— Слушайте, ну это же ненадолго! — умоляюще твердила она, расписывая гроздья шариков под потолком. — Всего несколько дней!
— Может, еще и стены перекрасить в розовый? — Представив это, я вздрогнула. — Давай не будем бросаться из крайности в крайность. Мы так постоянных клиентов распугаем всей этой мишурой.
— Да куда они от нас денутся! — махнула рукой Ирэн. — Потерпят.
— Нет, — твердо повторила я, и Алекс согласно кивнул. — Меню — пожалуйста, скидки парам — может быть. Но никаких, слышишь, никаких украшений в зале!
— Давай хотя бы стенд поставим на входе, — попыталась оставить хотя бы что-то подруга. Я вздохнула. В принципе достойных аргументов для отказа не было, поэтому, переглянувшись, мы согласились.
— Ты, кстати, завтра как, к нам придешь? — Алекс поднялся следом за Ирэн — рабочий день давно закончился.
— Нет, я обещала Летти, что мы проведем выходные вместе. — Я отчаянно врала и не думала краснеть. Дочка собиралась к подруге с ночевкой, а я, наплевав на самой себе установленные правила, решила позволить себе побыть мазохисткой. Завтра вечером должна была состояться церемония BAFTA, пропустить которую я не могла никак. Просто физически не могла заставить себя не смотреть. Не увидеть его мельком, не послушать его голос, не представить, каково это — быть сейчас рядом с ним.
Следующим вечером, оставшись одна, чувствуя себя, как худеющий человек, тайком решивший съесть торт, я расположилась в гостиной, предвкушая нашу встречу. С каждой новой машиной, подъезжавшей к входу, сердце замирало и начинало биться, только когда оказывалось, что это не Том. Я слышала, что он получил «Золотой глобус» и с огромной долей вероятности сегодня тоже не уйдет с пустыми руками. И радовалась за него, представляя, как много значит эта награда для Тома.
Очередная бутылка присоединилась к трем своим товаркам, мрачно звякнув, а я потянулась за следующей, в который раз похвалив себя за запасливость. Лагер пшикнул и полился в стакан, я же, как завороженная, не отрываясь, наблюдала за красной дорожкой, на которой появился очередной актер. Надо же, кто бы сказал мне полгода назад, что я буду следить за этой ерундой, первая бы рассмеялась. Смеяться хотелось и сейчас. Только не весело, а громко, с надрывом. Горько. Потому что новый Бентли выплюнул на дорожку Его под руку с какой-то шикарной девицей. Кажется, актрисой — кто их там разберет. Я и вникать-то в эту ерунду стала только ради него. Мазохистка. По-другому не назовешь. Диктор плотоядно улыбнулась и, бросив на произвол судьбы — и растерзание фанатам — предыдущую (у них там, должно быть, протокол, не иначе) звезду, ринулась навстречу вновь прибывшим.
— Встречайте! Неподражаемый Том Хиддлстон!
Толпа взревела, а я мрачно отпила прямо из бутылки. Неподражаемый. Не спорю. Могу даже рассказать кое-что о его неподражаемости. Вот только не хочется. Совсем не хочется. И шумиха эта, только месяц назад улегшаяся, радует. Все про меня забыли. И слава богу! И он тоже. Забыл. Судя по всему, я была слишком высокого мнения о себе и своей роли в жизни мистера Хиддлстона. Потому что эту улыбку, искреннюю, честную, нельзя было спутать ни с чем, и именно она предназначалась спутнице, которую он вел, держа за руку.
С болезненным любопытством уставившись на пару, я невольно сжимала стакан, надеясь, что хватит сил его разбить и отвлечься от той боли, что остро пульсировала в сердце. Но толстое стекло не поддавалось, и оставалось только следить за происходящим, вслушиваясь в знакомый тембр, мягко отвечающий на стандартные вопросы. Ни одного про спутницу — черт бы побрал этот протокол! А ведь мне так хотелось услышать что-то вроде:
— Это моя подруга. Это моя кузина. Это жена моего друга, который не смог приехать. Это…
Да кто угодно! Только бы не та, что, вероятнее всего, заняла мое место в его квартире, его постели, его жизни. Вы в полном пролете, миссис Уиллоу, теперь можно в этом не сомневаться. На что я надеялась, включая телевизор? Что увижу его печальным? Подавленным? Скрывающим боль? Кажется, кто-то все же пересмотрел мелодрам. Жизнь идет, не останавливаясь, и мне, видимо, тоже пора идти дальше.
Не сейчас. Чуть позже. Надо только найти в себе силы и сделать вдох, потому что сейчас перед глазами плыли мелкие серые мушки от нехватки кислорода. Он был моим кислородом. И я только сейчас поняла, что до последнего надеялась, что все образуется. Что каким-то немыслимым образом мы помиримся. И все опять будет хорошо. «И жили они долго и счастливо…» Да-да. Именно так. Где-то в другом мире.
На экране давно говорили другие люди. Смеялись, делясь ожиданиями и шутками про ставки на номинантов. А я была там — с ним, прошла дальше по красной дорожке, скрываясь в здании, крепко держа за руку, чувствуя его незримую поддержку… Плакать я не собиралась. Совершенно. Наоборот, подготовилась ко всему, решив, что стойко приму любую новость. Вот только не получилось. И слезы сами полились из глаз, капая в пиво, все еще дрожавшее в руке. Осторожно поставив стакан на стол, я медленно опустилась на диван, обхватила руками подушку, впиваясь в нее зубами.
Зачем я вообще решила на него посмотреть? Самоуверенно думала, что прошло достаточно времени и я смогу просто отстраненно наблюдать, не примеряя себя, не представляя рядом? Или просто хотелось зарядиться новой порцией жалости к себе? Стоило ли продолжать? Включить его фильм и рыдать до утра над ноутбуком? Позволить себе упиваться своей потерей хотя бы одну ночь? Громко всхлипнув, я размазала слезы по лицу и села, добавляя лагера в стакан. Не хватало только грустной романтичной музыки, пущенной фоном, а так вот она — героиня печального образа, восседающая на обломках своего счастья. Да, Дженни, тебе определенно есть чем гордиться!
То, что в дверь звонят, стало понятно не сразу. Увлеченная объявлением номинантов и музыкой, звучавшей в голове, я примерно минуту пыталась сообразить, откуда доносится звук. Летти? Воровато оглянувшись на телевизор, быстро сменила канал и пошла открывать. В полутемном коридоре поймала свое отражение в зеркале, с ужасом глядя на красные пятна, расползшиеся по лицу. Да, чувствую, допроса с пристрастием не избежать…
— Стэпфолд? — Нет, я его не ждала. Даже представить не могла, что может зайти. Да и зачем?
— Пустишь? — Он склонил голову набок, пытаясь разглядеть мой силуэт в темноте дома.
— Д-да, конечно. — Я подвинулась, позволяя ему пройти, и облокотилась на стену, скрестив руки на груди. — Ты что-то хотел?
— Знаешь, звучит, наверно, глупо… — он замялся, а я с удивлением поняла, что Бен смущается и просто не знает, что сказать. Неуместная веселость поднялась откуда-то из глубины, щекоча в носу. Я хихикнула.
— Ты под моими окнами дежурил, что ли?
— Полчаса, — не поднимая глаз, сказал Бен. — Все думал, под каким предлогом зайти.
Я тяжело вздохнула, отрываясь от стены, и кивнула.
— Заходи, раз пришел.
— Точно не помешаю? — Бен вытянул голову, пытаясь разглядеть, кто сидит в гостиной.
