Не в силах больше ждать, я сама подалась вперед, чувствуя, как громко стучит мое сердце. Моя левая ладонь ласково легла на его щеку, и наши губы почти соприкоснулись, однако Олег вдруг схватил меня за запястье. Не хотел, чтобы я так до него дотрагивалась.
— Ай, больно! — неожиданно для самой себя вскрикнула я, почувствовав острую боль в запястье.
— Я сделал тебе больно? — испугался Олег, моментально разжав пальцы. — Прости. Я не хотел.
Он выглядел потрясенным, а когда осторожно взял мою руку и закатал вверх рукав куртки, едва слышно выругался, ибо мое левое запястье опухло и покраснело.
— Это еще что? — только и спросил Олег. Я хотела пошутить, что виноват он, но не стала — слишком нехорошим стал его взгляд.
— Это ведь он? Тот придурок с лестницы? — как-то совершенно спокойно спросил Олег. Только в этом спокойствии была какая-то затаенная угроза. И я вдруг поняла, что если скажу «да», он вернется, чтобы разобраться с этим козлом.
— Нет, это не он. Это я сама, — твердо сказала я. — Неудачно упала. Странно, что так опухло — болит ведь не сильно.
Несколько успокоившись, Олег осмотрел мою руку и вынес вердикт:
— Едем в травмпункт. У тебя может быть перелом.
— Да ну, — фыркнула я. — Какой перелом. Обычное растяжение.
— Проверить не мешает, — стоял он на своем, и мне неожиданно стало приятно от того, что он заботится обо мне.
— Я без машины, — предупредила я его.
— Я тоже. Вызову такси — травмпкнут недалеко, — ответил Олег.
— Насколько недалеко? — спросила я.
— На соседней улице.
— Тогда пойдем пешком.
Он удивленно на меня взглянул.
— А что? — улыбнулась я. — Мне приятно с вами гулять, Олег Владимирович. К тому же это приличный район, всяких там гопников нет. Тихо и снежно — красота!
— Вы странная, Ведьмина. Не могу предугадать ваших действий. Другая девушка могла бы устроить на вашем месте истерику, — заметил Олег, но спорить не стал и повел меня к пешеходному переходу.
— Я истерику тоже могу устроить, — пожала я плечами. — Обычно я это делаю с душой, так, чтобы было обидно всем, а не только мне. Но оно вам надо? Нет. Так давайте просто подышим воздухом.
Горел «красный», но дорога была пустой, поэтому я попыталась перейти ее, однако Олег остановил меня.
— Ждем «зеленый», — безапелляционно заявил он.
— Зануда, — пробормотала я себе под нос. А когда он начал рассказывать мне правила дорожного движения, словно маленькой девочке, все очарование им куда-то испарилось.
Глава 62
В травмпункт мы добрались минут через пятнадцать, правда, он оказался платным, и Олег, ни моргнув глазом, оплатил все медицинские расходы. Несмотря на то, что народа в травмпункте было достаточно, приняли меня быстро. Никакого перелома, естественно, не было, зато оказалось, что у меня растяжение связок. Мне наложили тугую повязку и отправили домой, почему-то решив, что Владыко — мой муж.
— У вас замечательный супруг, — добродушно улыбнулась мне медсестра. — Очень о вас заботится.
У замечательного супруга вытянулось лицо, а я обняла его здоровой рукой за пояс, положила голову на плечо и проворковала:
— Он у меня потрясающий. Не только обо мне заботится, но и о ребенке!
— У вас уже и детки есть? — удивилась медсестра.
— Да, Мира, два годика, — потупила я глазки.
— Скоро еще и Аристарх появится, — положил мне вдруг руку на живот Олег. — Жду не дождусь.
— Нет, дорогой, мы его в честь тебя Геннадием назовем, — отозвалась я.
Владыко нахмурилась, а я возрадовалась. Уделала его!
— Счастья вам, — расчувствовалась медсестра, ничего не подозревая. — Такая пара замечательная.
Мы синхронно улыбнулись медсестре и вышли, наконец, из душного помещения на улицу.
— Почему Аристарх? — первым делом спросила я.
— А почему бы и нет? — пожал плечами Олег. — Вы же выдумываете глупые имена.
— Мира — красивое имя! — возразила я.
— Владыко Мира — просто потрясающая аллюзия на вашу глупость. Дайте мне правую руку и идемте, — велел Олег.
И мы пошли.
* * *
Темноволосый и высокий молодой человек выбежал из клуба «Бархат» так быстро, словно за ним кто-то гнался. На ходу он застегнул черное пальто, которое хоть и было теплым, но ужасно его раздражало. Он купил это пальто за какие-то неоправданно бешенные деньги только ради нее — знал, что ей нравится такой стиль. Нравится, когда в образе есть налет элегантности, которая была ему чужда.
«Настоящий мужчина должен быть элегантным, уверенным и сильным», — говорила ему Василина, когда они встречались. И это было давно — словно бы в прошлой жизни. Тогда она была с ним мила, нежно целовала и называла своим медвежонком, когда они лежали в одной постели, укрываясь теплым пледом и прижимаясь друг к другу плечами, чтобы согреться. За окном в его комнате падал снег, ярко светилась новогодняя иллюминация, а в углу всеми огнями сверкала елка. Он никогда не любил Новый год и не украшал дом, считая это глупостью. Однако она любила этот праздник больше дня рождения и светилась от радостного предвкушения. И ради нее он поставил дома эту чертову елку и развесил всюду гирлянды. Ему-то было плевать, а его девочке нравилось. Ради нее он был готов на все. Думал, что и она готова, но оказалось, что нет.
Василина бросила его душным осенним днем, когда холодное вечернее солнце освещало его комнату, оставляя на светлых стенах янтарные следы. Его любимая пришла к нему домой с пакетом, в котором принесла его любимую выпечку и свое любимое фисташковое мороженое, погремела посудой на кухне и зашла в его комнату. Как обычно, встала за спиной, пока он писал программу, и сказала:
«Слава, нам нужно расстаться».
Он сначала ничего не понял, а когда до него дошло, вскочил, перевернув ноут.
«Ты шутишь?» — спросил он, тяжело дыша и не веря в то, что она говорит. Ему казалось, будто бы это затянувшийся кошмар.
«Нет, Слава, не шучу. Нам нужно расстаться», — тихо ответила Василина.
«Почему?» — только и спросил он.
«Я ничего больше к тебе не чувствую, — призналась она. — Не хочу держать тебя при себе — это слишком эгоистично, Слава. Ты должен найти себе хорошую девушку, которая по-настоящему будет тебя любить. Не такую мразь, как я».
Василина повернулась и пошла к двери.
«Другой? — только и спросил он, глядя ей в спину своим тяжелым взглядом. Ему всегда говорили, что у него нехороший взгляд — пристальный, оценивающий, злой. И только она сказала на втором свидании, что ее зацепили его глаза. А он поверил. Дурак.
