Широта эрудиции, энциклопедическая память, образная речь приковали внимание не только зрителей, но и самих ведущих. Один из них по окончании трансляции подошел к Евгению Петровичу:
— Господин президент, извините, мы действительно вели себя по-свински… Более интересного человека у нас еще не было!
Утром следующего дня на открытии форума председательствующий, следуя регламенту и традиции, представлял новичков. Дошел до советской делегации:
— Леди и джентльмены! Мне особенно приятно представить вам того господина Питовранова, который вчера мужественно и с большим достоинством защищал честь своей страны и лучшим образом разъяснил необходимость всемерного развития экономических связей между странами. Именно об этом мы и будем говорить на нашем высоком собрании!
Делегаты поднялись со своих мест и обрушили на виновника торжества шквал аплодисментов. Это тоже транслировалось на всю страну. Мгновенно исчезли воинствующие пикеты, прекратились телефонные угрозы, полиция быстро навела порядок вокруг здания, где проходила международная встреча. Сиднейцы, узнавая Питовранова на улицах, одаривали его дружественными улыбками.
По приезде в Москву Е.П. Питовранов получил высокую оценку от руководства Советского правительства и лично от Ю.В. Андропова».
Вместе с тем один из западногерманских журналов дал такую характеристику Питовранова:
«Высокий, спортивного телосложения, с легкой походкой, неизменно элегантный, в очках с тонкой золотой оправой, с проницательным взглядом и открытой улыбкой, он производит впечатление скорее маститого ученого, чем бизнесмена. Удивительно легко и с очевидной готовностью он поддерживает светский разговор и политическую дискуссию, излучая при этом доброжелательность и неотразимую привлекательность».
В июле 1971 года руководителя советской внешней разведки А.М. Сахаровского сменил Ф.К. Мортин, который руководил ПГУ всего несколько лет. В дела «Фирмы» он не вникал, так как считал себя на этой высокой должности временщиком, фигурой «проходной», поставленной исключительно для передачи дел многим тогда известному кандидату. Окружение знало, что приготовился заменить его заместитель, недавний начальник секретариата председателя КГБ В.А. Крючков. Он пришел в органы из аппарата ЦК КПСС вместе с Андроповым, где был его помощником по секретарским делам. Вместе они пережили и венгерский путч в 1956 году, и Кубинский кризис, и хрущевскую «оттепель», и приход к власти Л.И. Брежнева со своей днепропетровской командой.
С назначением в 1974 году руководителем ПГУ В.А. Крючкова мало что изменилось в его отношении к «Фирме», так как основные вопросы решал его заместитель генерал-лейтенант Б.С. Иванов. Однако следует отметить, что трудно складывались отношения между Е.П. Питоврановым и новым начальником внешней разведки, к которому он относился с предубеждением, считая Крючкова слабовольным, каждый раз «прогибающимся» человеком перед любым начальником и с низкими профессиональными качествами.
Такая оценка Владимира Александровича была подтверждена временем и его близкими коллегами. Особенно его негативные качества проявились в перестроечные 80-е и тревожные 90-е, когда решалась судьба целостности страны.
После того как он был назначен председателем КГБ СССР к вопросам безопасности и защиты государства, да пусть простит читатель автора за тавтологию, снова возникли серьезные вопросы. Он не сумел разобраться и назвать «агентов влияния» Запада в обойме пятой колонны, побоялся вмешаться в гибельный процесс тройки заговорщиков в Вискулях — Беловежской пуще и, наконец, не мог адекватно отреагировать на государственный переворот в августе 1991 года, когда не без помощи советников из ЦРУ лжедемократы разорвали страну на части, отбросив Россию к периоду XVII века.
Мы, оперативники, тревожное звучание именно того времени ощущали всеми фибрами души. И сердцами, и умом. Руководители ГКЧП, имея в своих руках армию, госбезопасность, милицию отдали на заклание, на растерзание проходимцам народ и единое государство.
Недолго профессионал Б.С. Иванов ходил в ранге заместителя В.А. Крючкова. Скоро шеф отправит его, умницу, в Афганистан. Именно в этот период готовилась очередная попытка вернуть Е.П. Питовранова в кадры действующих сотрудников. Но на пути положительного решения этого вопроса раньше стоял «серый кардинал» Михаил Суслов, поэтому о положительном ответе на этот вопрос нужно было забыть. И вот почему? Просто никаких надежд не существовало — они стали невозможными в силу возрастных параметров нашего героя.
Говорят, время — лучший учитель, но, к сожалению, оно убивает своих учеников. Сколько бы мы ни старались, жизнь бежит быстрее нас, а если мы еще и медлим, она — жизнь проносится пулей. И хотя она, как говорят мудрецы, кончается в последний день, уходит от нас ежедневно, чего мы, увы, часто не замечаем или делаем вид, что не замечаем.
Стремительно бегущая по времени жизнь радикально меняла обстановку в верхних эшелонах власти. Смешанное чувство пережил Е.П. Питовранов в связи с возвращением Ю.В. Андропова в ЦК партии. Теперь у них заметно сокращались возможности для деловых встреч, но, несмотря на частые случаи госпитализации серьезно больного генсека, они все-таки имели место, ибо интересы государства были выше обстоятельств. Из воспоминаний Е.П. Питовранова:
«Говорили мы подчас подолгу, несколько часов кряду. Я излагал свои соображения, подкрепленные, как правило, оценками ведущих советских экономистов, Юрий Владимирович свои, часто несхожие. Вместе искали оптимальные варианты. Но о чем сейчас говорить? Надо вспомнить то конкретное время — ведь вокруг него сразу возникла глухая стена, и любое его предложение, не говоря уже о каких-либо практических шагах, априори встречало противодействие. Старческий синклит, засевший в ЦК и правительстве, довольно зло и решительно сопротивлялся любым новациям…»
По заданию Андропова внешняя разведка резко усилила экономическую составляющую. «Фирма» изыскивала возможности увеличить свой вклад в работу спецслужб с позиций легальной разведки. И оперативная деятельность продолжалась, но, к великому сожалению, время новаторства постепенно уходило. Политическая зашоренность и экономическая безграмотность высшего руководства не помогали бороться с застойными явлениями, а усугубляли кризис в стране. Создавалось впечатление, что все делается «от лукавого». Для того чтобы преодолеть его в огромной стране по Пушкину «…от финских хладных скал до пламенной Колхиды», нужна была всего пятилетка. Пусть не сталинская, а андроповская. Но у Юрия Владимировича такого временного ресурса, увы, не оказалось. Победила тяжелая и изнурительная болезнь.
Во время похорон на Красной площади раньше времени включили микрофоны, и вся страна услышала вопрос Черненко, обращенный к Тихонову: «Шапки снимать будем? Опасно… Морозно…»
Пожалели себя… И обнажать головы не стали. Продолжилась «гонка на катафалках» у тех, которые считали 70-летний с гаком возраст «средним».
Долго и трудно переживал Евгений Петрович смерть Андропова. Он потерял не только друга, но и сокровенные надежды на капитальный ремонт государственной машины.
