— Думаю, даже если бы сюда приехали все бригады Лондона, вы бы не заметили, — мрачно хмыкнула я, переведя глаза на агента. — Вы останетесь на чай, Агнесс? Может, на ужин?
— Нет, спасибо, мне уже пора. — Под моим взглядом дружелюбная улыбка женщины погасла, и она поспешила в холл. Проводив ее, Том вернулся и первым делом подошел к окну, распахивая его и впуская холодный влажный воздух.
— Задохнулся?
— Я опять сделал что-то не так? — Скрестив руки на груди, Том смотрел на меня, не спеша подходить.
— Не знаю, тебе виднее, — процедила я, вертя на столе пустую бутылку. — За три часа можно много чего сделать.
— О чем ты? — не понял он.
— Не строй из себя невинную овечку, хорошо? — Голос опасно повысился. — Чем вы там занимались все это время? Почему закрыли дверь?
— Опять этот бред… — Он устало выдохнул, проводя ладонями по лицу. — Джен, сколько можно? Серьезно, сколько? Тебе не надоело?
— А тебе? Я тебе не надоела?! — Я поднялась, тяжело опираясь на стол. — Зачем я тебе, Том? Показываться на вечеринках? Так и без меня желающих достаточно, только пальцами щелкни!
— Ты несешь такую чушь! — Он вскинул глаза к потолку. — Я даже обсуждать это не стану. Поговорим, когда успокоишься.
— И так всегда! — Я всплеснула руками. — Ты всегда уходишь от ответа!
— О чем тут говорить?! — Он обернулся к окну и одним движением захлопнул его. — О чем тут говорить, Джен, если ты любой разговор сводишь к одному — я тебе изменяю! Ты настолько не доверяешь мне? Тогда как мы вообще можем быть вместе?!
— О, вот ты и сказал это! — торжествующе воскликнула я, обходя стол и подходя к нему. — Признай, что давно мечтаешь от меня избавиться! Я для тебя слишком плоха, не так ли? Со своим образованием, жизнью, друзьями!
— Да что за бред ты несешь?! — Схватив меня за плечи, Том легонько встряхнул, пытаясь привести в чувство. — Откуда у тебя эти мысли вообще? Откуда?!
— Не говори, что это не так, слышишь! — прошипела я, сузив глаза. — Думаешь, я глухая и слепая? Я слышу все эти разговоры вокруг нас. Все эти сочувствующие взгляды твоих друзей, этих «замечательных и милых людей». Они смотрят на меня, как на насекомое, гадкое и необычное! И жалеют тебя! Или, хочешь сказать, ни разу никто не подходил к тебе с вопросом, что ты во мне нашел?!
— У тебя развивается паранойя, Дженни, — серьезно проговорил Том. — Хочешь, мы сходим к психологу? Вдвоем, хочешь?
— Я не сумасшедшая! — взвизгнула я, вырываясь и отступая на шаг. — Не надо делать из меня идиотку — вот все, о чем я прошу!
— Ты сама ее из себя делаешь! — взорвался Том. — Ты сама ведешь себя, как сварливая жена, попрекая за каждое ненароком брошенное слово, за каждый взгляд, направленный не туда! Я забыл уже, когда свободно общался с людьми, не боясь, что это обернется скандалом дома! Я устал от этого!
— Так и скажи, что устал от меня! — крикнула я.
— Да! Устал! — Он резко замолчал, запуская руки в волосы. Вздохнул глубоко, поднял глаза.
Я замерла, тяжело дыша, про себя повторяя его последнее слово. Ведь этого я добивалась все это время, не так ли? Ради этих слов из моего рта день за днем льется дерьмо? Это и есть предел его терпению?
