— У тебя есть сестра? — невольно заинтересовалась я. Зазвенели бокалы, раздался звук льющейся жидкости. Уильям кивнул.
— Две. Младшая и старшая.
— Везет. — Я приняла из его рук стакан, в котором среди кубиков льда плавала одинокая долька лайма. — Я одна в семье, — пришлось пояснить его вопросительный взгляд.
— А что это? — я кивнула на напиток.
— Три части джина, одна водки, долька лайма…
— Смешать, но не взбалтывать, — со смехом завершила я. — Из тебя вышел бы отличный Джеймс Бонд.
— Правда? — Уильям сел напротив, подобрав под себя одну ногу. — Мне говорили об этом как-то.
Между нами снова повисло неловкое молчание. Надо же, как, оказывается, тяжело вспоминать азы флирта! Сделав солидный глоток, я одобрительно покачала головой.
— Нравится? — Губы Уильяма дернулись в нервной улыбке. — И часто такое случается? — От резкой смены темы я не сразу поняла, что он имеет в виду. — Драки, — пояснил он.
— А, это! — Я пожала плечами. — Всякое бывает. Но такое — в первый и, надеюсь, в последний раз. Папа рассказывал, что ему тоже как-то пришлось разгонять толпу фанатов. Правда, в тот раз были не футболисты. Меломаны.
Бровь Уилла изящно изогнулась, и он подался вперед, всем своим видом выражая интерес. Надо же. Это я — такой интересный собеседник или алкоголь начинает действовать?
— Депеш Мод. Они отсюда. Ну, не все они — их солист. Ну вот, когда они собирались в тур в честь двадцатилетия создания группы, то решили начать отсюда. Людей тогда приехало раз в десять больше, чем сейчас…
Я мечтательно улыбнулась, ярко вспомнив солнечный день и счастливых фанатов, собирающихся на поле.
— Тебе нравится их музыка?
— Она нравилась моим родителям, этого было достаточно, чтобы пойти на концерт, — фыркнула я. — Но в девяностые я слушала другое. Совсем другое… Бон Джови, Продиджи, Скутер…
— Сколько стоит рыба?* — не сговариваясь, пропели мы одновременно и громко расхохотались.
Напряжение вдруг рассеялось, и следующий час пролетел незаметно за оживленными воспоминаниями бурной и не очень молодости и парой коктейлей. Куда только делась скованность? Я отчаянно флиртовала, улыбалась и кокетничала, вспоминая, чем и как когда-то получалось завлекать мужчин в постель. Но Уильям, как истинный крепкий орешек, не велся ни на что, продолжая сверлить меня своими нереальными прозрачно-голубыми глазами. Что, черт возьми, я делаю не так?
— Держи. — Он протянул стакан, снова садясь рядом. На несколько сантиметров ближе, автоматически отметила я. — Так на чем мы там остановились?
— На том, что мне пора домой. — Я решила перейти к отчаянным действиям. Если и это не сработает, значит, не судьба. Уильям слегка нахмурился, озадаченно глядя на меня.
— Домой? Но еще рано.
— Завтра разбирать завалы в «Утке», да и вообще, не хочу тебя отвлекать. — Я добавила в голос нотку грусти. О, женщина, коварство твое имя! И ведь ни разу эта тактика сбоя не давала! Я с сожалением отставила стакан и обвела комнату взглядом в поисках сумки, которая, к слову, лежала прямо передо мной.
— Подожди! — Его рука перехватила мое запястье, вынуждая отпустить сумку на место. — С чего вдруг такая спешка?
— Завтра действительно будет много работы. — Я замерла, чувствуя каждый его палец на своей коже, что словно стала чужой. Невольно уставившись на его ладонь, я неслышно вздохнула про себя. Моя забинтованная рука выглядела просто ужасно.
