— Т-ты?.. Откуда здесь… как?..
В два шага он пересек комнату и опустился на колени перед кроватью. Взял в ледяные руки мои горячие ладони, не сводя лихорадочно блестевших глаз.
— У тебя же спектакль… Ты…
— Я приехал, как только он закончился. — Том говорил тихо, чуть надтреснутым голосом. — Весь день пытался до тебя дозвониться. Но телефон выключен, и я…
— Зачем ты приехал? — еле слышно выдавила я. В носу отчаянно щипало, и я всеми силами старалась сдержаться. Том прижался к моей ладони мокрой щекой, тяжело и прерывисто дыша. Он… плакал?
— Том, — я захлебнулась, не в силах произнести ни слова. Опустила голову, зарываясь в его волосы, пряча глаза. Приехал. Все бросил и приехал. Ко мне. Ради меня.
— Я люблю тебя, — на выдохе произнес он. — Я… я знаю, что слишком мало времени провожу с тобой… Знаю, что все обещаю исправиться, и постоянно тебя обманываю… Черт!
Он поднял голову, встречаясь взглядом, в котором было столько вины и отчаяния, что единственным желанием было прижать его к себе, успокоить, сказать, что все хорошо. Еще час назад я ложилась спать самым несчастным человеком на свете, а теперь готова была отдать этот титул Тому и тут же забрать и выбросить, только бы не видеть никогда больше этого выражения в любимых глазах.
Проведя рукой по влажным волосам, он умоляюще посмотрел на меня.
— Дай мне шанс, Дженни. Прошу тебя. Я не знаю, я действительно не знаю, где я поступаю неправильно. Мне казалось, у нас все хорошо. Казалось, ты счастлива так же, как и я. Если бы я мог представить, что тебе надоело, что тебе тяжело… Я привык к постоянным разъездам. Мне казалось, что все в порядке, понимаешь? Что это норма — жизнь на чемоданах. А ты…
— Я была не права. — Слова сорвались с губ сами собой, и в этот момент я действительно в это верила. — Я знала, кого выбирала. Хотя нет, — я нервно усмехнулась, — не сразу знала, конечно. Но могла потом догадаться, что просто не будет. И чуть не сбежала при первых же трудностях.
Заключив его лицо в ладони, я заставила посмотреть на себя, осторожными поцелуями покрывая его щеки, виски, веки.
— Жить без тебя не могу…
Бессвязный шепот постепенно затих, заглушенный поцелуем, и только шорох одежды, падающей на пол, и прерывистое дыхание стали единственными звуками в комнате. Я цеплялась за него, боясь отпустить, лихорадочно скользила по спине ладонями, целовала жадно, как в первый раз. Мир сжался до размеров кровати, до его глаз, блестящих в полумраке, до ощущения его тела, горячего, близкого, желанного.
И он отвечал с не меньшим нетерпением, вжимая в кровать, пытаясь обнять всю и сразу, шумно дыша. Только на мгновение остановился, замер, всматриваясь в глаза, прикусив нижнюю губу, и медленно вошел, мягко толкаясь внутрь, заполняя до предела одним движением.
Мыслей после уже не было. Были движения, сначала размеренные, осторожные, словно надо было заново узнать друг друга. Будто не виделись много лет. Были стоны, приглушенные остатками благоразумия и мыслями, что в доме мы не одни. Был стук сердца, оглушительный, чужой, родной. И яркое, слепящее чувство наполненности. Непередаваемое чувство, что я опять жива.
Мы лежали, не двигаясь, не выпуская друг друга из объятий. Думали, каждый о своем. О том, что как раньше уже быть не может. Что мы сегодня шагнули за ту грань, после которой или только вверх, или на бешеной скорости вниз. И вниз никому из нас не хотелось. Отчаянно не хотелось.
— Я перееду сюда, — заговорил наконец Том, выводя узоры на моем плече.
