— Лучше бы ты поменял образ жизни. Иначе закончишь, как отец.
С этими словами Валентина Александровна покинула квартиру.
Глава 4
Олег вернулся, достал их холодильника бутылку холодной воды и стал пить. Вид у него был такой, будто он не с бабушкой общался, а пробежал километров десять.
Я встала, подошла к нему и с сочувствием погладила по плечу — мне хотелось его успокоить. Олег вздрогнул и посмотрел на меня. Будто только вспомнил, что я нахожусь у него дома.
— Ну что, теперь я твоя девушка? — весело спросила я и поняла вдруг, что должна его успокоить — слишком уж он был напряжен после визита родственницы.
— Таня, давай без твоих шуточек.
— А это была не моя шуточка, а твоя. У меня едва сердечко не остановилось, когда ты объявил бабушке, что я — твоя девушка и схватил за руку.
— Это была вынужденная мера. Извини, Таня, — вдруг сказал Олег. Это самое «извини» растопило мое сердце, и я сама не знаю, почему. Может быть, потому что это прозвучало безумно искренне? Неважно, как красиво извиняется человек, какие слова использует и какие оправдания находит, важна искренность. И в его голосе я услышала ее. Искренность всегда била прямо по сердцу. На вылет.
— Да ладно тебе. Все в порядке, — вздохнула я.
— Сомневаюсь, — отозвался Олег, упираясь руками о столешницу. — Меньше всего я хотел, чтобы вы встретились. Моя бабушка — достаточно сложный человек.
— И в этом ты на нее похож, — улыбнулась ему я. — Ваша фамилия вам о-о-очень подходит.
— У нее другая фамилия, — отмахнулся он.
— Да? Как жаль, — расстроилась я. — Твоей бабуля настоящая Владыко.
— Жаль, что она этого не слышала, — отозвался с усмешкой Олег. — Она ненавидела моего отца. Да и меня, как ты видишь, не слишком-то жалует. Мы с отцом не так хороши для нее, — вдруг добавил он, будто не сдержавшись. — Она всегда считала себя и свою семью особенными. Дворецкие — интеллигенция в каком-то там поколении. Они любят называть себя громкими словами — ученые, политики, артисты, спортсмены. Да еще и с порядочным состоянием. Ее отец был первым секретарем областного комитета КПСС, а после перестройки умудрился сколотить состояние и стал почетным гражданином. После его смерти моему деду достались несколько заводов, инвестиционно-финансовая группа, сеть автосалонов что-то еще… В общем, Дворецкие всегда хорошо жили — и при советской власти, и после нее. Только, знаешь, Таня, их осталось мало — моя бабка, дядя и двоюродный брат. Она хотела, чтобы все досталось ему, брату. С самого детства занималась его воспитанием. Только ничего не вышло — Денис связался с плохой компанией и столько всего натворил, что отец с трудом отмазал его от срока. Бабка решила, что Денис — недостойный внук и взялась за меня. Мне было двадцать, когда мы впервые встретились. Черт, извини, — спохватился Олег. — Не хочу загружать тебя всем этим. Ты голодна? Я приготовлю завтрак.
— Подожди, не поняла — как так вышло, что с собственной бабушкой ты впервые встретился в двадцать лет? — удивленно спросила я.
Олег пожал плечами.
— Моя мать — ее младшая дочь — полюбила недостойного человека. По мнению бабки, разумеется. Отец был абсолютно простым — обычный парень из поселка городского типа, с которым мама встретилась на чьем-то дне рождении. Он учился на инженера, был, как сейчас говорят, перспективным, однако маме запретили даже просто общаться с ним. А когда узнали, что она беременна, фактически выгнали и прекратили общение. Моя мама была золотым человеком, — вдруг с нежностью добавил Олег. — Их с отцом не стало, когда мне исполнилось тринадцать. И меня воспитывал дядя.
— Тот, который с хорошим чувством юмора? — уточнила я, а на душе стало грустно. Мои родители всегда были со мной, а Олег остался один в таком нежном возрасте. Должно быть, это было ужасно. И я не знаю, как он пережил это. Мне вдруг захотелось крепко-крепко его обнять.
— Я бы поспорил насчет его чувства юмора, — улыбнулся Олег. — Но да, это он воспитывал меня. Дорогая бабушка объявилась тогда, когда решила, что Денис не сможет стать наследником. Нашла меня и попыталась переделать под себя. Пытается до сих пор, — поправился Олег с раздражением. — Она надеется поженить меня на дочке кого-то из своего круга общения, и меня ее настырность начинает утомлять. Но я ничего не могу с ней поделать. Приходиться терпеть — она была нашим со Стасом инвестором. Это был единственный раз, когда я принял от нее деньги.
— Вот почему ты называешь ее на «вы», — догадалась я. Это вовсе не из-за огромного уважения.
— Она для меня чужой человек, — пожал плечами Олег. — Для нее я инструмент реализации исполнения желаний, не больше. То, что мы кровные родственники — большая случайность. Я терплю ее выходки, но скоро моему терпению настанет конец. И да, я рассказываю тебе все это только потому, что ты столкнулась с ней сегодня. Не придумывай ничего лишнего.
— Больно надо, — отозвалась я и, почувствовав, что собственная откровенность начинает его тяготить, добавила: — Я пойду в душ. А на завтрак хочу чего-нибудь вкусненького. И свари мне кофе — голова дико раскалывается после вчерашнего!
— Надеюсь, ты вспомнила, что я не приставал к тебе? — мрачно спросил Олег, вспомнив сцену после нашего пробуждения.
— Разумеется, вспомнила, — рассмеялась я. — Мне просто нравится тебя доводить. Ты такой милый, когда злишься. К тому же ты так обнимал меня. Так… — Я замолчала, зная, что заинтригую его.
— Как? — со вздохом спросил Олег.
— Так, как будто я твоя девушка, — просияла я. — Называл малышкой и вообще был душкой.
— Как ты вообще оказалась в моей кровати? Поверь, меньше всего на свете я ожидал, что проснусь рядом с тобой, Ведьмина.
— Сама не знаю, как так произошло, — пожала я плечами, ущипнула его за щеку и сбежала в ванную, предварительно заставив выдать мне очередную рубашку — в коктейльном платье по дому ходить было неудобно. Это было так странно — принимать душ там же, где его принимал понравившийся мужчина. Пользоваться с ним одним и тем же мылом, гелем для душа, вешать свое полотенце рядом с его. Я рассмотрела все, что стояла в ванной комнате Олега, в очередной раз удивившись тому, как аккуратно он расставляет все по своим местам и как тщательно следит за чистотой. И улыбалась, глядя в зеркало, которое каждый день отражало его лицо. Даже головная боль и тошнота отступили.
Из ванны я вышла, благоухая мятным мужским гелем для душа, с тюрбаном на голове и в одном полотенце, обернутом вокруг тела. Я хотела незаметно прошмыгнуть мимо в его спальню, чтобы там одеться и немного подсушить волосы, но эта жизнь не была бы моей, если бы я не наткнулась на Владыко в коридорчике.
Он уставился на меня, и я занервничала — мне вдруг показалось, что полотенце слишком короткое. А может быть, даже вообще прозрачное.
— Один — один, — сказал мне Олег, и я вспомнила, что тоже видела его в полотенце.