И тут мне стало страшно. Страшно, что сейчас он скажет: «Уходи!» и все закончится. Что я больше никогда не увижу его, не услышу, не посмею коснуться… Коротко всхлипнув, я бросилась к Тому, обхватывая его руками, сжимая так крепко, насколько хватало моих сил. Он не отвечал. Замер, будто каменный. И я принялась с удвоенной силой обнимать его, сбивчиво выдыхая сквозь слезы:
— Прости… прости меня, сама не знаю, что говорю… просто так люблю… прости…
С каждым произнесенным словом, с каждым поцелуем я чувствовала, как растет внутри ненависть к себе. Ненависть и гадливость. Как вообще можно меня терпеть? Как такой замечательный, чуткий, добрый мужчина может со мной жить? Я его не заслуживаю. Никогда не заслуживала. Сделала все, чтобы он меня оттолкнул, а теперь пытаюсь вымолить прощение.
— Я не заслуживаю тебя! — Понимая, что Том не отвечает, я с силой оттолкнула его и бросилась из кухни. Казалось, презирать себя еще больше уже невозможно, но у меня получилось. Истеричка, поселившаяся внутри, вопила пронзительным голосом, требуя бежать отсюда как можно дальше. Путаясь в рукавах куртки, я задыхалась, чувствуя, что стены дома вот-вот обрушатся и придавят, и тогда уже не выбраться. Не сбежать.
— Дженни! — Он нагнал меня уже у двери. Это наша новая традиция?
— Куда ты собралась? Успокойся! — Том смотрел на меня испуганно, словно видел впервые. Я и сама боялась себя. Так, как не боялась никогда раньше. Я теряла себя, терялась в мыслях, раньше мне не принадлежавших, чувствах, слишком сильных, чтобы иметь силы справиться с ними.
— Мне страшно, Том, — еле слышно выдохнула, тоненько всхлипнув. — Что со мной происходит?
— Иди сюда. — Казалось, он сам боится сделать шаг навстречу, будто я вот-вот превращусь в летучую мышь и выпорхну в окно. Медленно и осторожно он развел руки в стороны и повторил тихим, спокойным голосом: — Иди сюда, Дженни. Все в порядке.
Я буквально рухнула в распахнутые объятия, содрогаясь крупной дрожью. Что это только что было? Откуда это во мне? Куда делась рассудительная спокойная женщина? И можно ли вообще ее вернуть?!
— Все в порядке, — тихо шептал Том, гладя меня по голове, успокаивая, как маленького напуганного ребенка. Я же застыла, не в силах пошевелиться, словно малейшее движение способно вернуть это состояние дикой неконтролируемой ненависти к себе.
— Ты просто устала. — Это были первые слова Тома, что он произнес за последние полчаса. Уложив меня на диван, он сидел рядом на полу, перебирая мои волосы, вглядываясь в лицо. — Это нервный срыв. Так бывает, уж я-то знаю. Мы сходим к психологу. Обязательно сходим. Вместе. И все снова будет хорошо.
— Обещаешь? — Губы еле шевелились, накатившая слабость заставляла закрыть глаза.
— Обещаю, — услышала я, прежде чем провалилась в сон.
Конечно, к психологу мы так и не пошли. Наутро от вчерашней ссоры остался неприятный осадок, уверена, не у меня одной, но мы старательно избегали говорить на эту тему, делая вид, что все замечательно. Но так не было. Не было больше ощущения безграничного счастья, не было желания улыбаться без причины. Внутри словно разрасталась огромная черная дыра, засасывая в себя все хорошее, что меня окружало. Я смотрела на Тома, сидевшего рядом на диване, и все пыталась понять, где именно и что пошло не так. Вспоминала прежние отношения. Все, включая заканчивающиеся на третьем свидании, и не могла понять, что со мной происходит.
Просто ты очень боишься его потерять, Дженни. Так сильно боишься, что внутри все холодеет, стоит об этом подумать.
Это стало навязчивой идеей. Паранойей, превращающей меня в сумасшедшую стерву. Мне не хотелось им делиться ни с кем. И если еще месяц назад это было просто милой ревностью, то теперь постепенно превращалось в одержимость, занимавшую все мысли, все свободное время.
