Она отдалась мне? Только из-за моего требования?
Нет. Она отдалась, потому что хотела этого и все еще держит свои пальчики на моей шее. Я все еще в ней, мы соединились – на этот раз, именно эта девушка стала только моей. Она не сбежит к Валентину сразу из моей постели. Она не попадет к нему до вечера, а завтра же выйдет за меня замуж. Даже если она планирует меня обмануть, что-то такое хочет – у нее это не выйдет, я не оставил ей путей к отступлению. Она будет только моей. Единственная женщина де Мармонтель, которая целиком и полностью будет принадлежать де Даммартену.
Я не ослаблю железную хватку до тех пор, пока по моему родовому замку, по замку де Даммартенов не будут бегать наши дети! Но прежде…
Я с силой заставил себя как можно резко подняться с нее. Запретил себе даже смотреть в ту сторону, чтобы не сорваться обратно, чтобы не поддаться ее чарам раньше времени.
– Собирайся, – приказал ей, – мы должны ехать.
Я оделся первым и решил выйти на улицу, избавиться от ее навязчивого запаха, окутавшего меня своими путами и все тянувшего, тянувшего прогнуться перед ней, от этого противоречивого порыва изменился даже мой голос, мне самому было противно слышать себя – однако. Это все, как смог себя остановить.
– Я подожду тебя снаружи, в машине, – бросил, не поворачиваясь к ней лицом. – Не задерживайся.
Глава 29
Селестина де Мармонтель лежала в больничной палате с открытыми глазами. Взгляд давно ослепших глаз был устремлен в потолок. Женщина уже давно и крепко привыкла к тишине так же, как привыкла к одиночеству. Вся ее жизнь была одной сплошной неудачей. За исключением счастливого детства. Пожалуй, это то, чем действительно может похвастаться каждая женщина династии де Мармонтель – счастливым детством. До своего совершеннолетия, до полового созревания, девочек безумно балуют в этой семье. Они не знают ни горестей, ни бед. Лучшие школы, большое количество друзей и знакомых, путешествия. Все в свободном доступе, пока ты ребенок. Игрушки, шалости и лакомства. Дни рождения праздновались с такой помпой и размахом, что их в пору было бы сравнивать с королевскими. Любимые родители и из поколения в поколение, грустная мать.
Маленькая Селестина удивлялась, почему ее отец всегда так счастлив, почему улыбается только он, а мама никогда лишнего слова не скажет, словно зла на детей за что-то. За что же? Отец маленькой Селестины не раз повторял – нет такого греха, который он не простил бы своим детям. Его нет. Все, что может быть испорчено – может быть заново восстановлено или куплено. Остальное не имеет значения. Дети де Мармонтелей всегда были по-царски избалованны. Особенно девочки, словно перед ними искупали вину за то, что начнется после совершеннолетия.
Селестина была спокойным, жизнерадостным ребенком. Любила много читать и подолгу уединяться. Сидеть на траве в тени деревьев и наблюдать за небом, белыми облаками, за солнышком, которое очень любило порой прятаться за тучами. Маленькая Селестина де Мармонтель очень любила дождь. Именно так однажды она познакомилась с темноволосым мальчиком Паскалем. Им обоим было по одиннадцать лет. Они оба любили гулять по разноцветным полям, соединявшим два имения – де Мармонтелей и де Даммартенов испокон веков бывших соседями.
Теперь уже Селестина не вспомнила бы ничего из того, что было до… их первого поцелуя. Что было реальностью, а что ее фантазиями, которые она додумала, уже попав в клетку, сплетенную из невидимых прутьев с шипами одиночества. В эту клетку посадил ее муж и ее брат – Абсолон. Жизнь прошла, пролетела, теперь остается только вспоминать. Она стала одинокой с тринадцати лет – с этого возраста ее заставили отречься от знакомых и друзей, ограничив свободу замком и выходами в свет под строжайшим надзором людей, которых приставлял к ней муж.
Из окон замка Селестина наблюдала за течением жизни, смотрела, как менялись времена года, как утекало время и как ушел единственный человек, которого она любила, и кто любил ее. Она наблюдала за тем, как повзрослевший и возмужавший Паскаль женился на покорной и тихой Луизе. Как у них родился сын. Но даже женившись, Паскаль не бросил попыток выкрасть ее. Постоянно наведывался к соседу Абсолону под всеми возможными предлогами. В те моменты, когда Абсолон уезжал из замка с детьми – Селестине все же удавалось уединиться с Паскалем.
В палату вошел врач, она не видела, но слышала его. Немолодой, но по голосу можно определить – достаточно бесчувственный. Как и все они. Только вежливость соответственно деньгам.
– Добрый вечер, мадам Селестина!
Уже вечер? Так быстро? Женщина повернула голову в сторону окна. Она так надолго задумалась, ей казалось, что Лулу с Эврардом не так давно покинули палату, проблески света с правой от нее стороны все же различали ее слепые глаза. Или это тоже было фантазией?
Доктор пощупал ее запястье. Где-то настроил какие-то приборы. Раздался писк и приглушенный скрип.
– Как мы себя чувствуем? Скоро придет сиделка – у вас будет ужин. Сегодня у нас в меню утка со спаржей и лимонный пирог. У нас в клинике отменный повар, он работал в ресторане с двумя звездами Мишлен. О, мадам, когда он готовит утку – вся больница сбегается к кухне – это неповторимо. Вот и сегодня, вы слышите, как тихо в коридорах? Верно, снова доносятся ароматы утки. Я бы разрешил вам немного вина, но сегодня ради вашего же спокойствия стоит сделать небольшую паузу. Разумеется, это не касается еды.
Доктор поговорил сам с собой. Опять, как и все. С тех самых пор, как зрение Селестины ухудшилось и ее посадили в ненавистное ею кресло-каталку. Она сидела в этом кресле, покинутая всеми. Кресло стало ее спасением от мужа. Но также оно стало наказанием в тот день, когда несчастной матери не удалось спасти дочь от погибели.
Бедная, бедная Люси! Она была так прекрасна и так наивна. Никого не слушала, порхала, словно беззаботный мотылек. Как и все де Мармонтели – Абсолон баловал Люси. Они втроем росли очень дружными. Люси, Валентин и Эврард. Сына Паскаля Селестина любила как своего, а после гибели возлюбленного, он остался для нее единственным напоминанием о чем-то светлом в ее жизни. Однако, время шло…
Дети выросли, Люси исполнилось восемнадцать. Однажды Селестина заметила, как дочь крадется по коридору в комнату Эврарда. Мать не стала мешать, но на утро обстоятельно допросила собственного ребенка – Люси призналась. Но сколько ее мать не предупреждала, Люси не слушала и не скрывала своих чувств. Спустя три месяца после восемнадцатилетия Люси – Абсолон раскрыл обман! Он выслал Эврарда из замка и вместе с сыном расправился с дочерью. Безжалостно! Ни одна слезинка не упала из его жестоких лавандовых глаз. Уже тогда, в двадцать один год, Эврард занимался вместе с Абсолоном делами обоих семейств – Валентин, в финансовом плане и как управленец, с молодых лет зарекомендовал себя бездарно. Поэтому Абсолон принял решение передать дела приемному сыну. Этим же он и воспользовался, чтобы выслать молодого де Даммартена. На два месяца он уехал для участия на лондонских выставках, а когда вернулся – дело было сделано. Люси была мертва.