— Постой. — Уильям придвинулся, почти касаясь плечом моего плеча. — Мне казалось, что мы…
— Что мы «что»? — перебила я, поднимая глаза и встречаясь с ним взглядом. Кажется, в моих глазах можно было прочесть что угодно, начиная с желания коснуться его губ и заканчивая позой, в которой я предпочла бы его отыметь. Все, кроме желания уйти. Каждый вздох давался через силу, и я с трудом удерживалась, чтобы не вдохнуть полной грудью. Его запах забил легкие, кровь зашумела в ушах, а где-то глубоко внутри сладко заныло. Я невольно опустила взгляд, спускаясь с приоткрытых губ к шее, на которой бешено пульсировала голубая жилка, и мысль о том, что его сердце так же сильно колотится сейчас о грудную клетку, заставила улыбнуться.
— Что между нами есть что-то, — тихо выдохнул он, гладя другой ладонью мою щеку. Его дыхание обожгло кожу, обдавая слабым ароматом можжевельника и лайма.
— Тебе только казалось, — прошептала я прямо в его губы, первой подаваясь вперед.
Поцелуй, жадный, глубокий, без прелюдий, лишил воздуха, заставляя изредка прерываться, чтобы сделать вдох и снова погрузиться в него. Его рука, державшая мое запястье, легла на спину, прижимая к себе, и я с готовностью откликнулась, запуская руки в его волосы, притягивая голову ближе, стукаясь зубами, ловя сумасшедшинку в чужих глазах.
Перекинув через него ногу, я села сверху, вздрагивая от неожиданности, когда его ладонь погладила обнаженную кожу на спине, ныряя под майку. Вскоре майка полетела в сторону, пока я сражалась с пуговицами на его рубашке. На миг мы оторвались друг от друга, путаясь в пальцах, пытаясь скорее стянуть ее, тяжело и громко дыша.
— Зачем ты ее надел? — получилось хрипло, голос срывался.
— Сам не знаю, — прошипел он, вырывая наконец рубашку из джинсов и спешно стягивая с себя.
Мы опять целовались. Жарко, влажно, лихорадочно шаря руками по чужому телу. Ткань джинсов стала жесткой, неприятно царапая кожу, и я невольно повела бедрами, вызвав у Уилла гортанный стон, возбудивший меня даже больше, чем все происходящее. Его возбуждение легко ощущалось, камнем упираясь мне в ногу. Внезапно Уилл обхватил меня за талию и, резко развернув, уложил на спину, нависая сверху. Не отрывая друг от друга губ, мы стягивали с себя джинсы. На короткий миг все-таки пришлось прерваться: он помог мне избавиться от остатков одежды, швырнув их куда-то за спину.
Я нетерпеливо потянула его на себя, обхватывая ногами, чувствуя, как он входит, медленно, на всю длину, и тут же, не останавливаясь, начинает двигаться. Резко. Напористо. И мысли кончились. Остались только ощущения, эмоции, волнами накатывающие с каждым его движением внутрь. Стоны, сладкие, громкие, заполнили гостиную, отражаясь от стен, множась в голове. Я давно перестала различать наши голоса.
Его руки крепко сжимали мои ягодицы, насаживая на себя, глубже, быстрее. Кажется, я что-то кричала, выгибая спину, царапая ногтями обивку дивана. Чувствуя скорую разрядку, он опустился на меня, тяжело дыша в ухо, не прекращая двигаться. Меня же здесь уже не было. Я парила где-то под потолком, слабо постанывая, ловя широко раскрытым ртом воздух. Уильям замер, прижимаясь ко мне бедрами, и, сделав несколько коротких движений, протяжно застонал, уткнувшись мне в шею.
Мне было хорошо и лениво. И мужчина, лежавший сверху, нисколько не мешал блаженству. Он скатился на бок, сгребая меня в охапку, прижимая к себе. Тяжелое дыхание все еще было единственным звуком в доме. Говорить не хотелось. Зачем? Я закинула на него ногу, бессмысленно чертя узоры по груди, обводя крохотный, сжавшийся сосок, повторяя путь пальцев губами.