Уютно устроившись на его груди, я тихонько вздохнула.
— Не надо. Правда. Там твоя жизнь.
— Моя жизнь с тобой, — серьезно ответил Том.
— Немного пафосно звучит, не находишь? — позволила себе нотку сарказма.
— Как есть, — еле заметно пожал он плечами.
— Попробуем наоборот. — Я привстала на локте, глядя на него. — Перееду я. Точнее, не перееду, а буду приезжать не только на выходные. Скоро закончится «Гамлет», времени ведь у тебя в любом случае станет больше. Может, мне взять отпуск на пару-тройку недель и пожить с тобой в Лондоне?
— А как же паб? — протянул Том. — А Летти? Ты все бросишь?
— Ради тебя — да.
И помоги мне в этом Бог.
Следующие два дня мы не вылезали из постели. Точнее, не вылезала я, потому что все-таки умудрилась простыть. А Том вдруг показал себя отличной сиделкой, потакая капризам, часто нелепым и сказанным из чистой вредности. Успел подружиться с моей мамой, наладить отношения с Летти, которая, оказывается, обижалась на него за то, что я постоянно уезжаю. Тем сложнее было объявить ей свое решение о переезде на время.
— Я поживу там недолго. Всего месяц, даже меньше.
— И бросишь на это время «Утку»? — хмуро спросила дочка.
Разговор происходил в спальне, пока Том и мама звенели посудой на кухне. Было утро, и сегодня мне предстоял еще один разговор — с Алексом и Ирэн, на которых должны были лечь бразды правления пабом.
— Почему сразу брошу? — всколыхнулось во мне раздражение. — Во-первых, там прекрасно справляются без меня. Во-вторых, Интернет никто не отменял. Я буду звонить каждый день и общаться с Алексом по Скайпу. Все вопросы с поставщиками я буду вести из Лондона, а счета и так лежат на мне.
— Я вижу, ты все продумала, — процедила Летти, отворачиваясь.
— Котенок. — Я положила руку на ее плечо, но она раздраженно ее сбросила. — Послушай, я ведь буду недалеко. И недолго. Прошу тебя, пойми…
— А почему ты не хочешь понять меня?! — взвилась дочка. — Ты бросаешь меня, ты продумала все, что будет с «Уткой», но до меня тебе нет никакого дела!
— Почему нет? — пришла моя очередь возмутиться. — Я двенадцать лет думала только о тебе, неужели ты не хочешь дать мне хотя бы один раз попробовать сделать что-то для себя?!
— Ты хочешь сказать, что все эти годы жертвовала личной жизнью ради меня? — сузив глаза, прошептала Летти.
— Ну, не двенадцать, конечно, — смутившись, пробормотала я, — но последние лет пять точно!
— Прекрасно! — едко выплюнула она. — Поезжай, куда хочешь! И живи, как хочешь! Я даже знать не хочу, как ты там будешь, в своем Лондоне! Можешь вообще домой не возвращаться!
Хлопнув дверью, она убежала, а я раздраженно выдохнула, сцепила руки на груди и подошла к окну. Пусть. Пусть злится, я больше не буду идти у нее на поводу. Я заслужила, черт возьми, свое счастье! И не с дочкой мне за него бороться!
Глава двадцать шестая
— Ты видел, как он скривился, когда ему принесли вино?! — Я скорчила рожицу, и Том подавился от смеха, споткнувшись.
Мы шли домой после какой-то презентации каких-то там духов, которая, как всегда, закончилась каким-то фуршетом. Если честно, все эти вечера давно слились в одно сплошное яркое пятно, в котором нельзя различить ни лиц, ни имен. И бояться их я также давно перестала, научившись снисходительно поглядывать на журналистов, что поджидали у входа. Пара походов по магазинам с карточкой Тома позволили обновить гардероб, а принципы, столько лет взращиваемые, рассыпались в прах, стоило почувствовать, что ему это действительно приятно.
