– Ваш отец? – удивился Петр Иванович. – Вам же он двойное имя дал. А внучке, что ли, не позволил?
– Ее отец, – погладила меня по плечу кудрявая женщина. – Муж мой. Как Дашенька родилась, я его отцом и зову. Надеюсь, скоро и дедом звать стану, – мечтательно посмотрела на меня «мама». – Когда Дашенька родит нам маленького Максимку.
Она почему-то посмотрела на мой живот. И на него тотчас уставились остальные. Мне стало крайне неуютно.
– О, так вы в положении? – спросила жена одного из братьев Русланы.
– Тогда вам лучше шампанское не пить! – подхватила вторая.
– Брак по залету, – хищно втянув широкими ноздрями воздух, выдал Люциферов. Судя по всему, к подобному он относился крайне отрицательно.
– Нет, что вы! – замахала я руками. – Ничего такого!
– Ребенок у нас будет только после официального бракосочетания, – пришел мне на помощь Даня и снова обнял меня, словно закрывая от всех этих взглядов. – Думаете, я бы позволил своей женщине пить алкоголь, если бы она была в положении?
Его голос звучал так уверенно, а в моих глазах было столько неподдельного возмущения, что Люциферов успокоился.
– Нужно и мне с братишкой сфотографироваться, – перевел тему Стас. – Как-никак, единственный мой родной человек. Почти как сын. Воспитал как следует, дал отличное образование, женил на хорошей девушке, теперь можно и о себе подумать, – выразительно взглянул он на Петра Ивановича, явно намекая на свадьбу с Русланой. Тот лишь неопределенно хмыкнул.
Чернов положил Дане руку на плечо и ослепительно улыбнулся, позируя перед фотографом. Потом позвал в кадр меня и Руслану, явно давая понять, что она тоже скоро породнится с его братом и невесткой. А затем в нашу тесную компанию влез бравый дедушка, которому, кажется, хватило шампанского.
– А теперь все вместе! – объявил фотограф. – Родственники жениха и родственники невесты! Прошу сюда!
Пришлось вставать на листья между Стасом и «папой». «Мама» же в это время так крепко обнимала Даню, что тот с трудом сдерживался, дабы не сбросить ее с себя.
– Потерпите еще немного, – одними губами шепнул Чернов и снова растянул их в улыбке.
– С вас – отпуск, Станислав Константинович, – едва слышно вымолвил мужчина в очках и тоже стал улыбаться. Встряли не только мы с Даней.
Стас не солгал – фотосессия закончилась спустя несколько минут.
2.5
– А можно я с женихом сфотаюсь? – попросила напоследок Яна, жуя жвачку. Естественно, ей не отказали. И я с кислым лицом наблюдала за тем, как она виснет на моем женихе, а потом еще и селфи с ним делает. Заметив мой взгляд, Яна только язык мне показала. Коза мелкая!
Хотела бы я, чтобы со мной решил сфотаться кто-то из видных братьев Русланы, но вместо них это потребовал Леонид Тимофеевич, которому становилось все веселее и веселее.
– Чудесная девочка, – объявил он после нашей совместной фотки. – Был бы на вет на пятьдесят мовоже, пгиудагил бы!
– Как бы вас самого что-нибудь не приударило, – хмыкнул отец Русланы. – Хватит уже к шампанскому-то прикладываться. Чай, не мальчик.
– Ты всю жизнь скучным быв, – отмахнулся дедушка. – Калькулятог ходячий.
И они стали по-семейному препираться.
– Хороший у меня конкурент, – шепнул мне Даня, обнимая меня – мы шли по тропинке, а оператор снимал нас сзади. – Сколько ему? Лет семьдесят?
– А сколько лет моей конкурентке? – огрызнулась я, видя, как таращится на Даню Яна. – Двенадцать? Ты в зоне риска, Матвеев.
– Замерзла? – спросил вдруг Даня и накинул на меня свой пиджак. Не скажу, что стало теплее, однако я почувствовала себя чуть более защищённой. И фотограф с оператором обрадовались – сказали, что эта импровизация отлично вписалась в кадр.
Однако для меня этот жест был чем-то большим, чем просто импровизация. Хотелось надеяться, что для Дани – тоже.
Мы распили еще одну бутылку вкусного, но холодного шампанского, хотя, честно говоря, я успела продрогнуть до костей. Нас снова тепло поздравили, пожелали счастливой совместной жизни, а после Стас объявил:
– Ну а теперь мы отправляемся отдыхать, а молодожены продолжают фотосессию! Прошу к стоянке, дорогие гости.
– Какая-то у твоего брата тачка непрезентабельная, – внимательно поглядел на Чернова Люциферов, узрев автомобиль Матвеева. – Неужто брату не мог машину приличную купить? Скряга ты, Станислав. Так и отдавай за тебя дочь. И платья красивого ей не купишь.
Чернов на мгновение прикрыл глаза.
– Папа! – укоризненно сказала Руслана. – Ну что ты говоришь?
– Правду говорю, дочь. Ты же знаешь – человек я прямой.
– Пгямой – что вижу, то и говогю, – вставил нетрезвый Леонид Тимофеевич, которого с двух сторон поддерживали внуки. – А это пгегаготива попугаев и дугаков. И что-то я не вижу у Петга пегьев.
– Папа! – ровно с такими же интонациями, как и дочь десять секунд назад, воскликнула Евгений Леонидовна.
– Я не принимаю от брата таких дорогих подарков, – заявил Даня. – Хочу всего добиться сам. Как Стас. Знаете, какой он?
– И какой же?
– Упорный. Достиг всего своим упорством, трудом и умом. Хочу быть, как он.
Петр Иванович задумчиво покачал головой и по-новому взглянул на Даню.
– А ты, Максим, правильно мыслишь. Учитесь, парни, – повернулся он к собственным сыновьям. – Мальчишка совсем сопляк зеленый, а рассуждает верно. Я и сам всего добивался собственным трудом– с нуля. И папы богатого у меня не было.
Его сыновья утомленно взглянули на Люциферова – кажется, он порядком успел утомить их своими нравоучениями.
– Молодец, парень! Так держать!
– Это все воспитание, – тонко улыбнулся Даня, открыл передо мной дверь своего черного автомобиля, и я села на переднее сидение, осторожно подобрав платье.
– Спасибо, – тихо-тихо сказала Руслана, отдавая мне свадебный букет. Остальные цветы она положила на заднее сидение. Стас вручил Дане свидетельство о браке, после чего рассадил Люциферовых по машинам, прыгнул в свое авто вместе с Русланой и ее отцом и спешно уехал прочь от загса. Даня тоже стал отъезжать. А следом за нами – машина с оператором и фотографом.
Оставшись вдвоем, мы с Матвеевым облегченно вздохнули.
– Что за дичь, – произнес он, крепко сжимая руль обеими руками.
– Это я у тебя спросить хочу! Я чуть коньки не отбросила! Я на такое не подписывалась! Боже, сумасшедший дом, не иначе… А что это там такое уезжает? – громко спросила я и приставила ко лбу ладонь, всматриваясь вперед.
– Где? – удивился Даня и даже прищурился, пытаясь понять, что я увидела. – Ты о чем?
– О цирке, Матвеев, – отозвалась я. – Он уезжает, а мы остаемся. Черт, надо же! – прижала я ледяные пальцы к лицу, забыв про мейк и пытаясь согреть их дыханием. Матвеев тотчас включил печку, о которой сначала благополучно забыл. Мне вдруг стало смешно. – Никто же и не поверит, если расскажем! Непонятно, что происходит! То ли цирк с конями, то ли драма.
