчался в нежно-аквамариновое небо. Он обогнал голубя Матвеева и взлетел гораздо выше, что лично меня порадовало.
– Сгазу видно, кто в семье гвавный, – заявил Леонид Тимофеевич. Бокал шампанского очевидно взбодрил его. Меня, впрочем, тоже.
– Мужчина должен быть главным, – тут же влез отец Русланы. – А подкаблучников я не люблю.
– Знаете, какой Макс деспот, – с легкой улыбочкой, за которой скрывалась начинавшаяся истерика, заметила я. – Настоящий домашний тиран.
Заметив укоризненный взгляд Стаса, я добавила:
– То есть я хочу сказать, Макс – настоящий мужчина. Решает все вопросы. Берет на себя ответственность за все. И со всем справляется. Как и его брат.
– Не учил его плохому, – подмигнул мне Чернов, который, кажется, сам находился на грани. – Что ж, сделаем еще пару фото, и молодожены отправятся на свадебную фотосессию. А вечером мы соберемся в ресторане.
Мы снова позировали для фотографа, – уже в парке рядом с загсом. И я чувствовала себя настоящим дубом, когда Даня обнимал меня, целовал в щеку и кружил в воздухе, заставляя крепко вцепиться в свои плечи. Как я при этом не заорала, ума не приложу. А вот Матвеев только смеялся, и от уголков его глаз разбегались тонкие лучики – до боли знакомые.
– Надо бы, чтобы невеста со своей родней сфотографировалась, а жених – со своей, – не вовремя влез Люциферов, который явно привык все держать на контроле. Я лишь кисло улыбнулась, когда с двух сторон меня обняли «папа» и «мама». Перед своими родителями стало вдруг ужасно стыдно – знали бы они, что сейчас делает их глупая дочь. Слышали бы, кого я называю «мамой» и «папой»! Слава богу, они ничего не узнают – они все еще на отдыхе, наслаждаются теплым морем и соленым воздухом.
– Малышка, – всхлипывала кудрявая женщина, имени которой я даже не знала, – какая ты стала взрослая! Какая красивая!
Ее словно заело на этом, а мужчина в очках то и дело это подхватывал:
– Наша Дашенька пошла в тебя, дорогая! Поэтому и стала такой красавицей! Вся в тебя, просто вылитая копия, Наташенька!
– Наташенька? – удивился Люциферов, оказавшийся очень дотошным дядькой. – А я думал, вас Анной зовут.
– У меня двойное имя, – натужно захихикала кудрявая женщина, поймала мрачный взгляд Стаса и заулыбалась так широко, что я испугалась – не дай бог лицо треснет.
– Почему двойное? – неожиданно заинтересовался Петр Иванович.
«Мама» и «папа» переглянулись, не зная, что ответить, но я пришла им на помощь:
– Когда моя мама родилась, бабушка и дедушка поругались из-за имени, потому что бабушка хотела назвать ее Натальей, а дедушка – Анной. И в результате дали мамочке двойное имя.
– Глупость какая, – изумился Люциферов. – Так вы, получается, Анна-Наталья по паспорту?
– Получается, так, – ухмыльнулась «мама». – Я Дашеньке тоже хотела двойное имя дать, но отец наш не разрешил.
